Почему про 90-е многие будут молчать?

Сегодня начинается реализация политик по реабилитации 90-х годов. Это именно политики. Культурные политики, как минимум. Как это ни чудовищно звучит, но у этих политик есть шансы на успех. Да-да! И это может произойти на глазах у миллионов людей, живших тогда. Кстати, пусть это будет хорошим уроком для тех, кто считает, что факты говорят сами за себя. Это не всегда так. Реальность и действительность не умеют разговаривать. Их всегда интерпретируют. Нет ничего очевидного и самоговорящего. За трактовку реальности нужно бороться. Постоянно. Ежечасно, ежеминутно. Это серьезная и очень нужная работа.

А еще есть шанс на то, что историю 90-х годов переговорят, переинтерпретируют нам же еще и потому, что эти политики имеют весьма прочные основания. Какие?

Прошлое перебирается в настоящее через узкое бутылочное горлышко институтов памяти, а там сейчас часто сидят откровенные подлецы.

90-е годы были временем коллективного изнасилования, нас откровенно и бесстыдно отымели, и многие свидетели того страшного времени ведут себя как жертвы насилия, стараясь изгнать из своей памяти страшные воспоминания.

Самое главное: 90-е годы – это время, когда мы были плохими, это было время, которое показало нас нам же, которое показало нам все самое плохое в нас. Не стоит забывать, что важнейшей функцией, даже миссией такого института как «государство» является защита человека от самого себя. В 90-е годы на какое-то время мы оказались беззащитными. А государство было занято. В итоге из нас полилось все самое плохое, стыдное, – то, о чем не хочется вспоминать.

90-е годы – это переходное время. Диджитальная инфраструктура только-только начала складываться, а потому многое про то время еще не диджитализировано, не оцифровано, а значит, уже забыто. Свидетельства о том времени живут на бумажных страницах, на старых видеокассетах. Впереди большая работа по оцифровке многочисленных свидетельств о том жутком времени.

Сегодняшние активные жители Интернета в 90-е были еще детьми или молодыми людьми, а потому склонны помнить только хорошее. Да и в молодости всегда «девушки красивее, трава зеленее. А солнце светит ярче».

Сегодняшний молодняк у нас – уже плод жуткой системы образования. Они уже неспособны к критическому мышлению, это уже легко манипулируемая масса, ей легко скормить все что угодно, если оно будет определенным образом упаковано.

У сегодняшних апологетов 90-х есть одно страшное оружие: они говорят о «свободе». Вообще, «свобода» – это страшное, кровавое слово, жуткий идол, на алтарь которого были принесены многомиллионные жертвы. Принесли на этот алтарь и нас. В 90-х. Буквально. И души наших детей. Фигурально.

90-е годы – хороший повод для интеллектуальной гигиены. О них нельзя забывать. Необходим континуум, непрерывность памяти об этом подлом времени, эпохе победившего зла, торжества пошлости и подлости. Мы начинаем длинный проект о 90-х. Свою рубрику я называю «Феноменология 90-х». Поехали!

Реальность и действительность не умеют разговаривать Их всегда интерпретируют

Время поражений в коллективных видах спорта

В 90-е годы мы вдруг разучились побеждать в спорте. Весьма символичным стало серебро футбольной сборной СССР на чемпионате Европы 1988 года в Германии. После этого российский постсоветский футбол стал временем постоянных футбольных и околофутбольных скандалов и поражений. Российская сборная по хоккею, управляясь еще советской инерцией, завоевала свое последнее золото в 20 веке на Чемпионате мира в Германии в 1993 году. Затем случился провал, из которого мы выбрались только в 2008 году.

Избалованные победами широкие массы болельщиков стали привыкать к постоянным поражениям. К геополитическим, экономическим, технологическим поражениям прибавились и спортивные, что вселяло в души взрослых дядек уныние. В те времена спорт был не меньшей проекцией политики и сублимацией войны, чем сегодня. Если взрослые дядьки пребывали в унынии, то молодые становились циниками, у которых буквально атрофировалась способность верить. Верить в свою сборную, своих спортсменов, свою страну.

90-е годы стали хорошим уроком для нас всех. Мы очень хорошо поняли, как сильно связано состояние государства с успехами в спорте. Вообще, в 90-е годы всем стало не до спорта. Упала посещаемость стадионов, стала всплывать наружу и восприниматься как нечто обыденное откровенная и бесстыдная спортивная коррупция.

Я очень хорошо помню 2008 год. В этот год мы вдруг опять начали побеждать. Я вспомнил это сладкое ощущение – победа! Мы вдруг вспомнили, как это бывает. Кучи людей не раз в этом году выходили ночью на улицу, братались. Помню, как сорвал голос. Я все это вспомнил и больше не хочу забывать.

Избалованные победами широкие массы болельщиков стали привыкать к постоянным поражениям.

Уничтожение речного транспорта

В «святые 90-е» каким-то странным образом оказались несовместимыми «свобода», «демократия» и… речной транспорт. В царской России и в СССР речная транспортная инфраструктура была крайне важна. Наша страна буквально была усыпана роскошными дворцами – речными вокзалами. Великие реки были связаны в единую сеть многочисленными каналами. В городках и селах дремали дебаркадеры. Мелкие места и пороги укрывали водохранилищами. Существовало развитое речное судостроение. Создавались новационные даже для нашего времени суда на подводных крыльях и воздушной подушке. Вообще, наша страна – это великий мир внутренней воды, это уникальная речная цивилизация.

