Глава 5

Сентябрь 2017 года.

        Косте не спалось этой ночью. Под натиском проливного дождя со шквальным ветром панорамные окна дома ходили ходуном, грозясь вылететь из рам. Только к двум часам ночи его сморила тяжелая, полная тревоги и дурного предчувствия дрёма. Он проворочался несколько беспокойных часов в каком-то бреду и уже в половине шестого утра лежал на смятой, мокрой от пота постели с широко открытыми глазами, тщетно пытаясь припомнить свой кошмарный сон. Марина в такую рань ещё крепко спала, а значит, у Кости есть пара часов для себя. Одним решительным рывком он встал с кровати, наспех оделся и вышел из дома на широкую веранду. Ливень бушевал всю ночь. Молнии вперемешку с раскатами грома служили прекрасным антуражем для ураганного ветра, сокрушающего всё на своем пути. Но сейчас зябкое утро проникало в сознание Кости оглушительной тишиной. Он огляделся. В прохладном неподвижном воздухе витал запах озона. Сочная зелень коротко остриженного газона в саду была блестящей от воды, размашистые лапы деревьев под тяжестью мокрых крон клонились к земле. То тут, то там на выложенной декоративным камнем тропинке, петляющей по саду, валялись обломанные ветром ветки. Ночной ураган с грозой, внезапно обрушившийся на Тверскую область, причинил немало разрушений. Костя отметил выломанную с корнем абрикосину у края участка. В самом углу сада лежала, покореженная стихией, метровая лопасть ветряной электростанции ‒ что ж, это объясняет отсутствие в доме электричества. Оценивая ущерб, Костя двинулся по дорожке к озеру. Дом располагался на возвышенности, а весь участок тянулся к воде под небольшим уклоном. Спускаться было легко, но резиновые кеды то и дело скользили на камнях, укрепляющих береговую линию. Он подошёл к калитке метровой высоты и остановился, вглядываясь вдаль. Перед ним предстал тот самый вид, из-за которого Костя и решил поселиться в этом месте. По ртутно-черной блестящей глади озера от дальнего острова ползли густые языки белого тумана, бережно укутывая ее добрую половину. На противоположном берегу, прямо над туманом, величаво раскачиваясь, громоздились вековые сосны, живой стеной укрывая и оберегая уединение, которого так жаждал Костя все эти годы. Ночная гроза сменилась серым утренним безмолвием. Природа, словно приходя в себя, отсыпалась после тяжелой ночной смены. Безупречно ровная черная водная гладь изредка нарушалась правильными кругами от игры рыбы. То тут, то там из-под толщи воды вырывались мириады пузырьков, растворявшихся в воздухе с легким, почти неуловимым шипением. Костя закрыл глаза и полной грудью втянул прохладный утренний воздух, насыщенный влажным ароматом пряных трав и хвои. Этот воздух вкупе со звенящей тишиной одновременно успокаивал и пьянил, расслаблял и придавал сил.

