Профессор вполне доступно объяснил, как все происходит. Клиент погружается в глубокий сон и постепенно, в течение двух-трех суток, жизненные процессы в его организме замедляются. А потом наступает смерть. По всем статьям, это было бы хладнокровное убийство, если бы не одно «но»: в свои последние дни сознание клиента переживало удивительное путешествие, длиною в жизнь, по воображаемым мирам, смоделированным в соответствие с его пожеланиями. «Я сомневаюсь, что лучше тянуть лямку до пенсии, а потом ждать смерти, назначенной по сроку дожития», – повторял вслед за Шефом Профессор, шевеля лохматыми бровями. В такие моменты он напоминал диковинное насекомое. Пару раз Арчи хотелось возразить, что сам Профессор (да и никто другой в их компании) такой вариант ухода для себя всерьез не рассматривает. Но сдерживался, считая, что потерял такое право, согласившись на предложение дяди о работе.

С тех пор, как не стало мамы, Арчи предпочитал не загадывать далеко наперед. В общем-то, Шеф избавил его от забот о пенсии и сроке дожития: оформил на липовую должность, с которой ему капали гроши, но самое главное – дни жизни. Конечно, не бог весть что, поскольку у дворника коэффициент социальной значимости один из самых низких. Но на первое время, пока не накопит денег на учебу, и того достаточно. Иногда у него рождались неуютные мысли о том, сможет ли он выйти из дела, когда пожелает, но Арчи гнал их подальше.

Хотя прошел уже не один год, Арчи вновь и вновь задавался вопросом, почему его мать не обратилась за помощью к брату, однако ответа так и не нашел. Шеф мрачнел и менял тему разговора, стоило Арчи обмолвиться о матери. Что заставило ее смириться с сокращением и, не найдя новой работы, через полгода послушно отправиться в крематорий? Какая кошка пробежала между ней и Шефом? Ведь до самого своего конца она не желала слышать его имени, точно также как замыкалась, стоило сыну заговорить об отце. Арчи, оставшись один, понятия не имел, как жить дальше, поэтому и пришел к дяде. На счастье, тот оказался неожиданно доброжелательным и нашел, что предложить племяннику.

Из сна его вытолкнули одним рывком. Арчи открыл глаза и обнаружил, что лежит в одежде на нерастеленной кровати. За окном все еще было темно, и пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем глаза начали различать очертания мебели в комнате. Он приподнялся на локте и повертел головой из стороны в сторону, пытаясь определить, что же его разбудило. В этот момент звук повторился – громкий и настойчивый стук во входную дверь.

Сердце заколотилось, вторя этим ударам. Арчи взглянул на часы – начало третьего. Он осторожно, чтобы не создавать лишнего шума, поднялся с кровати и на цыпочках вышел в коридор. Мягко ступая по ковровой дорожке, приблизился к входной двери, и тут в нее снова постучали. Постучали с такой силой, что Арчи ощутил у себя на щеке движение воздуха. Он сдвинул в сторону металлическую пластину, закрывающую глазок, и облегченно выдохнул, увидев Профессора.

– Доброй ночи, Профессор, – сказал Арчи, открыв дверь.

Тот хмуро зыркнул из-под бровей и рявкнул:

– Какой, к чертовой матери, доброй! – и протиснулся в прихожую.

Арчи поспешил включить свет.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Он еще спрашивает! – возмутился Профессор. – Потащил бы я свой застарелый геморрой только затем, чтобы подоткнуть твое одеяльце, как думаешь, Эйнштейн?! Конечно, что-то случилось! Немедленно одевайся, нам нужно торопиться!

Немного растерявшись от такого напора, Арчи дошел до комнаты, но сообразил, что это ни к чему.

– Да, в общем, готов.

– Тогда какого лешего мы еще тут топчемся! – вскинулся Профессор. – Марш вперед!

– В лаборатории что-то случилось? – обмирая, поинтересовался Арчи, но поймал бешеный взгляд Профессора и разумно решил воздержаться от глупых вопросов.

