С собой на выезд Влад решил взять пару пистолетов. Один повесил на кобуре на пояс, один на оперативке под мышку. Из автоматов себе выбрал АКМ, хоть он был и старого года выпуска, аж 1977-го, но зато как новенький, без царапин, а приклад блестел лакировкой под благородную древесину. Дома у Влада, еще с армии, была армейская разгрузка, куда он засунул четыре рожка с патронами, а в накладной карман на груди положил свой любимый походный нож. В специальные кармашки положил четыре светошумовые гранаты. Глянул на себя в зеркало. На него смотрел двадцатипятилетний зеленоглазый русоволосый парень, коротко стриженный, атлетически сложенный, ростом в 180, 5 см. Эх, если бы не эти полсантиметра, он запросто мог бы служить в президентском полку. Вон какой красавчеГ. Ни дать ни взять спецназовец перед боевым выходом. А что? Может же он нравиться девушкам? Вернее, одной девушке? Посмотрев на себя критически-оценивающим взглядом, Влад решил, что он вполне себе ничего, разве что дело немного портил вон тот предательский прыщик на подбородке… Улыбнувшись сам себе идиотской улыбкой, подмигнул зеркалу и сказал:

– И о чём это я только думаю? – тут же хмыкнул и решительно повернулся к выходу, попутно взяв в руку томагавк. Ему даже захотелось, как индейцу, издать воинственный клич. Но он сдержался…

В машине Влад оставил пару автоматов АКСУ калибром 5,45мм, с укороченным стволом и складывающимся прикладом, одну снайперскую винтовку и пару пистолетов. Один для Маши, один так, на всякий случай.

Когда он, плавно выворачивая руль, завернул за угол дома, то увидел, как возле ближайшего подъезда соседней десятиэтажки его уже поджидает Валентина Ивановна, с парой огромных пустых баулов.

– А вы что одна? – несколько разочарованно спросил Влад.

– Маша уснула. Пусть поспит, может, тогда ей совсем полегчает, – а затем, увидев расстроенную физиономию молодого человека, заговорщически подмигнула и добавила: – Не боись, с ней охрана, она с Лаки уснула на диване, как с ребенком, укутала его, а тот объелся и дрыхнет без задних лап. Да мы же быстро обернемся. Вон я и сумки приготовила.

Сказав это, Валентина Ивановна бухнулась на переднее пассажирское сиденье:

– Ну, что, пристегиваться не будем?

– Теперь пристегиваться ремнями безопасности смысла нет! – согласился Влад.

И они, медленно объезжая брошенные как попало автомобили и лежащие тела умерших, поехали в сторону супермаркета. Вот здесь-то, на просторной площадке двух стоящих рядом супермаркетов, им и открылась подлинная картина постапокалипсиса. Несколько столкнувшихся машин на выезде с трассы, проходившей мимо супермаркетов и как бы отгораживающей площадки перед ними, да и весь первый микрорайон с юга. На самой площадке стояли, как попало, автомобили, лишь несколько из них располагались в ряд, а между ними в различных положениях лежали тела умерших. Кто-то не смог дотянуться до ручки дверцы автомобиля, так и застыл с вытянутой рукой, кто-то, наоборот, вывалился из автомобиля. Над этим буйством смерти возвышалась чёрнеющая выгоревшими склонами Титовская сопка, которая как бы давила на весь этот пейзаж. Возле её подножия виднелись остовы обгорелых домов, которые еще местами дымились. Полосу пожарища от расположенных еще ниже деревянных домов огораживал массив каких-то производственных построек и складов.

Сам пожар, судя по всему, ушел дальше вдоль цепочки частного сектора, опоясывавшего эту возвышенность, потому что оттуда виднелись столбы черного дыма. Сизый дым от лесных пожаров перемешивался с черным дымом пожарищ пригородов, давая нереально красно-коричневую задымленность на фоне подсветки тусклого кроваво-красного солнца. Ветра не было. Стояла гнетущая тишина, отчего все происходящее казалось чем-то нереальным, фантасмагоричным. Иногда Владиславу казалось, что в окружающей их дымке угадываются очертания каких-то духов. Но он отгонял такие мысли тем, что убеждал себя, что уж это-то ему точно кажется.

