Цитаты из книг автора «Евгений Добренко»

Кислых мин с каждым днем становится у нас все меньше и меньше, да иначе и быть не может. Сама жизнь переделывает кислую мину в улыбку». Эта улыбка заразительна: Озаряются радостью лица китайцев, корейцев, венгров, румын, чехословаков, подъезжающих к нашей столице: – Москва, – шепчут они и улыбаются от всей души. – Друзья, – говорят им москвичи в ответ и тоже улыбаются. Так уж повелось, что там, где появляется русский человек, там появляется и улыбка, хорошая, открытая улыбка.

Написанное по горячим следам стихотворение Сергея Михалкова «Про советский атом» (эта «солдатская песня»[487] исполнялась военным хором на музыку Вано Мурадели) буквально переводило сталинские софизмы в эмоционально-смысловой ряд, в куда более доступный для массового восприятия – частушечный – регистр. В отличие от сталинского интервью, стихотворение Михалкова, построенное как прямое обращение к врагам, было адресовано исключительно внутреннему потребителю. Поэтому логизирование заменено здесь откровенным ерничанием, которое у Сталина прикрывалось напускной дипломатической серьезностью. Вначале – радостная новость, окутанная тайной, но поданная буднично:   Мы недавно проводили Испытанья нашей силе, Мы довольны от души

Факт обретения атомной бомбы Советским Союзом, обвинявшим Запад в «атомной дипломатии» и «гонке вооружений», входил в очевидное противоречие с риторикой мира. В этих случаях логика отказывала Сталину, и он начинал просто повторять свою аргументацию, как если бы она была кому-то непонятна: Конечно, агрессоры хотят, чтобы Советский Союз был безоружен в случае их нападения на него. Но Советский Союз с этим не согласен и думает, что агрессора надо встретить во всеоружии. Следовательно, если США не думают нападать на Советский Союз, тревогу деятелей США нужно считать беспредметной и фальшивой, ибо Советский Союз не помышляет о том, чтобы когда-либо напасть на США или на какую-либо другую страну[485].

интервью «корреспонденту „Правды“» Сталин подчеркнуто буднично отвечал на вопрос: «Что вы думаете о шуме, поднятом на днях в иностранной прессе в связи с испытанием атомной бомбы в Советском Союзе?»: «Действительно, недавно было проведено у нас испытание одного из видов атомной бомбы. Испытание атомных бомб различных калибров будет проводиться и впредь по плану обороны нашей страны от нападения англо-американского агрессивного блока»[484]. На второй вопрос – о том, что «различные деятели США поднимают тревогу и кричат об угрозе безопасности США. Есть ли какое-либо основание для такой тревоги?», Сталин ответил: «для такой тревоги нет никаких оснований»,

Основным инструментом создания комического эффекта является здесь ярко своеобразное языковое поведение автора: издеваясь над незадачливыми врагами, он строит свой текст в необычном языковом модусе, говоря о врагах в третьем лице, ни разу (до последней строки – «Да-с!») не обращаясь к ним (и лишь в предпоследней строке используется местоимение – «у вас», «у нас»), он обнажает прием: текст не имеет иных функций, кроме чистого троллинга – ехидного подначивания и поддразнивания противника. Михалков говорит голосом сталинского субъекта, который таким единственно образом мог выразить свое отношение к факту обретения Советским Союзом секрета атомного оружия.

Душит сэра старинная злоба: – Это ведь агитация, Я, по-моему, гость хлебороба!     Тут пробили часы на стене. Бригадир говорит осторожно: – Может быть, вы позволите мне Поразвлечь вас слегка, если можно?     Вот вы в хате моей, но душа Там, в Америке, скажем-ка честно. И послушать теперь «Голос США» Будет очень для вас интересно!     Зашипел репродуктор змеей… Просит ужинать Гнат дипломата. Начался тут невиданный «бой» Меж Нью-Йорком и хатою Гната.

Соблюдая положенный такт, Гнат сказал: – Очень рад убедиться В том, что сэр (знаменательный факт!) У колхоза непрочь поучиться.     A на просьбу отвечу вам так: Бесполезен наш опыт артельный Вашим фермам, где каждый батрак — Раб господский, а сам безземельный!

стихотворении украинского сатирика Степана Олейника «Дипломат» ситуация зеркально перевернута. «Дипломатом» оказывается обычный колхозник и ситуация из

Реакция слушателей, как описывает ее Симонов, также должна вызвать в читателе чувство превосходства, поскольку выдает бессилие врагов (а описываются они именно как враги): на их лицах «сначала был испуг, / Безмолвный вопль: „В полицию!“ / Потом они пошли густым / Румянцем, вздувшим жилы, / Как будто этой речью к ним / Горчичник приложило. / Им бы не слушать этот спич, / Им палец бы к курку! / Им свой индийский взвить бы бич / Над этим – из Баку! / Плясать бы на его спине, / Хрустеть его костями, / А не сидеть здесь наравне / Со мной и с ним, с гостями, / Сидеть и слушать его речь / В бессилье идиотском, / Сидеть и знать: уже не сжечь, / В петле не сжать, живьем не съесть, / Не расстрелять, как Двадцать шесть / В песках за Красноводском…» Последнее – отсылка к двадцати шести бакинским комиссарам – расставляет все на свои места. Трудно найти лучшее описание коллапса дипломатии: если обе стороны настолько (буквально – см

Богатство приемов и тропов, весьма необычное для советской сатирической продукции обилие реминисценций, прямых и скрытых цитат из Гоголя, Островского, Салтыкова-Щедрина, Чехова, Свифта и Марка Твена, украинских поговорок, русских пословиц и исторических анекдотов в фельетонах Заславского объясняется тем, что автор решал две задачи: прямую (высмеивание США) и скрытую (фальсификация реалий американской политической ж