Он мог бы бежать по лестнице и быстрее, но, поскольку впереди тяжело переваливался по ступенькам гневно пыхтящий Профессор, приходилось время от времени задерживать шаг, чтобы случайно не наступить тому на пятки.

Дряхлые «жигули» стояли у самого подъезда. Арчи несколько дернул за ручку, но дверца не открывалась. Пришлось ждать, пока Профессор устроится на водительском месте и изнутри откроет заклинивший замок. Двигатель несколько раз чихнул, но все же завелся.

– Сработала сигнализация в камере, – уже более или менее спокойным тоном объявил Профессор, лишь немного повышая голос, чтобы перекрыть шум в дребезжащем на полном ходу салоне. – Если верить показаниям, новичок вышел.

– Что значит «вышел»? – у Арчи неприятно засосало под ложечкой и, кажется, покраснели уши. – Куда вышел?

Профессор покосился в его сторону и хмыкнул.

– Не куда, а откуда. Из сна он вышел, молодой человек, из сна.

– Но как? Ведь процесс погружения – необратим! – Арчи осекся. – То есть вы так всегда говорили.

Старик промычал нечто невразумительное и приник грудью к рулю, щурясь сквозь заиндевевшее лобовое стекло. Так он и молчал до того момента, пока не припарковал машину во дворе дома в квартале от входа в парк. Профессор выключил зажигание и повернулся к Арчи.

– Самостоятельно выйти невозможно. Почти невозможно. Есть одна хитрость, но я не представляю, кто мог о ней узнать. Так что этот вариант мы пока не учитываем. Поэтому… – он потянулся, открыл бардачок, достал оттуда черный матовый пистолет и протянул его Арчи, – держи.

Арчи поерзал.

– Ты чего? Бери.

Он отстранил руку, сжимающую ствол.

– Эх, чистоплюй, – вздохнул Профессор, покачал головой и уверенным движением засунул оружие под брючный ремень, накинув сверху свитер.

– Вы стрелять собрались? В кого?!

Профессор издал крякающий звук, жестом позвал следовать за собой и вылез наружу.

Когда международная группа ученых из молодой фармацевтической компании «Феникс» объявила о создании и серийном производстве новой сыворотки, замедляющей процесс старения человеческого организма, Триумвират Российский объявил на него государственную монополию. Никакой свободной продажи в рознице – только централизованные госзакупки у «Феникса» и распределение среди граждан. Впервые был провозглашен принцип социальной справедливости: кто лучше работает, тот дольше живет. Каждой профессии и должности присвоили коэффициент общественной значимости, в соответствии с которым каждый гражданин по итогам года получал свою четко отмеренную дозу долголетия. Арчи помнил, как мать слушала последние новости по ТВ, зло фыркала, а потом не выдержала и замысловато выругалась, чего в присутствии сына обычно себе не позволяла. «Помяни мое слово, мальчик, это только начало», – со вздохом произнесла она. И, как это часто бывало, оказалась права. В соответствии с принципом социальной справедливости самые высокие коэффициенты получили чиновники. Следом за ними выстроились рядовые служащие. Прочие наемные работники, в том числе и мать Арчи, могли рассчитывать лишь на самую мизерную прибавку к сроку дожития.

Из кандидатов на вакантные места в госорганах можно было бы собрать полноценную армию. Образовались замысловатые в несколько уровней очереди из ожидающих своего часа, а размеры взяток за устройство на работу и продвижение по службе стремительно росли. Другие энтузиасты в это время спешно оформляли выездные документы, чтобы иммигрировать в Евроштаты. Однако Триумвират бездействовал недолго: как только стало очевидно, что такими темпами скоро станет ощутима нехватка коренного населения, были введены выездные визы и для простых граждан границу закрыли.

«Профукали мы с тобой все на свете, – сожалела мать. – Помяни мое слово, вот теперь в этой богом проклятой стране начнется настоящий ад».