Владислав, осторожно объезжая препятствия в виде тел и брошенных автомобилей, припарковал свой джип возле небольшого грузовичка, находящегося шагах в пятнадцати от входа в магазин. Выходя из машины, Влад взял автомат наперевес и сказал:

– Валентина Ивановна, на всякий случай возьмите пистолет в руки и держитесь за моей спиной. Когда будем заходить, я смотрю прямо и налево, ваш сектор обзора справа. Поняли?

– Зачем?

– Во-первых, крупный супермаркет сам по себе будет притягивать людей, которые могли выжить, а во-вторых, нужно начинать привыкать к мысли, что мы сами отвечаем за свою безопасность, а в-третьих, нужно начинать учиться и тренироваться. Теперь так всегда будем заходить в любое помещение.

– А почему тебе налево, а мне направо? Вечно вы, мужики, так и норовите налево, – попыталась подколоть Валентина Ивановна, сосредоточенно доставая ПМ.

– Я правша, мне удобнее с автоматом повернуться налево, чем на право, доли секунды разница, а жизнь спасти поможет. Так что, Валентина Ивановна, ваш сектор правый. Если увидите что-то подозрительное, сразу стреляйте. Если просто человека увидим, что он продукты берет, то тогда по обстановке. Ну, пошли! – Владислав снял с предохранителя автомат и передернул затвор, загнав патрон в патронник. То же самое с пистолетом проделала Валентина Ивановна, чувствовалось, что она серьёзно отнеслась к данной ситуации. Это раньше можно было спокойно сходить в магазин, сейчас же времена изменились. Наступил конец света.

Они осторожно подошли к входной двери. Постояли минут пять, выждали время. Затем Владислав, взяв в правую руку автомат, так, чтобы в случае чего можно было стрелять и с одной руки, левой осторожно потянул дверцу на себя. Стеклянная дверь послушно открылась. Они зашли в небольшое пространство, отделяющее входные двери от дверей, ведущих непосредственно в торговый зал. Так же быстро вошли через вторые двери. В помещении супермаркета стоял полумрак. Владислав быстро взял автомат наизготовку, и, как в боевике, на полусогнутых ногах, глядя поверх мушки прицеливания, смотрел то прямо, то влево, то снова прямо. Валентина Ивановна держалась рядом, держа пистолет двумя руками. Держала уверено. Вдруг она крикнула:

– Влад, там, в углу! – и тут же: – Стой, руки вверх, а то стрелять буду!

Владислав быстро направил в ту сторону автомат и увидел рыжего мужичка, который сидел за плексигласовой перегородкой охранника, на столике у него виднелась бутылка коньяка и закуска. Чувствовалось, мужичок испугался не на шутку, и сразу же поднял свои руки вверх. Поднял прямо, почти параллельно.

– Мужики, вы чего?!! Я же думал, что все уже того, – он попытался сделать неопределенное движение руками, но тут же одернулся и снова ровненько поднял руки.

– Чего того? – как можно более миролюбивым тоном переспросил Владислав.

– Ну, что все померли, стало быть, конец света, ну вот я и взял тут маленечко, а вы полицейские? Отпустили бы вы меня…

Владислав только сейчас внимательно разглядел мужика. Мужик как мужик, под сорок, среднего роста, рыжие растрепанные волосы, обросший щетиной. Одет в добротную чёрную куртку с капюшоном. Вроде не бомж.

– Ты один? – спросил Влад

– Один, все же померли…

Легкое недоумение промелькнуло на лице мужичка.

Владислав опустил автомат, чувствовалось, что мужик не врет.

– Руки-то опусти, мы тоже, как и ты, выжившие.

– Так вы не из полиции? – облегченно вздохнул мужичок и опустил руки.

– Нет! А ты тут чего делаешь?

– Так это, продуктов кое-каких собрал, да вот сел помянуть покойничков, ведь родительский день сёдня как-никак! Да вы присаживайтесь тоже, – он жестом пригласил их за перегородку в закуток охранников.

Валентина Ивановна убрала пистолет в карман просторной куртки и миролюбиво заметила:

– А ведь и вправду сегодня родительский день…

Мужичок явно обрадовался, приняв это как согласие на его приглашение «помянуть», тут же засуетился:

– Я сейчас, только еще один стул принесу, для вашей очаровательной спутницы!

