Ваше слово, товарищ ваучер

Никакого отношения к справедливости ваучерная приватизация не имела. Это была победа обычного и банального варварства над цивилизационной сложностью.

Собственно, сегодня никто из авторов ваучерной приватизации и не скрывает ее целей – нужно было более или менее легитимно устроить первоначальное накопление капитала и на ровном месте сформировать класс новых собственников. А ваучер был лишь фиговым листком для этого процесса. По сути, под флагом ваучера на свободу был выпущен зверь самого настоящего социального и экономического дарвинизма. Никакого отношения к справедливости ваучерная приватизация не имела. Это была победа обычного и банального варварства над цивилизационной сложностью.

Но вот несколько забавных деталей. Наши доморощенные социальные инженеры, которые решили достать из рукава сразу целый класс собственников, на самом деле породили эдакую странную постсоветскую «быдлознать». Эта скроенная на скорую руку туземная знать оказалась странным и тупым големом, фатально и вопиюще неспособным к отправлению элитарных функций. Это обычные торгаши с более или менее развитым хватательным рефлексом. Они способны лишь к включению в различной длинны цепочке продаж. Не больше. Они могут что-то покупать, а потом продавать. Они способны продаваться. Еще более они готовы покупаться на бусы престижного потребления. В каждом из них живет уже готовый послать все к чертовой матери дауншифтер. Такие люди абсолютно не способны построить новый мир. Разумеется, есть и прекрасные исключения. И на них, быть может, мы еще и держимся. И элитами других, старых, стран наша «быдлознать» не будет никогда восприниматься на равных. И дело даже не только в том, что они банальные нувориши, которых свет видывал всяких. Они по генетике своей социальной обычные рвачи, дешевка. И серьезных дел с ними иметь не будут. А вот раздевать их будут регулярно. Уже раздевают.

И еще. Авторы ваучерной приватизации, которые являются по сути банальным ворьем, по причине своей тупости и жадности решили заработать на ней повторно. Точнее прикрыть обычную и банальную взятку, которая была официально оформлена как гонорар за некую книгу о российской приватизации. В то время бушевала олигархическая война, кажется, за «Связьинвест», а потому информация о наших приватизаторах-взяточниках всплыла наружу на одном из федеральных каналов.

Уверен, творцам ваучерного погрома еще не раз прилетит ответ за столь бесстыдное явление абсолютно наглой и подлой несправедливости.

Вспышка клубной культуры

Все-таки это больше напоминало пир во время чумы или утренник в дурдоме. В 90-е годы прежде всего в обеих столицах и кое-где в регионах наблюдался бум клубной культуры. Это были времена «рейва». Уже случилось пришествие электронной музыки. Уже можно было беспрепятственно выезжать в Лондон или на Ибицу и что-то там подсматривать. В середине же 90-х в Москве и нескольких крупных городах местами и для некоторых установилось некоторое финансовое затишье, или так – подобие благосостояния. Курс доллара перестал прыгать слишком сильно. Правда, некоторая стабильность достигалась за счет безбожного и безответственного надувания пирамиды государственных казначейских обязательств (ГКО), которая рухнула в августе 1998 года. Но для немногих была пара лет относительного спокойствия. И какое-то количество тогдашних молодых горожан прошло эту школу новорожденной клубной культуры. Те, кто остался в живых, вспоминают те времена с умилением. Те, кто не устоял перед многочисленными клубными искушениями, уже ничего не расскажут.

Однако, следует признать, что именно из тогдашней клубной культуры родился сегодняшний общепит больших городов. Это рискованная гипотеза, но мне так кажется. Во всяком случае, такая гипотеза родилась из моих наблюдений за екатеринбургским рынком. До сих пор многие заведения общепита у нас вообще не про «поесть», а только про «потусоваться». Они вкладываются в интерьеры, айдентику, еще какие-то такие же вещи, но очень мало мест, в которых можно вкусно поесть или интересно выпить. До сих пор много видимостей, но мало настоящего и способного к продолжительной жизни.

