Цитаты из книг автора «Евгений Лазарев»

Автор пишет, что у главной героини рассказа «кругловатое лицо», «лучезарная улыбка», «блекло-голубые глаза», простодушный взгляд. «Не внешней красотой славится Матрёна, а внутренним светом и добротой»

в первую очередь, она поможет ближнему, а потом уже что-то сделает для себя.

образ Матрёны открыл целую череду женских характеров – праведниц, стоиков, крестьянок, трудящихся самоотверженно, отдающих себя во имя служения ближним

Поначалу, рассказ Солженицына должен был называться «Не стоит село без праведника», но это заглавие было изменено Твардовским на, собственно, «Матрёнин двор», и таким образом у читателя переключается внимание на конфликт, связанный с утратой дома. Но, главным мотивом произведения, как становится понятно из первоначального заглавия, это конечно было показать, что российская деревня, а, следовательно, и вся Россия, держится на таких вот «праведниках», каковой и была Матрёна. Здесь следует указать, что в самом названии рассказа «Матрёнин двор» сам по себе конфликт, связанный с утратой дома, имеет второстепенное значение. Как указывает доктор филологических наук Ковтун Наталья Вадимовна в своей статье «Иконическая христианская традиция в «Матрёнином дворе» А. Солженицына и «Избе» В. Распутина: проблема авторского диалога» на первый план в заглавии рассказа выходит «указание на стержневой образ русской национальной культуры – дом, усадьбу»

«Летом 1956 года из пыльной горячей пустыни я возвращался наугад – просто в Россию. Ни в одной точке её никто меня не ждал и не звал, потому что я задержался с возвратом годиков на десять». Солженицын 12 лет пробыл в лагерях (1945-1953) и 3 года провёл в ссылке (1953-1956).

Не понятая и брошенная даже мужем своим, схоронившая шесть детей, но не нрав свой общительный, чужая сёстрам, золовкам, смешная, по-глупому работающая на других бесплатно, – она не скопила имуществ к смерти. Грязно-белая коза, колченогая кошка, фикусы… Все мы жили рядом с ней и не поняли, что она и есть тот самый праведник, без которого, по пословице, не стоит село. Ни город. Ни вся земля наша»

Из письменных воспоминаний Риммы Николаевны Винник: «18 августа 1943 г. меня забрали в гестапо г. Днепропетровска. С начала сентября месяца на улице Чечеловка, 1 я находилась в камере с Белой Зиной. Камера была полуподвальная, сырая, холодная. Зина, как старшая подруга, мне было тогда 15 лет, заменила мне мать. 2 недели спали на цементном полу. Зина, я и Ольга Соболь. Там я узнала Зину по-настоящему – это была комсомолка, воспитанная Павлом Корчагиным. Несмотря на тяжёлую обстановку в камере, Зина всегда была весёлая, не падала духом, пела песни. Её улыбающееся лицо осталось навсегда в моей памяти. 20 сентября 1943 г., когда мы расставались, её последние слова были такими: Я знаю, – говорит Зина, – меня ждёт казнь. Меня не сломали фашисты. Я прожила, хотя и короткую, но хорошую жизнь – я боролась с фашистами. Тебя, Римма, освободят наши войска, ты увидишь, какая будет после Победы над фашистами красивая жизнь. За эту прекрасную, счастливую жизнь, за наш народ я, не жалея, отдаю свою жизнь ради счастья нашего народа»

Из письменных воспоминаний Колесника Николая Тарасовича: «После нашего ареста я в сентябре 1943 г. видел Зину и Никиту на очной ставке в «СД» г. Днепропетровска. Они были избиты. На вопрос кто и как кого знает по подпольной работе Зина первая ответила: – Во имя партии Ленина-Сталина стреляйте, но я ничего не скажу. Этим самым дала понять и мне как надо себя вести на допросе в СД. После этого я ещё раз увидел какая Зина сильная духом и вспомнил её советы в школе – читайте книги Н. Островского, они вам пригодятся в жизни. Почти ежедневно со двора СД увозили на расстрел и через окно было видно, кого увозят. 30.09.43 г. увезли на расстрел И. Кутового, З. Белую, Н. Головко и Ж. Шуть. После этого их никто и нигде не видел. Был бы я художником, я б нарисовал Зину такой, какой я её видел на очной ставке. Она не стала лётчицей, не стала матерью, но она стала образом женского величия и самоотверженности. Я всегда снимаю шапку, проходя мимо дома 64 на ул. З. Белой. Указом президиума Верховного Совета УССР 08.05.68 г. Зина посмертно награждена медалью «За отвагу»»

В гестапо делали Мите очную ставку с Кияном Павлом. Киянов всё рассказал. Митя плюнул ему в лицо и назвал предателем. Митю снова сильно избили. Когда он передал нам бельё, то оно всё было в крови. Но он никого не выдал и не рассказал, где находится радиоприёмник. Митя и Зина Белая были сильны духом и верили в нашу победу. Они всё взяли на себя. Из гестапо Митя всегда писал, что чувствует себя хорошо, просил ничего не передавать, попросил беречь папу и маму. Отец Мити был болен тифом и только это спасло его от ареста. Много товарищей Мити были отправлены в Германию, а в Днепропетровске были оставлены: Головко Никита, Белая Зинаида, Бут, Кутовой, Бутенко Е. В., Шуть-Недодаева Женя, парашютистка Ольга Ивановна Данилюк. 30 сентября 1943 года все они были расстреляны за городом Днепропетровском, на Шляховке, и были погребены в противотанковом рве» [7].

Из письменных воспоминаний Колесника Николая Тарасовича: «Через некоторое время пошли слухи, что с Павлограда катится волна арестов подпольщиков. Мы договорились с партизанами из отряда Лещенко, что они переоденутся в немецкую форму, заберут наших из города, и под видом арестованных уведут в лес. Но они не успели, и это вызвало даже путаницу. Немцы арестовали часть подпольщиков, а мы, оставшиеся на свободе, не знали, что это были не переодетые, а настоящие немцы. В среду мы с Колей Белым пошли в кино, на явку. Нас взяли прямо на улице. Доставили в полицию, развели по разным камерам, где очень долго и жестоко били. Дней через десять нас вывезли в Днепропетровскую полицию. Снова месяц допросов и побоев. В конце сентября 1943 года фронт вплотную подошёл к Новомосковску, и оставшихся там арестованных партизан начали спешно расстреливать. Так погибли Никита Головко, Зина Белая, Женя Шуть (секретарь горкома комсомола)»