Глава 29
Кровь врага

Старик закончил молитву и направил острие ножа в середину груди распятого. Он уже собирался нанести удар, когда другие члены секты, стоявшие рядом, вдруг испуганно зашептались. Старик поднял глаза на парня да так и замер.

Глаза у того стали желтыми, кошачьими, с вертикальными узкими зрачками. Он окинул сектантов хищным взглядом и оскалил клыки, длинные и острые, как у дикой кошки. Парень оперся на державшие его на весу веревки и с силой ударил старика обеими ногами в грудь. Тот с воплем слетел с постамента, выронив нож.

А пленник подтянул ноги вверх, весь сжался, словно пружина, дернулся, и веревки с треском лопнули. Парень задрал голову к небу и издал громкий звериный рык. Из его пальцев выдвинулись острые когти. Черные волосы, рассыпавшиеся по плечам, стали гуще и длиннее. От головы по всему телу черной волной разлилась короткая иссиня-черная шерсть. Он сел на надгробии, подобно кошмарной горгулье, и еще раз пристально осмотрел опешивших сектантов, словно выбирая, с кого начать, а затем прыгнул на ближайшего людоеда.

Старик, воя от ужаса, ползал по гранитным ступеням:

– Темный повелитель! Владыка тьмы! Защити своих детей…

Его сообщники, казалось, окаменели от ужаса, и только когда всех окатило струей крови, они, завопив, бросились бежать в центральную часть кладбища и к выходу, где стояла будка сторожа. Но никто не успел пробежать больше десятка метров.

Сначала Илларион в теле Никиты настиг самого молодого, черногубого. Мощный удар когтями вспорол спину сектанта через кожаный плащ. Бандит коротко взвизгнул и повалился в траву. Второй сектант получил такой мощный удар, что перелетел через две старые могилы и, как тряпочная кукла, повис на чугунной ограде, напоровшись на острые пики. Третьему сектанту оборотень с разбегу запрыгнул на спину и с громким хрустом вмял его в сырую и мягкую после дождя землю.

После этого Илларион в теле Никиты вернулся к каменному надгробию, у подножия которого все еще ползал старый жрец. Похоже, при падении он подвернул ногу и теперь не мог встать. Увидев приближающегося оборотня, старик громко завыл от ужаса и быстро пополз прочь. Илларион приблизился к старику и ударом ноги перевернул того на спину. Лицо старика исказилось от ужаса.

– Не трогай меня! – завопил он. – Не трогай! Я не…

Вдруг он захрипел и задергался. Оборотень, громко урча, склонился над ним, скаля белые клыки. Старик дернулся еще раз и затих. Умер от страха.

– Вот так-то! – Илларион расхохотался. Обтер чужую кровь с лица и довольно встряхнул черной гривой. – В мое время с проблемами разбирались только так.

– Ты же убил их, – потрясенно произнес Никита где-то внутри черепа оборотня.

– Иначе они убили бы тебя. Закон природы – выживает сильнейший.

– Довольно! – рявкнул Никита. – Скройся туда, откуда вылез!

– А если откажусь?

– Только попробуй!

Илларион недовольно что-то проворчал, но послушался и убрался из его головы. Никита снова стал хозяином своего тела, и превращение пошло в обратную сторону. Шерсть исчезала прямо на глазах, когти и клыки втянулись. Когда осязание вернулось, он почувствовал во рту вкус чужой крови. Парень упал на колени, и его тут же вырвало.

– Старый мерзавец! – прохрипел он, содрогаясь всем телом. – Такого уговора у нас не было…

– Тебе не понравилось? – удивился мертвый колдун. – Что может быть лучше крови врага? Она делает меня… делает тебя сильнее! С каждой каплей чужой крови твоя сила растет. Так что не пренебрегай сим драгоценным напитком…

Никиту опять вырвало. Когда рвотные позывы прекратились, он умыл лицо и грудь дождевой водой, скопившейся в мраморных чашах на некоторых старых могилах, потом подобрал свои вещи, разбросанные на земле, и начал одеваться.