Тогдашняя клубная культура сопровождалась подчас неплохим визуалом. Правда, материал этот еще не собран должным образом. В свое время я публиковал дизайн скандального екатеринбургского клуба «Люк», там были интересные находки.

Едва ли не главными памятниками, следами того клубного бума останутся журналы. Из них самым интересным по наполнению и оформлению сегодня смотрится «Птюч». Когда-то котировался «Ом». У меня до сих пор сохранилась едва ли не полная его подшивка, но сегодня он смотрится так себе.

Самое главное – оставил ли клубный пир во время чумы след в истории отечественной музыки? Я сомневаюсь, хотя и не являюсь экспертом в этой области. Вообще, это был тогда какой-то странный и преждевременный пшик, который был беспощадно смыт кризисом 1998 года, после которого наступило продолжительное похмелье, сменившееся наступлением новой эпохи – эпохи путинского благоденствия.

Едва ли не главными памятниками, следами того клубного бума останутся журналы. Из них самым интересным по наполнению и оформлению сегодня смотрится «Птюч».

Катастрофа в рыболовецкой отрасли

Как же я люблю рыбу! Особенно сибирскую, речную. Я могу часами говорить о муксуне и нельме, щокуре и чебаке, язе и сырке, сосьвинской селедке и стерляди. Рыба – важное топливо нашей кухни. Рыба— роскошь нашей кухни. Икра, уха, расстегаи и прочее! Я очень хорошо помню рыболовецкие хозяйства в Сибири. Я даже зимой складывал привезенных на грузовике щук в поленницы. У нас были две поленницы: одна с дровами, другая со щуками. Рыбная тема для меня очень личная. И катастрофу в рыбной отрасли я переживаю лично.

А в 90-е годы в рыболовецкой отрасли случилась самая настоящая катастрофа. Либеральные «управленцы» 90-х умудрились разрушить гигантский отлаженный экономический организм, включавший в себя сотни предприятий. Добыча рыбы упала до исторического минимума. Государственные решения для рыболовецкой отрасли менялись с частотой 1 раз в 2 года. Вся отрасль занималась исключительно выживанием. Постоянно случались рейдерские захваты предприятий и судов. Русские моряки расползлись по всему миру. Не существовало никаких, ни малейших условий для устойчивого развития. Вся добыча рыбы ушла в тень. Было выгоднее сдавать рыбу в других странах. Прилавки магазинов на долгие годы заполнил импорт.

И это при том, что даже постсоветская Россия:

– обладает береговой линией, которая является четвертой среди самых длинных в мире (после Канады, Гренландии и Индонезии с их большим числом островов);

– имеет исключительную экономическую зону в 7,6 млн кв. км.;

– имеет доступ к двенадцати морям трех океанов, а также Каспийскому морю;

– обладает более чем 2 миллионами рек!

Из криминального болота и развала российской рыболовецкой отрасли приходится выбираться до сих пор. В последние годы очень помогли санкции. Стабильность, защищенный внутренний рынок могут творить чудеса! И вот уже сейчас мы поставляем шпроты в Латвию. И это мне очень нравится. И что-то такое хорошее и духоподъемное в этом есть.

Из криминального болота и развала российской рыболовецкой отрасли приходится выбираться до сих пор. В последние годы очень помогли санкции. Стабильность, защищенный внутренний рынок могут творить чудеса!

О не замеченном советском пост-феминизме

Женщины получили в СССР избирательные права буквально сразу же. Гораздо раньше, чем в США или Франции, например. Они работали буквально везде.

По большому счету, гендерных проблем в СССР не было. Женщины получили в СССР избирательные права буквально сразу же. Гораздо раньше, чем в США или Франции, например. Они работали буквально везде. Советские женщины были первыми в истории человечества покорительницами космоса. Существовали даже женские квоты для органов власти. По сути, советская женщина была «я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик». Роль советской женщины, которая и воевала на передовой, и работала в тылу, просто неоценима в годы Великой Отечественной войны. Очень многое в СССР держалось на женских плечах.