Мужичок радостно прошмыгнул мимо Валентины Ивановны. Та оценивающе оглядела его, и, удовлетворенно хмыкнув, заглянула в помещение охранников. Оно располагалось возле витрины, справа от входа, как раз вровень с пространством между входными дверями и дверями, ведущими в торговый зал. То есть, зайдя в магазин, нужно было обернуться назад, чтобы увидеть охранников. А они, сидя за своими мониторами, спокойно всех видели. Но сейчас мониторы не работали, а сам охранник лежал возле секции, где торговали всякой мелочью. Именно оттуда мужичок вытащил довольно удобный стульчик и радостно поставил его возле столика охраны.

– Ну, прошу, господа-товарищи по несчастью, как говорится, «что Бог послал», – мужичок пригласил их за стол и сам первый уселся.

Владислав вопросительно посмотрел на Валентину Ивановну.

– Ну, а что, в самом деле, если родительский день, то отчего же не помянуть умерших-то, – тут слезы как то сами навернулись ей на глаза. – Вон чё в мире-то творится, а тут хоть еще одна живая душа объявилась!

Валентина Ивановна совсем по-бабьи смахнула слезинки кончиком платка, повязанного поверх куртки, и махнула рукой, дескать, давайте уж сядем и помянем.

Мужичок с удвоенной энергией стал накладывать на стол на правах гостеприимного хозяина чистые пластиковые тарелки, вилки, ложки, открывать какие-то консервы небольшим ножичком, тут же лежащим на столе, опасливо глянув на своих новых знакомых, не расценят ли то, что он взял нож, как угрозу. Но Владислав, приставив автомат к стулу, уже отламывал хлеб и ложкой намазывал его кабачковой икрой. Женщина наливала себе в пластиковый стаканчик сока.

Мужичок, хлопнув себя по лбу, типа чё же это я совсем забыл, достал в дорогой подарочной упаковке бутылку коньяка с двумя рюмками. Одна точно такая же, но початая бутылочка, с точно такими же изящными, на гранёной ножке, рюмками уже стояла на столе. Новоявленный хозяин торжественно поставил красивый небольшой бокальчик перед Валентиной Ивановной, и, глядя с неподдельным интересом ей в глаза, спросил:

– А Вас, я извиняюсь, как звать, величать?

– Валентина Ивановна, а вас?

– Валентин Рудольфович! – мужичок важно приподнял бутылку и осторожно всем налил по полрюмки.

– Меня звать Владиславом, можно просто Влад!

– А вы, извиняюсь одни или еще кто выжившие есть?

На этот вопрос ответила Валентина Ивановна:

– Девушка у нас еще, дома осталась, тяжко ей было сильно…

– Да оно и понятно, кому же сейчас легко, вот так всё это увидеть. С ума можно сойти, вот я и того, решил помянуть и выпить.

– И вправду, можно умом тронуться, если обо всем этом задуматься, – тихим голосом произнес Владислав.

– А народу-то сколько погибло, – его спутница подняла бокальчик, пристально посмотрела на его содержимое и как-то грустно вздохнула.

Тут хозяин стола хорошо поставленным голосом сказал:

– Ну, Влад, Валентина Ивановна, давайте помянем всех покойничков, пусть им там, – он многозначительно приподнял рюмку, и, посмотрев наверх, продолжил: – Все будет хорошо! Давайте помянем всех родных, близких…

Тут голос у Валентина Рудольфовича осекся.

Все молча выпили. До дна. Закусили. Повисла тишина. Каждый задумался о своем, о своих близких и родных, о тех, кого знали, с кем просто общались по работе или по-соседски….

– Ох и много же народу погибло, – прервал тягостное молчание Валентин.

– Да уж! – согласился Владислав.

Снова повисла тишина, но на этот раз собеседники уже активно начали закусывать.

– А Вы-то сами как? – неопределенно спросил Влад, чтобы Валентин Рудольфович сам смог решить, что нужно сказать.