Не прошло и года, как пресс-служба Триумвирата объявила о запуске пенсионной реформы в целях достижения окончательной социальной справедливости. С этого момента была введена система накопительного пенсионного счета, который пополнялся бонусными минутами, часами, днями, неделями или месяцами жизни в зависимости от успехов на работе. Расходование счета начиналось в случае увольнения или выхода на пенсию. Обнуление счета означало гуманный и, конечно, безболезненный уход из жизни посредством инъекции, специально изобретенной для этих нужд. Отныне специальные комиссии решали, кто заслуживает премиальную дозу сыворотки.

Арчи не сомневался, что его мать ушла из жизни только потому, что неизвестному чиновнику, протирающему штаны в казенном кабинете, потребовалась прибавка долголетия. Подобная же участь была уготована многим соотечественникам – рано или поздно. Только наивный младенец поверил бы, что когда-нибудь «слуги народа» поделятся с обычными людьми бессмертием.

Клиентами дяди становились те бедняги, срок дожития которых подходил к концу. Это лучший исход для них, убеждал себя Арчи. Что им оставалось? Рискнуть и податься в бега в Зауралье, где, по слухам, в тайге обосновались поселения нелегалов? Если все правда, то там нужны только крепкие молодые ребята. Можно двигаться еще дальше, через Сибирь, в надежде найти филиал какой-нибудь китайской компании и, если очень повезет, наняться разнорабочим. На территории иностранных производств, благодаря двухсторонним соглашениям, тебя никакая пенсионная полиция не достанет. Конечно, сильно напоминает пожизненное рабство, но, говорят, китайцы к своим сотрудникам относятся довольно бережно, так что это отнюдь не худший вариант. Но опять же нужно оказаться достаточно молодым и полезным. Не говоря уже о том, сколько придется потратить денег, чтобы добраться в те края. Вот тут-то на горизонте и появлялся Шеф. Он предлагал несчастным уникальный шанс прожить еще одну жизнь перед смертью. Вернее, прочувствовать. Зато такую жизнь, о какой ты мечтать не решался.

Профессор позаимствовал идею у писателя из прошлого, Филиппа Дика, которого очень ценил за пророческий дар. Арчи не знал, где искать нужный рассказ, поэтому пришлось перечитать кучу книг этого странного писателя. В истории, вдохновившей Профессора, герою внедряли в мозг ложную память, причем так успешно, что потом он не мог отличить реальность от вымысла.

Профессор долго возился с этой задачей, которая никак не хотела поддаваться. Начал он исследования еще в Институте мозга, но, поскольку в течение нескольких лет никаких обнадеживающих результатов не получил, его лабораторию лишили финансирования, а потом и вовсе закрыли. По старому знакомству его взял под крыло дядя Арчибальда. Первые реальные результаты оказались совсем как у писателя-фантаста: подопытные, выходя из управляемого сна, полностью теряли сцепление с реальностью и не понимали, в каком мире находятся. Вопреки всем стараниям Профессора, вернуть несчастным рассудок так и не удалось. Арчи как-то поинтересовался их дальнейшей судьбой, но Профессор только привычно пошевелил бровями.

Арчи подозревал, что, скорее всего, разработать методику постепенного угасания грезящих клиентов предложил дядя, когда понял, что мечтам об устройстве, с эффектом которого не сравнится ни один наркотик, не суждено сбыться. Деньги должны делать деньги. Поэтому пришлось срочно придумать что-то, чтобы они не были потрачены вхолостую. Возможно, Профессор догадывался, каким образом Шеф планирует использовать его изобретение. Возможно, старик даже сопротивлялся. Но в итоге принял предложение, и довольно скоро у них появилась действующая установка, которую, недолго думая, окрестили «Морфей».

Кроме ритмичного поскрипывания снега, в котором утопал по колено, и своего тяжелого дыхания Арчи не слышал ничего. Впереди среди кривых стволов маячила спина Профессора. Профессор, скорее всего, тоже выбивался из сил, но двигался с удивительной для своих лет целеустремленностью. Правда, Арчи не мог с уверенностью назвать точный возраст Профессора. Но почти наверняка изобретатель «Морфея» родился не меньше семи десятков лет назад.