А в 90-е годы случилась очень интересная тенденция, краткосрочная и очень многими не замеченная. Я бы назвал это позднесоветским и постсоветским постфеминизмом.

Наш очень самобытный и автохтонный постфеминизм базировался на желании очень многих женщин выпрыгнуть из ситуации равенства и требования многотрудной работы в женственность, из необходимости быть сильными – в женскую, привычную слабость.

Молодые и уже не молодые девушки не хотели горбатиться, как их матери и бабушки. Им вообще были абсолютно неважны социальные вещи. Это была попытка своеобразного социального дауншифтинга. Им хотелось красиво одеваться, непыльно работать или вообще не работать. Там вообще много всего сошлось. Но сама суровая действительность 90-х очень быстро этот тренд придушила. Опять советской женщине пришлось взвалить на себя ношу отправления постоянно расползающейся повседневности и буквального выживания.

Этот первый опыт постфеминизма еще ждет своих исследователей, которым нужно поторопиться. Не исключено, что новые волны чего-то подобного у нас впереди.

Раскириллизация страны

В 90-е годы случилась самая настоящая ползучая декириллизация страны. Мне кажется, что тупые и некомпетентные тогдашние наши либеральные власти кто-то играл. Их подловили на возможности реализации определенных политик.

Можно удивляться этому, но в 90-е годы далеко не сразу импортные товары обязали сопровождать переводным этикетажем. Новорожденный малый и средний бизнес начал плодить латинизированные неймы. Латинские шрифты стали главенствующими на рынке институционной айдентики.

Кириллица стремительно исчезла из субкультурных самопрезентаций молодежи. В 90-е годы у нас появилось и заимствованное субкультурное граффити. Тоже сплошь на латинице.

Татарстан едва не перешел на латиницу. А многие наши ближайшие соседи – Азербайджан, Узбекистан, Туркмения и Молдавия – отказались от кириллицы. Совсем недавно к числу таких стран присоединился Казахстан. Переход на латиницу стал обсуждаться на Украине. И если там все пойдет так, как сейчас, то латиница рано или поздно там может победить.

Не знаю, нужно ли объяснять важность для нашей цивилизации кириллицы. Мне кажется, сам вопрос «а что тут такого» является маркером того, что человек уже выпал из нашей цивилизационной матрицы. Вообще, это поразительно, но 90-е годы породили вот такого рода людей. Их будут лишать истории, и они это обязательно оправдают. Их буквально обворуют, они и этому найдут оправдание. Это какие-то странные люди-стаффажи, незначительные подробности социального пейзажа, самые настоящие терпилы, с которыми можно делать что-угодно.

Проблема декириллизации нашей страны не решена. В цифровой среде эти процессы только ускоряются. И наши власти не понимают до сих пор важности этой проблемы. Нами не изжит поразивший нас в 90-е годы экономический фундаментализм, эта разновидность нового варварства, которое сегодня находится на марше. Наши власти до сих пор готовы любые культурного и цивилизационного значения вопросы тупо разменять на трубы или что-то подобное. Инерция 90-х в этой области, к сожалению, продолжается.

Проблема декириллизации нашей страны не решена. В цифровой среде эти процессы только ускоряются. И наши власти не понимают до сих пор важности этой проблемы.

Рождение Рунета

Русский Интернет родился в 90-е годы. Тогда он был все-таки элитарным, не для всех. Он был отвязным, стебным. Действительно, это было пространство настоящей свободы. Абсолютной. До абсурда. Но он не был опасным. Аудитория Рунета в 90-е была очень маленькой. Это было место обитания «своих». Вспоминаю свой личный опыт. На моем личном горизонте Интернет появился в году так 1998-м. В том интернете практически не было никакой монетизации. Там вообще не было особых денег. И это хорошо, хотя не всегда было понятно, зачем этот самый Интернет вообще был нужен, кроме общения.