      С минуту Костя стоял на берегу, с головой погрузившись в созерцание величия природы. Затем он вновь открыл глаза, прислушался. Из дома не доносилось ни звука. «Спит ещё», ‒ подумал Костя и решил проверить лодки у причала. Пройдя вдоль берега метров тридцать, он обогнул свой небольшой полуостров и оказался в его дальней части. Перед ним открылась не менее захватывающая картина. Огромное озеро раскинулось водной гладью на многие километры, укрывая в своей пойме бесчисленное множество островков, густо поросших зеленью и исполинскими соснами. Метров на десять в глубь озера вдавалась крепкая деревянная пристань на сваях. За саму пристань Костя не волновался, конструкция была надежной, его больше интересовала сохранность лодки и небольшого катера ‒ единственных средств передвижения, связывающих его укромный уголок с остальным миром. К его большому облегчению, оба судна оставались пришвартованными к пристани. Плотно укрытые брезентом, они, казалось, вовсе не пострадали. Костя взобрался на дощатую пристань и прошелся по ней до самого края. Поднялся легкий ветерок, по озеру прошла слабая рябь. Лодки приветливо хлюпали дюралевыми днищами, словно радуясь появлению хозяина. Костя ещё с минуту постоял на краю пристани, любуясь занимающейся зарей. Насладившись пейзажем, он решил было вернуться в дом, но краем глаза метрах в двухстах от себя вдруг заметил то, что заставило его сердце судорожно сжаться. Где-то в груди с новой силой встрепенулась тревога, виновница его ночного бдения. Костя пригляделся. Нет, не показалось ‒ на середине озера медленно и неуклюже дрейфовала наполовину притопленная лодка. Та самая лодка, которую он лично оставлял на другом берегу для связи. Он сам называл ее тревожным плотом, поскольку ее появление не сулило ничего хорошего. Прикинув в голове все варианты, спустя минуту он уже налегал на весла. Марина могла проснуться в любой момент, но оставлять без внимания столь важный знак Костя не мог. Гребя изо всех сил, он мысленно молился, чтобы это оказалось лишь случайностью. Был шторм, уговаривал он себя, лодку могло сорвать и просто унести ветром… но тревожное предчувствие не покидало его. Он лично спрятал эту лодку, надежно заякорив и замаскировав. За свои долгие жизни Костя четко усвоил, что вселенная крайне скупа на случайности и совпадения. Любая случайность чаще всего оказывается результатом чьего-либо умысла, доброго или злого. Единственной живой душой, знавшей про эту лодку, был Вадим. И воспользоваться ею он мог лишь в одном случае. От этой мысли у Кости по спине пробежал холодок, внизу живота противно потянуло. Спустя пару минут он добрался до середины озера и крюком подтянул к себе тревожный плот. Лодка оказалась пуста. Наполовину залитая водой, она чудом оставалась на плаву. Угол плотного брезента был отвернут, возможно, лодку притопило дождевой водой. Внутри плавал раскрытый тревожный чемоданчик, ракетница валялась на дне. Беглый осмотр почти ничего не дал, и Костя решил вернуться к берегу. Взяв тревожный плот на буксир, он направил свою лодку к пристани. Что могло произойти? Вадим мог воспользоваться этим средством связи лишь в одном случае – если за Костей открылась охота. И, к сожалению, Костя знал возможного преследователя. Но куда мог подеваться сам Вадим? Что же произошло на той стороне озера? Отбрасывая самые страшные версии, Костя терялся в догадках. Одно он понимал наверняка – времени было очень мало. Возможно, его уже нет. Дно его лодки заскребло о песчаный берег. Легко перемахнув через борт, Костя оказался по колено в воде. Он быстро вытянул на берег обе лодки и, отдышавшись, принялся изучать свою страшную находку. Развязав все крепления, он откинул брезент в сторону. От увиденного у Кости похолодело всё внутри ‒ вода на дне отливала красным. Кровь? Что же стряслось с Вадимом? Костя принялся лихорадочно перебирать все вещи, находившиеся внутри лодки. Куртка, рубашка, несколько свечей сухого горючего и пустые гильзы от сигнальных ракет. Значит, Вадим пытался дать о себе знать. Естественно, в такую грозу никто не заметил алого свечения сигнальных ракет. Но откуда кровь? Он был ранен? Возможно, его преследователи следили за ним, а когда он добрался до лодки, застали врасплох… Версии стаей назойливых мух роились в голове Кости, но ни одна из них не могла быть ни подтверждена, ни опровергнута. В конце концов, лодку могли найти местные рыбаки и устроить весь этот бедлам. Но плохое предчувствие всё же не покидало его, утягивая фантазию Кости далеко за пределы реальности. Вдруг до его слуха донесся тихий звон ‒ это проснулась Марина. Костя резко поднялся и бросился к дому, но, запутавшись в небрежно отброшенном брезенте, упал на песок. Быстро вскочив на ноги, он сделал ещё пару шагов в сторону дома, как вдруг краем глаза заметил нечто странное. Колокольчик вновь зазвонил, уже более настойчиво. Марина уже волновалась, но Костя стоял как вкопанный. Он медленно вернулся к брезенту и, ухватившись за его край, аккуратно растянул его на песке. На обратной стороне полотнища он увидел надпись, явно сделанную наспех. От увиденного в горле Кости пересохло. Надпись была сделана кровью: «Я – ЭТО ТЫ, БЕГИТЕ!».