Неплохо прошел день, ничего не скажешь! Узнал о существовании целой организации демонов-убийц и прикончил четверых сектантов. Нужно было избавляться от Иллариона, и чем скорее, тем лучше. Вот только как это сделать?

Никита застегнул рубашку и одернул пиджак. Хорошо хоть, с этими проклятыми людоедами покончено. Он подобрал свои кроссовки, сел и спокойно обулся, рассовал по карманам бумажник, телефон, ключи от машины и документы. Затем подошел к старику и вытащил из его кармана медальон. Подобрал с земли свой пистолет. Как удачно вышло, что, расстреляв оставшиеся патроны в замок на чердаке дома Игнатьева, он так и не удосужился получить новые и поэтому, отправляясь на кладбище, взял с собой разряженный пистолет. Как выяснилось, очень мудро поступил.

Приведя себя в порядок, Никита позвонил Игорю.

– Ты где пропадаешь?! – воскликнул Лапшин, мгновенно ответив на звонок.

– Я все еще на кладбище.

Никита поднялся со скамейки и направился в сторону выхода, на ходу ощупывая шишку на затылке.

– Ты чего? – спросил Игорь, когда приятель ойкнул от боли.

– Да так, небольшая травма. Слушай, Игорь, найди мне информацию о компании «Горгона». Кто такие, чем занимаются.

– Подожди, сейчас запишу.

В трубке послышался шелест бумаги.

– Кайгородцев не появлялся? – спросил Никита.

– Пока нет. Я звонил его секретарше, она сказала, что он уже в курсе и на днях возвращается в город.

– Хорошо.

Никита вышел из ворот кладбища и подошел к своей машине.

– Слушай, Никит, – вдруг как-то застенчиво, тщательно подбирая слова, произнес Игорь. – Если у тебя с Лизой действительно не клеится, ты не будешь возражать, если я приглашу ее куда-нибудь этим вечером? Мы с ней вчера отлично провели время.

– Да ради бога, – сказал Легостаев. – Я буду только рад.

– Славно! – обрадовался Игорь. – Я заеду к тебе через часик. Хочу кое-что у тебя одолжить.

– Давай. Только лучше часика через два. Я как раз подъеду. А еще сообщи нашим, чтобы наведались на старое кладбище. На меня тут набросились эти сектанты, пришлось с ними… разобраться. – Никита смущенно откашлялся.

– Что?! – взвился Игорь. – Ты цел?!

– Цел, – заверил его Легостаев. – А вот они – не очень… Но другого выхода не было, иначе они принесли бы меня в жертву своему Темному повелителю. Завтра я напишу все отчеты, какие от меня потребует Мерзликин. Но, похоже, это дело можно закрывать.

– Я передам Владимиру Михайловичу, – пообещал Игорь.

Никита выключил связь и взглянул на экран мобильника. Он приехал на кладбище в четыре, а сейчас было уже восемь часов вечера. Ничего себе! Почти четыре часа провалялся в отключке после удара электрошокером. Да еще эта разборка с сектантами… Никита завел двигатель и тронулся с места. Он вспомнил, что отсюда рукой подать до дома Бероевых, и решил наведаться туда еще раз.

Глава 30
Игнат и Вероника

На этот раз мрачный особняк подавал признаки жизни. Подъезжая к дому, Никита увидел, что чугунные ворота ограды распахнуты настежь. Во дворе стоял старинный черный автомобиль – раритет, стоивший немалых денег. С округлыми боками, множеством блестящих хромированных деталей – Никите такие доводилось видеть только на картинках и в кино. Крышка капота автомобиля была открыта, и мужчина в форме шофера копался в двигателе.

Никита остановил свою машину неподалеку от ворот и заглушил мотор. Вылезая, нарочно громко хлопнул дверью. Шофер Бероевых тотчас выпрямился, пристально уставился на парня, и Никита невольно подумал, что его осанке позавидовал бы даже молодой парень, хотя старику, судя по седине и морщинистому лицу, было, наверное, далеко за семьдесят. Шофер, не двигаясь с места, спокойно ждал, когда Легостаев подойдет.

