В духовых шкафах и кислородном отсеке не нашлось ровным счётом ничего интересного – самая обычная полётная обстановка. Дверь в кабину была распахнута – видимо, бортинженер успел её открыть, как положено перед аварийной посадкой, но не успел зафиксировать.

Летчики пристегнуты на своих местах. Руки примерзли к штурвалам. На лицах все то же выражение застывшего ужаса что и у пассажиров.

– Очень странно, очень… – размышлял вслух Граматович, осматривая приборы – Код бедствия на ответчике выставлен, но двигатели не выключались, признаков пожара и повреждения самолёта нет, всё включено на полёт… Аккумуляторы, похоже, просто сели… – и в подтверждение своих слов выключил четыре тумблера по левую руку от бортинженера. Одна из стрелок еле заметно поплыла вверх.

– Так и есть. Неясно, почему встали двигатели… Видимо, погасли из-за попадания в какой-то вихрь или сваливания в штопор. Ничего не пойму. Если самолёт упал в штопоре, то как так аккуратно наделся на деревья?

– Судя по всему, он не упал, а ПОЯВИЛСЯ здесь – отозвался молчавший уже несколько минут чекист. Алексей ответил одним непонимающим взглядом сквозь круглые окуляры противогаза.

– Ладно, ты давай хвост осмотри и самописцы сними, а я пофотографирую тут все. – доставая фотоаппарат распорядился Туманов.

Граматович аккуратно, стараясь ничего не задевать, направился в хвост.

– Да уж… от таких фотографий у Самарина челюсть отвиснет. – мелькнуло в голове Ярослава, и он нажал на кнопку, озаряя светом интерьер салона советского самолета.

С каждой вспышкой аппарат фиксировал на пленке совершенно немыслимые кадры. Застывшие фигуры пилотов, руки и ноги, торчащие из сосновых стволов, жуткого вида пассажиры…

– А это что? – поймав в видоискатель распахнутый чемодан, пробормотал Ярослав.

В разинутой пасти старенького чемодана виднелся странный прибор, который смахивал по форме на большие песочные часы.

Туманов сфотографировал чемодан с поклажей и поднял устройство.

– Что это? – спросил вернувшийся с самописцами Граматович.

– Не знаю, сначала показалось что кальян, я такие в средней Азии видел, а потом смотрю – у него тут провода, кнопки, лампочки… – Похоже прибор какой-то и довольно сложный.

– Бомба? Или колба с отравляющим газом? – сделав сразу два предположения, Граматович вопросительно посмотрел на Туманова.

– Не похоже, но что-то мне подсказывает что эта штука тут неспроста.

Туманов уложил таинственный аппарат на место, закрыл чемодан и подхватил за ручку.

– Ты закончил? – спросил он у Граматовича.

– Так точно.

– Тогда с вещами на выход.

Николаенко помог Граматовичу спустить с крыла самописцы, а Юров попытался взять у Туманова чемодан, но тот не отдал.

– Ну что там? – сгорал от любопытства Николаенко.

– Все мертвы, причина гибели неизвестна – по-военному сухо констатировал Ярослав.

– А что с экипажем? – словно питая какую-то призрачную надежду спросил Юров.

– Они сидят в креслах, сжимая в руках штурвалы… словно куклы застывшие. Там кошмар какой-то… – чувствуя, как по коже вновь побежали мурашки, поведал впечатлительный Граматович.

– Ладно, а штаб то у нас где? – прервал излишние откровения Туманов, обращаясь к Николаенко.

– В сторожке решили сделать, она ближе всего к самолету, а егерей я временно у своих в палатке расположил, подальше от объекта.

– Хорошо. Тогда пошли документировать вещдоки.

***

Деревянный сруб, выполняющий роль штаба, был хорошо протоплен, а из кастрюли, что стояла на печи, вкусно пахло похлебкой. Граматович поставил самописцы в угол и сразу же проследовал к источнику аромата. Сняв крышку, он шумно вдохнул носом и проглотил слюну.

– Потерпи капитан, вот закончим с оформлением так сразу до кастрюльки доберемся. – раскладывая на длинном деревянном столе находки из самолета, понимающе улыбнулся Туманов.

– А вот скажите пожалуйста… – обращаясь словно ко всей компании, прокряхтел Юров, усевшись на скамейку у стола. – Нам случайно фронтовые сто граммов не положены в данных суровых условиях?

– Не вопрос! – встрепенулся Николаенко, это я мигом организую!

– Отставить алкоголь. – спокойно возразил Туманов, извлекая формуляры из папки. – Мы имеем дело с весьма загадочным происшествием и действовать должны в трезвом уме и здравой памяти… к тому же секретность, как правило, страдает именно от горячительных напитков.