Дело принимало нешуточный оборот, раз Профессор, наплевав на привычные меры предосторожности, попер напрямик, оставляя за собой явный след, пройти по которому не составило бы труда и ребенку. Арчи невольно обернулся, но никого позади себя не разглядел. Его по-прежнему беспокоила подозрительная встреча с патрулем. Но, по крайней мере, он успел предупредить Профессора и Шефа. В конце концов, пусть старшие товарищи ломают голову.

Дожидаясь Арчи возле тамбура, Профессор энергично очищал ботинки и брюки от снега.

– Быстрее, юноша, быстрее! – подгонял он. – Ей богу, тебя обошла бы и смертельно раненая черепаха, а что уж говорить о таком спортсмене, как я!

Несмотря на нервное состояние, Арчи улыбнулся. Может быть, Профессор и злоупотреблял литературными оборотами в своей речи, но эта манера, свойственная людям старшего поколения, нисколько не раздражала Арчи. Скорее, наоборот – ему нравилось слушать старика. Иногда его слова помогали забыть о том, что происходит вокруг. Но не сегодня.

Наконец Арчи выбрался из сугробов на утоптанную площадку перед входом. Чтобы лишний раз не злить Профессора, он не стал тянуть время и сразу взялся за дверь. Но Профессор все равно успел несколько раз театрально вздохнуть, прежде чем Арчи справился с замком. Когда они оказались в тамбуре, Профессор вытащил пистолет из-за пояса и щелкнул затвором.

– Объясните все-таки, зачем нужен пистолет.

– Если новенький вышел из сна, его сознание уже очень далеко за гранью, которую мы считаем нормальностью. Поверь моему богатому опыту, пистолет лишним не будет, – Профессор свободной рукой поправил очки на переносице. – И хватит уже болтать!

Арчи сбросил в сторону строительный мусор и открыл люк.

Профессор вытянул шею и повернулся ухом к проему. Хоть и сильно приглушенные, но даже сюда долетали громкие звуки из подземелья. Металлом били о металл.

– А ты говоришь, – пробормотал Профессор и крепче сжал пистолет.

– Думаете, это он? – спросил Арчи, но сам догадался, что сморозил глупость.

Он включил свет в шахте, пропустил вперед Профессора. Временами мерный стук металла обрывался; тогда Профессор останавливался и напряженно прислушивался. Потом удары возобновлялись, старик переводил дух, и они двигались дальше. Чем ниже они спускались, тем громче становился звук. Дверь он, что ли, ломает?

– Скорее всего, да, – бросил через плечо Профессор, и Арчи сообразил, что произнес это вслух.

В нижнем коридоре он продолжал держаться чуть позади Профессора, то и дело оборачиваясь и всматриваясь в тени за спиной. Кроме очнувшегося клиента, беснующегося в морозилке, здесь никого не могло быть, но держать себя в руках с каждой секундой становилось все труднее. Арчи не покидали мысли о том, что если бы вместо самодеятельности с тоназином он сразу сообщил Профессору о необычных показателях новичка, возможно, теперь все мирно спали бы.

– Во время погружения ничего странного не заметил? – вдруг спросил Профессор, как будто Арчи продолжал размышлять вслух. Или старик научился и мысли читать?

Арчи, едва не споткнувшись на ровном месте, уставился себе под ноги. Вряд ли стоило тянуть дальше с признанием. Профессор обернулся с самым строгим выражением лица, какое Арчи видел. Смотреть строже умела только мама.

Профессор выслушал его молча, не перебивая. Сложив руки за спиной, старик качал головой и хмурился. После того как Арчи замолчал, Профессор опустил руку ему на плечо. Молодой человек вздрогнул – его не удивила бы и звонкая оплеуха.