 ***

Марина медленно открыла глаза. Она бросила взгляд на часы ‒ было без четверти шесть утра. Затем перевела взгляд на другую половину комнаты, где стояла кровать Кости. Она была пуста и не заправлена. «Неряха», ‒ подумала девушка и улыбнулась, с нежностью глядя на легкий беспорядок. Обычно Костя просыпался в одно время с ней или немного раньше и принимался готовить завтрак. Но сегодня Марина не чувствовала знакомого запаха поджаренного бекона с яйцами. В доме было очень тихо, лишь громкое тиканье настенных часов выдавало присутствие Кости. Часы были древними, и он каждый день начинал с того, что заводил их. Если часы тикают, значит, Костя уже завел их и ушел в сад. Ночью была гроза, должно быть, он пошел проверить, всё ли в порядке с домом, подумала Марина и немного успокоилась. Она не любила оставаться одна. В ее положении остаться одной означало медленно умереть, и они часто говорили с Костей об этом. Пожалуй, одиночество было её единственным страхом в жизни. К мысли о своей преждевременной смерти она давно привыкла и, как ей казалось, даже смирилась с ней. Но одно дело – уйти из жизни, чувствуя в своей руке горячую ладонь любимого, и совсем другое – отойти в мир иной в полном одиночестве. Это стало её навязчивой фобией, единственным на свете поводом для капризов и истерик. Марина очень гордилась своей способностью не терять присутствия духа. Несмотря на свою ущербность, она могла похвастать несгибаемой силой воли, но всё это было на людях. Стоило ей хоть на полчаса остаться в одиночестве, как вся ее бравада улетучивалась. Она начинала паниковать, теряла способность мыслить рационально и в конце концов превращалась в беспомощного ребенка. Она вновь взглянула на часы. Кости всё не было. Терпеливо отсчитав десять минут, она приняла решение действовать, хотя в ее положении это было не таким уж простым занятием. Девушка вновь повернула голову в сторону часов и сфокусировала взгляд на цепочке, аккуратно лежавшей на подушке рядом с изголовьем. Ценой неимоверных усилий он заставила свою правую руку пошевелиться. Сегодня ей это удалось немного легче, чем вчера. Она обрадовалась этой новости и принялась за тяжелую работу. Сантиметр за сантиметром она продвигала свою руку вверх, к голове. Конечно, можно было сделать это и зубами, ведь голова и шея двигались куда лучше, чем остальные части тела, но она всегда предпочитала идти самым сложным путем, хотя бы в качестве тренировки. Единственной конечностью, которой она всё ещё могла управлять силой воли, была правая рука. Остальные она не чувствовала уже несколько месяцев. Спустя две минуты она смогла дотянуться до своей цели. Онемевшие, словно не свои пальцы нехотя подчинились её воле и медленно обвили цепочку. Марина возликовала. Эта маленькая победа далась ей сегодня гораздо легче. Она медленно потянула за цепочку, раздался звон колокольчика. Тишина. Никто не отозвался. Марина, всё ещё сохраняя победную улыбку на лице, вновь дернула за цепь. Колокольчик зазвенел более требовательно, но ответом ему по-прежнему была тишина. В доме никого не было. И, судя по тому, что Костя всё ещё не появился, он был не в саду. Он никогда не заставлял её ждать долго. За редким исключением, он появлялся не позднее третьего звонка, а потом глупо шутил, что в антракте была очередь в буфет. Эта его идиотская шутка неизменно вызывала на лице Марины улыбку, потому что она знала – это их шутка, только их и ничья больше. После третьего звонка начиналось действие. И этот спектакль продолжался вот уже третий год. Марине нравилось, что никто, кроме Кости, не играл в этом театре. Это была их постановка. Режиссером всегда выступал Костя. Он, собственно, и писал сценарий их жизни. Её жизни. Он единственный, кто не отвернулся от неё. Он один, кто остался рядом. И это именно он нашёл этот замечательный остров. Остров, где они оба были куда счастливее, чем многие другие. А оба ли?