– Добрый вечер, – приветливо произнес Никита, косясь на гаечный ключ, которым задумчиво поигрывал шофер. Таким ничего не стоило проломить голову. – Мы можем поговорить?

Старик согласно кивнул головой, затем вскинул правую руку вверх и начал выписывать странные знаки в воздухе, шевеля при этом губами. Черт, да он немой! Интересно, он хоть слышит, что ему говорят?

Старик обернулся к особняку и махнул рукой на его двери, потом повернулся к Легостаеву и жестом показал, чтобы тот шел к дому. Никита понял, что его отсылают к кому-то, с кем он сможет поговорить, поблагодарил старика и направился к высокому парадному крыльцу. Окна особняка были открыты, и легкие занавески колыхались на ветру. Вкусно пахло едой, и Никита вдруг ощутил жуткий голод.

Не найдя кнопки звонка, Легостаев постучал в дверь, не прошло и десяти секунд, как ему открыла сгорбленная старуха, закутанная в толстую шаль. Верхнюю половину ее лица закрывали большие очки с затемненными стеклами в толстой роговой оправе. Седые волосы, заплетенные в косу, были уложены вокруг головы.

– Здравствуйте, – приветливо проговорил Никита, показывая свое удостоверение. – Вы не могли бы ответить на пару вопросов?

– Вы что-то держите у моего лица? – скрипучим голосом спросила пожилая женщина, глядя куда-то в сторону. Именно этот голос он слышал на автоответчике.

– Удостоверение, – неуверенно произнес Никита.

– Уберите. Все равно я его не вижу, – сказала она.

У Легостаева вытянулось лицо. Она что, слепая?

– Да, – словно поняв, о чем он думает, произнесла старуха. – Я почти ничего не вижу. Лишь смутные очертания предметов, да и то при ярком освещении. А Игнат – вы, наверное, видели его во дворе – немой. Мы составляем неплохую пару, не правда ли?

– Я с-сожалею, – смущенно выдавил Никита.

– Забудьте, – махнула рукой та. – Так что вы хотели?

– Вообще-то мне нужна Сейлин.

– Сейлин? – удивилась старуха. – Зачем она вам?

– Мы ходили с ней в один спортивный клуб. Думаю, она будет рада меня видеть.

– Но ее здесь нет…

– Так она живет в городе? Не могли бы вы дать мне ее адрес? Я видел ее недавно, но она, видимо, не узнала меня.

Старуха переменилась в лице, губы у нее задрожали.

– Вы не могли ее видеть, – слабым голосом произнесла она.

– Как это не мог? – Никита недоверчиво улыбнулся. – Это точно была она.

– Сейлин умерла несколько недель назад. Вместе со всей своей семьей. Я сама занималась их похоронами.

Никита выронил удостоверение.

Старуха провела Легостаева в гостиную и усадила на потертый мягкий диван. Никита узнал, что ее зовут Вероникой. Она много лет работала в семье Павла Бероева и воспитывала всех троих его детей с самого их рождения.

– Может, чаю? – предложила Вероника.

– А вас это не затруднит? – спросил Никита.

– Что вы, что вы, – покачала головой старуха. – В последнее время у нас не слишком много посетителей, так что мы рады каждому гостю.

Она, шаркая ногами, вышла из комнаты – судя по всему, на кухню, так как скоро послышался звук льющейся воды и звон посуды. Никита с любопытством осмотрелся. В комнате царило запустение – сумрак, пыль, облупившиеся стены. Даже странно, что респектабельный особняк президента крупной корпорации изнутри напоминал лачугу. Вряд ли дом мог превратиться в такую развалюху всего за месяц с небольшим. Что-то странное было во всем этом.