– Никогда не бойся спросить, если чего-то не знаешь, – сухонькие пальцы больно вцепились в плечо. – Видишь, как потом все может запутаться…

– Может быть, обойдется? – Арчи чувствовал, что вновь говорит глупости.

– Ох, это вряд ли.

Профессор еще раз сдавил пальцы, словно желая приободрить, а потом пошел к операторской комнате. У двери он обхватил рукоять пистолета обеими руками и попросил Арчи открыть замок.

За стеклом, отделявшим морозилку от оператора, совершенно голый высокий мужик размахивал стойкой, на которую раньше подвешивали пакеты с внутривенными инъекциями. Он использовал ее как таран, пытаясь справиться с дверью в коридор. Каталки лежали опрокинутые, а тела остальных клиентов замерли в неестественных позах на полу. Достаточно было одного взгляда на мониторы, чтобы убедиться: все трое мертвы. Встав на цыпочки и вытянув шею, Арчи увидел лужи крови и отпрянул. Новичок проломил им головы.

Профессор сел на место оператора, наклонился к мерцающему монитору и отложил пистолет в сторону. Новичок продолжал биться в дверь. Он не мог их ни слышать, ни видеть – стекло было звуконепроницаемым и с зеркальным покрытием с той стороны. Но Арчи все равно старался даже дышать тише.

– Как скверно-то, – пробурчал Профессор, изучая символы и числа на экране.

Стоило ему это произнести, как новичок за стеклом замер, занеся свое орудие для очередного удара, а потом резко обернулся и уставился прямо на них. Так показалось Арчи. От неожиданности он отпрянул от перегородки. Казалось, налитые кровью бешеные глаза смотрят прямо на него.

– Я думал, он нас не слышит, – просипел Арчи.

– Я тоже, – шепотом отозвался Профессор. – Но он и хреновиной этой не должен размахивать.

Новичок прищурился и сделал несколько нетвердых шагов. Он случайно наступил на руку одного из трупов и чуть не упал, но, даже стараясь устоять на ногах, продолжал буравить взглядом стекло.

– Стекло противоударное? – спросил Арчи.

Ответить Профессор не успел – новичок широко размахнулся и впечатал стальную стойку в стекло. В воздухе раздался трагический звон, и мелкие осколки брызнули в операторскую. Арчи пытался увернуться, но что-то успело царапнуть его по лбу чуть выше правой брови. Профессор замер с раскрытым от удивления ртом, наблюдая за тем, как новичок уверенными и мощными ударами выбивает из рамы остатки стеклянной переборки. Безумец зловеще улыбался. Он погрозил им пальцем, измазанным в крови, и торжествующе произнес:

– Попались, голубчики!

Профессор слепо пошарил рукой по столу, но вместо того, чтобы схватить пистолет, смахнул его на пол. Услышав глухой стук, новичок подобрался, словно дикий хищник, и с завидной легкостью перемахнул через барьер, оказавшись буквально в метре от застывших Профессора и Арчи. Друг от друга их отделял только пульт оператора.

– Без резких движений, – предупредил новичок.

Нервировать безумца Арчи не собирался, но, почувствовав бегущую по виску струйку крови, вытер ее тыльной стороной ладони. Однако тот сразу отреагировал и ткнул его железкой в живот. Больше от неожиданности, чем от боли, Арчи согнулся и хлопнулся на пятую точку.

– Сиди там тихо, сопляк! – прикрикнул сумасшедший и обратился к старику: – Ну, здравствуйте, гражданин профессор. Удивлены?

– Вы даже не представляете насколько, милейший.

Новичок ухмылялся, не выпуская из поля зрения обоих.

– Очень хорошо, гражданин профессор, очень хорошо. Удивлять – мое призвание.

– Что вы сделали с другими пациентами?

Профессор никогда не называл так клиентов.

– Какие пациенты? – переспросил новичок и продемонстрировал свою дикую улыбку. – Вы что-то путаете. Тут никаких пациентов нет. Только предатели родины, гражданин профессор.