Все это Ярослав произнес размеренным тоном учителя, который диктовал школьникам текст. Возражать капитану КГБ никто не стал, и только Юров разочарованно вздохнул и принялся крутить в руках странный прибор, напоминающий по форме кальян.

– Что же это за хрень такая? – задумчиво произнес он, вглядываясь в хитросплетения проводов. – вот эта деталь смахивает на часовой механизм, а это вроде аккумулятор.

– Мина? – насторожился Николаенко.

– Не похоже… Но лучше быть поосторожнее с этой штукой… Она, кстати, не фонит? – вдруг испугавшись своей догадки Юров резко одернул руки от прибора и перевел озадаченный взгляд на Туманова.

– Не переживай. – усмехнулся Ярослав. – Если бы фонила оставили бы в самолете.

После заполнения документов Туманов сделал еще несколько фотографий той композиции, которую он соорудил на столе и стал упаковывать вещдоки. По большому счету его заинтересовали только две вещи: – это странный прибор и толстая, исписанная тетрадь, содержимое которой напоминало дневник. Да еще информация из самописцев может пролить свет на случившееся, но ее извлекут только специалисты… если смогут. А вот синяя ледышка совершенно не занимала мысли капитана. Ну мало ли? Какой-нибудь напиток пролился во время тряски и замерз лужицей на полу.

После ужина Николаенко ушел ночевать в расположение роты охраны. В штабе остались трое. Уже под утро Юров стал стонать и жаловаться на боли в ноге. Пальцы левой ступни покраснели и распухли. В тот момент этому не придали особого значения, и с рассветом офицеры отправились в обратную дорогу. Сначала КУНГ, потом вертолет, а Туманову еще предстоял полет самолетом до столицы. Ярослав решил не терять времени даром и, устроившись в кресле лайнера, принялся изучать тот самый дневник из чемодана, в котором лежал загадочный прибор.

Листы тетради изобиловали чертежами, формулами и описанием процесса создания этого прибора.

Из повествования стало ясно что над прибором трудились двое – сам автор дневника и некто профессор Звягинцев. На обложке тетради карандашом записаны несколько телефонных номеров, напротив одного из них значилась фамилия – «Звягинцев».

И это была зацепка…

***

Самарин ждал с нетерпением и Ярослав появился в его кабинете сразу же по прибытии.

Доклад, подкрепленный фотографиями, буквально ошеломил старого чекиста.

– Яр, у тебя есть какие-нибудь соображения по всему этому?

– Николай Степанович, тут загадка на загадке, но я думаю, что инцидент связан с этим прибором. – Туманов ткнул пальцем в одну из фотографий. – А еще в Челябинске живет некий профессор Звягинцев, который, как мне кажется, может пролить свет на это дело.

– Когда сможешь вылететь в Челябинск?

– Да хоть завтра.

– Добро.

***

Разыскать профессора Звягинцева в Челябинске для офицера КГБ не составило труда, тем более зная его телефон. Мужчина работал в одном из секретных НИИ города и Туманов решил поговорить с профессором именно на работе. Самарин уже отзвонился руководству института и попросил предоставить Туманову отдельный кабинет для общения с их сотрудником.

Не успел Туманов освоиться в просторном помещении, как в дверь постучали. Капитан открыл. На пороге стоял мужчина 54-х лет в очках и белом халате.

– Я знал, что вы рано или поздно придёте. – обреченно пробормотал ученый.

– Проходите Сергей Ильич. – Туманов жестом указал на стул, и Звягинцев присел, положив руки на полированный стол.

– Вы нашли аппарат?

– Моя фамилия Туманов я из госбезопасности. – представился Ярослав. – И да мы нашли странную конструкцию, к которой, полагаю, вы имеете непосредственное отношение. – Капитан обошел стол, сел напротив собеседника и выложил перед ним фотографию прибора.

– Он практически не пострадал. – удивился Звягинцев, глядя на карточку. – но ведь, авиакатастрофа…

– Сергей Ильич, я знаю, где вы работаете и что к секретности имеете самое прямое отношение, но то, что я вам сейчас расскажу, ни в коем случае не должно покинуть стены этого кабинета. Вы меня понимаете?

– Да, конечно.

– Дело в том, что авиакатастрофы, как таковой, не было. Около года назад Ту-154 с бортовым номером 85111, рейс Челябинск – Москва, попал в зону турбулентности, а затем просто исчез. Он словно растворился в воздухе. А несколько дней назад его нашли в глухой тайге, очень далеко от места исчезновения вот в таком интересном виде. – Туманов положил на стол второе фото, на котором серебряная птица с надписью «Аэрофлот» зависла в кронах деревьев.

– Потрясающе. – прошептал ученый, взяв фото в руки.

– А еще я узнал, что в этом самолете летел ваш коллега, я нашел его чемодан с прибором и тетрадью, из содержания которой стало понятно, что вы с ним совершили некое открытие.