Но в 90-е годы все это оказалось ненужным. За постсоветский период объем грузоперевозок по внутренним водным путям сократился в 4,6 раз, пассажиропоток – в 7,4 раза. Как написал «Коммерсант» в 2001 году: «Всю постсоветскую историю российского торгового флота можно сравнить с гибелью эскадры». Это касается и морского, и речного флотов.

Эффект катастрофы 90-х для речного судоходства напоминает поражение в страшной и разрушительной войне. Войну, которую многие из нас так и не заметили. Или не хотим замечать сегодня?

Речной транспорт сегодня – это транспортный и экологический хай-тек, к которому был способен советский управленческий класс, умевший планировать, правильно стратегировать, управляться более сложным пониманием эффективности. Именно к этому оказались неспособны одномоментно деградировавшие постсоветские элиты, слившие этот крайне важный, цивилизационно значимый вид транспорта как «неэффективный».

В итоге: По внутренним путям России перевозится 1,2 процента перемещаемых по стране внутренних грузов. Несколько лет назад в Евросоюзе стали развивать речной транспорт как «приоритетный вид перевозок». В Западной Европе по воде перевозят 11 процентов всего объема внутренних грузов и собираются поднять эту долю до 17 процентов. В Германии этот показатель составляет 11 процентов, в Нидерландах – 34, во Франции – 10. Это неудивительно, так как основное конкурентное преимущество водного транспорта – дешевизна. Вообще, я уже перестаю удивляться тому, как сегодня вдруг обнаруживается, насколько же толково и правильно что-либо было устроено в советское время. И авоськи, а также многоразовое использование пластиковых пакетов нашими родителями сегодня оказывается экологически ответственным поведением. И потрясающе развитая система сбора вторсырья тоже восхищает многих сегодня. То же и с речным транспортом. Сегодня мы уже начинаем его возрождение, что будет непросто после 30-летия уничтожения. И стоило ли нам терять эти тридцать лет? И нужно ли было делать этот адский круг самоуничтожения?

За постсоветский период объем грузоперевозок по внутренним водным путям сократился в 4,6 раз, пассажиропоток – в 7,4 раза.

О потреблении мяса

Очень важно оценивать эпоху не по брызгам частных, мещанских и житейских воспоминаний. Очень важно знать о статистике, об общестрановой ситуации, о некоем общенациональном среднем. Хотя всегда хочется экстраполировать свой личный опыт на всю страну. «Мне было тошно, и всей стране было тошно». «Меня били, и всех били». Этот инфантилизм в значительной части нашей интеллигенции весьма распространен.

Важнее искать методом проб и ошибок в личном, частном опыте сырье для инсайтовых озарений, крупицы опознаваемого многими коллективного опыта. Вот пример факта, который еще нужно будет транскрибировать в частный опыт:

– в 90-е годы резко упало потребление мяса на душу населения.

В данном контексте «употребление мяса» – это показатель качества жизни и питания, а не пример гастрономических предпочтений. И эта статистика демонстрирует просто чудовищное падение качества жизни в 90-е годы. И только очень недавно мы вернулись к пиковым советским значениям. Очевидно, в 90-е годы случилась какая-то беда.

Люди просто стали очень плохо есть. Кто-то начал голодать. Впереди еще предстоит изучить это возвращение голода в 90-х. Это был какой-то другой голод. Частный, партикулярный. Но голод. Латентный голод. Вообще, 90-е годы умеют очень умело заметать следы. В это время случались страшные вещи, как показывает статистика, только в атомизированном обществе эти страшные вещи были припорошены, латентны. Латентная гражданская война, латентный геноцид, латентный голод. Мы еще не раз поговорим об этом.

В данном контексте «употребление мяса» – это показатель качества жизни и питания, а не пример гастрономических предпочтений.

Исчезновение такси

90-е годы – это время, по сути, исчезновения на целое десятилетие институционализированного такси. Пришла таксистская вольница. Государственные таксопарки умерли в одночасье. На смену им пришли дикие и наглые бомбилы, оккупировавшие привокзальные площади. Этих странных порождений девяностых нужно относить скорее к мелким мошенникам. Таксисты 90-х годов стали постоянными поставщиками событийного мяса для криминальной хроники. Такси стало зоной риска.

В обиход надолго вошло – «поймать тачку». Кто мог остановиться, увидев призывно поднятую руку, – одному лишь Богу было известно. Резко деградировавшее государство было просто неспособно к регулированию этой отрасли городского сервиса. Таксизм 90-х годов породил удивительную породу никому не нужных взрослых мужиков, уже на уровне патологии неспособных к институционному существованию.

Патология, ненормальность государства и общества тестируется на каких-то милых ненужностях и необязательных частностях. Есть такие вещные или сервисные детали, которые являются приметами нормальности человеческой общности. Одним из таких маркеров нормальности является такси.