– Так, я что, вот мне-то бы и нужно было помереть-то. Один я бобылем живу. С женой лет пять тому назад развелся. Детей нет. Мама у меня умерла уже потом. Вот только друзей жалко, да брательника родного…

Снова повисло молчание, затем Валентин продолжил:

– В субботу чувствую, стало мне хуже, ну, думаю, раз приболел, то на работу не выйду, грузовичок у меня, да вы, может, видели, вон он стоит, – Валентин обернулся и кивнул сквозь витрину.

Владислав сразу подумал, и как это он их не заметил? Вот что значит сидеть спиной к витрине в такое время. Вот и не заметил! А ведь теперь всё время нужно будет поглядывать по сторонам, а то мало ли чего.

А тем временем Валентин Рудольфович продолжал:

– Ну, я своему боссу звоню, чтобы сказать, что не поеду сегодня, но дозвониться до него не смог, трубку никто не брал. Начал звонить друзьям, брату и тоже ни до кого не дозвонился. Не отвечают. А потом и связь пропала. А мне совсем худо стало, таблетки не помогают. Думаю, дай заварю себе чай с лимоном и мёдом. Я ведь кроме этого ещё и лука с чесноком наелся, вот и захотелось перед смертью-то сладкого чая. А потом я как в забытье провалился, очнулся только вечером в воскресенье. Приснилась мне моя мама – Агафья Тимофеевна, царство ей небесное, так вот она мне и говорит, бери, сынок, фотографию, ту, что весит на стенке, где я с твоим отцом, и спасай её, уж больно мы там с Рудольфом красивые да молодые. Я тут и проснулся. А самого трясет. Весь в поту. Думаю, почему фотографию спасать надо? А глянул в окошко и всё понял – там за соседским домом дом Емельяновых горит. Ну, я как ошпаренный, вскакиваю, про болезнь забываю, хватаю эту фотографию со стены, документы, деньги, ну и вещи кое какие, да и к машине. Нужно же её отвести от огня-то. Баки-то полные, рванет, мало не покажется. Отъехал я подальше, хвать за телефон пожарных-то вызывать, а тут и вспомнил, что связи-то нет, да и на пожар никто не приехал, да и трупы людей вокруг лежат. Ох и страшно мне стало. А дом мой сгорел. Вот кроме грузовичка у меня ничего и не осталось. Потом решил продуктами запастись, тут вас и встретил… – закончил свой рассказа Валентин.

– Продуктов-то много запас? – спросил Владислав.

– Так целый грузовичок накидал, и консервы, и крупы, и макароны, всё, даже водой минеральной с лимонадом и то запасся. Так что, нам хватит пока! – как-то так сразу запросто Валентин сказал «нам».

– Значит, Валентин, ты хочешь присоединиться к нам? – Влад сделал ударения на слове «к нам».

– Если возьмёте… – он как-то немного напрягся, поглядывая внимательно то на Влада, то на Валентину Ивановну.

Влад выждал небольшую паузу, чтобы Валентин Рудольфович прочувствовал ситуацию, и чтобы в дальнейшем он понял, что это они его взяли к себе, а не он сам присоединился. Так что паузу Влад выдержал для порядка.

– Владислав, а что тут думать-то, – вмешалась Валентина Ивановна, – судя по всему Валентин хороший человек, пусть идет с нами.

Сам Валентин не напрашивался, а как-то обреченно ждал. Владу даже стало его жалко. Не переигрывает ли он со своими психологическими трюками? Ведь видно же было, что Валентин проблем не создаст, слишком мягкий он человек, что ли…

– Валентин Рудольфович, конечно же, мы вас берем собой, – Владислав улыбнулся. – И, я думаю, Мария тоже возражать не будет.

Мужчина обрадовался, вздохнув с облегчением, а Валентина Ивановна напомнила на всякий случай:

– Мария, так звать нашу девушку.

– Ну что, по второй? – на радостях засуетился Валентин Рудольфович.

Владислав посмотрел на Валентину Ивановну.

– А, ладно, давайте, – он махнула рукой, словно отмахивалась от мухи. – Давайте за знакомство, но по одной и всё. Затем поедем ко мне, продукты закинем, – и, перехватив взгляд мужиков, типа «ну вот облом», многозначительно добавила: – Там я сгоношу приличной закуски, там и посидим, как следует, да обговорим всё.