Стену напротив занимал гигантский мраморный камин, огороженный чугунной решеткой. Рядом висел большой семейный портрет Бероевых. Глава семейства Павел, седовласый, представительный, чинно восседал в кресле с высокой спинкой. На коленях у него сидела симпатичная девочка лет десяти в красивом платье со множеством рюшечек. За креслом стояла черноволосая девушка, в которой Никита без труда узнал Сейлин. Рядом с ней улыбался молодой парень, очень похожий на Павла. Видимо, брат Сейлин. Картину, как и все в комнате, покрывал толстый слой пыли.

В это время в комнату неспешно вошла Вероника, осторожно неся поднос. Старуха аккуратно опустила его на низенький столик перед диваном, а сама села в кресло напротив Легостаева. Никита взял в руки горячую чашку.

– Это они на портрете? – спросил он.

Вероника повернула голову в сторону картины.

– Да, это Павел и его дети. Сейлин, Рустем и маленькая Мария. Картину нарисовали незадолго до… – голос Вероники дрогнул, – их гибели.

– А где их мать?

– Венера? Она умерла много лет назад, почти сразу после того, как родилась Маша. Павел сильно переживал тогда… Но он взял себя в руки. Поднял детей, развил свой бизнес. Он был очень целеустремленным человеком. И очень великодушным. Когда семья погибла, я узнала, что Павел оставил этот дом нам с Игнатом. Так и написал в своем завещании, что в случае кончины всех членов семьи дом и состояние остаются нам. Такой благородный человек, я даже подумать не могла…

Старуха достала из кармана носовой платок и громко высморкалась.

– Да ведь других наследников нет, – продолжила она. – Но мы хотим продать дом в самом ближайшем времени. Он слишком велик для нас двоих.

– Да, дом действительно очень большой, – согласился Никита. – А почему он в таком запущенном состоянии?

– Павел приобрел его в таком виде. Он намеревался тут полностью все перестроить, но не успел… Это сейчас тут тихо и уныло, – добавила Вероника, – а еще совсем недавно все было по-другому. – На ее лице появилась грустная улыбка. – В доме кипела жизнь! По всему дому были разбросаны игрушки Марии. К ней часто приходили поиграть ребятишки – дети друзей Павла. Везде звенел веселый смех. Рустем приводил девушек. Каждую неделю – новую. Отец не одобрял такое поведение, но никогда не говорил об этом ему в лицо. Все ждал, когда парень одумается. Старшие дети то и дело устраивали вечеринки во дворе. Сейлин общалась с подружками, а в последнее время стала встречаться с парнем, Артуром его звали. Семья готовилась праздновать юбилей Павла… С размахом, с кучей гостей. И этот юбилей стал последним в их жизни.

– Что все-таки произошло?

– Павел арендовал банкетный зал в ресторане «Розовый фламинго». Знаете, это было такое чудесное место на набережной? Так вот. На празднество пригласили только самых близких друзей. Я опоздала тогда – немного замешкалась дома, подарки упаковывала. Игнат ждал меня во дворе…

Голос Вероники дрогнул, и она замолчала. Никита забеспокоился, не стало ли ей плохо. За темными стеклами очков ему почти не было видно ее лица.

– Если вам тяжело говорить об этом, можем продолжить в другое время, – предложил он.

– Нет, я справлюсь, – наконец произнесла она. – Я приехала позже, чем остальные. Когда я уже подходила к зданию, раздался сильный взрыв… Позже я узнала, что в самый разгар вечеринки в зал ворвалось несколько вооруженных людей. Не говоря ни слова, они начали расстреливать гостей, а затем взорвали ресторан, чтобы скрыть следы своего злодеяния или добить тех, кто еще оставался жив. Тогда все сошлись на том, что это была криминальная разборка. Дескать, Павел перешел кому-то дорогу. Но все это ложь! У Бероева, конечно, имелись недостатки, но он никогда не сделал бы ничего противозаконного.

– И все члены семьи погибли? – спросил Никита.

– Да. Род Бероевых прервался.

– А на той вечеринке… кто-нибудь остался в живых?

– Ну да, было несколько человек, но все они скончались потом в больнице от полученных ран, – сказала Вероника. – Погодите, что я говорю! Арина Колмогор осталась жива, это партнерша Павла по бизнесу. Правда, после того случая она прикована к инвалидному креслу.

– Арина Станиславовна Колмогор тоже там была? – удивился Никита.

– Конечно. Они ведь с Павлом очень дружили, он просто не мог не пригласить ее на свой день рождения. С остальными членами правления «Персея» Павла связывали лишь чисто деловые отношения, вот он их и не позвал. А бедная Арина Станиславовна едва не погибла. Она сильно пострадала, когда обрушилась кровля.

– Странно. Она ничего не сказала мне об этом во время нашего разговора.

– Ну, молодой человек, – с укором произнесла Вероника, – о таких вещах не рассказывают первому встречному. Тем более об этом не станет откровенничать женщина.

– Надо будет расспросить ее. Может, вспомнит что-нибудь о том вечере.

Никита допил чай и поставил чашку на поднос.

– Спасибо, – сказал он, вставая. – Вижу, вам нелегко дался этот разговор. Не буду больше злоупотреблять вашим гостеприимством.

Он двинулся в прихожую. Вероника решила его проводить. Она шла, слегка расставив руки в стороны и постоянно шевеля пальцами, как будто опасалась наткнуться на что-либо.

– Да, и последнее. – спохватился Никита. – У вас есть фотография Сейлин?

– Конечно.

– Не могли бы вы одолжить ее мне? Обещаю, что верну.

Вероника с улыбкой кивнула:

– Подождите здесь, я принесу ее фотоальбом, и вы выберете тот снимок, который вам больше понравится.

Она развернулась и так же на ощупь ушла в соседнюю комнату, находящуюся рядом с кухней. В этот момент за спиной Никиты раздался резкий телефонный звонок. Обернувшись на звук, он увидел старинный красный аппарат на высокой тумбочке у стены. Там же стояла глубокая хрустальная ваза, доверху заполненная самыми разными визитными карточками. Старуха так и не прибежала на звон – видимо, была еще и глуховата. Телефон звякнул еще пару раз и замолк, и тут же со щелчком включился автоответчик.

– Здравствуйте, – услышал Никита знакомую запись. – С вами говорит автоответчик. В данный момент мы не можем подойти к телефону. Оставьте свой номер, и мы вам перезвоним.

Раздался гудок, а затем взволнованный женский голос произнес:

– Вероника, это Роксолана. Помнишь меня? Ты солгала, старая ведьма! Она жива! И тебе это прекрасно известно. Ты понимаешь, что это значит? Перезвони мне, как только прослушаешь эту запись! Это в твоих же интересах.

Автоответчик отключился. Вот, значит, как. Похоже, старуха рассказывает гораздо меньше, чем знает на самом деле. Но не пытать же ее? И этот голос… Никита точно уже слышал его. Вот только где?

И тут Легостаева осенило. Этот нервный, сбивчивый голос он слышал не далее как сегодня днем на старом кладбище. Он принадлежал той самой женщине в черной вуали, которая так лихо вырубила его шокером.

Роксолана, значит?

У Никиты появилась интересная идея. Он подошел к вазе с визитными карточками и начал торопливо рыться в ней. Нужная карточка нашлась на самом дне – черный картонный прямоугольник, на котором золотыми буквами была вытиснена надпись: «Роксолана. Салон белой магии». Недолго думая Никита бросил карточку во внутренний карман пиджака. Он успел вовремя: в прихожей снова появилась Вероника с небольшим пластиковым альбомом в руках. Старуха ничего не заметила.

– Вот. – Она протянула Никите альбом. – Это портфолио Сейлин. Она ведь работала фотомоделью. Тут много ее фотографий. Выбирайте любую.

Никита с любопытством пролистал альбом. В нем действительно было множество прекрасных фотоснимков Сейлин и в нарядных платьях, и в открытых купальниках. То Сейлин лежала на капоте роскошной машины, то сидела верхом на лошади, то обнимала смешную собачку. Посомневавшись, Никита в конце концов выбрал снимок, на котором лицо девушки было изображено крупным планом.