Случайному свидетелю, оказавшемуся на дорожке, ведущей к домикам под номерами три и пятнадцать, могло показаться забавным, что полуголый мужчина, обернутый одним полотенцем, забыв про тапочки, выбежал из одной бани и, не оглядываясь по сторонам, припустил к домику напротив. Этот же мужчина вскоре вернулся, проделал обратный путь и через некоторое время появился на дорожке вновь. На этот раз полуголый мужчина внимательно посмотрел в разные стороны, он даже задрал голову вверх и замер на несколько секунд словно выискивая что-то в сгущающихся сумерках. Не обнаружив ни радуги, ни дронов, ни волшебных фей, он во второй раз бросился к домику с литерой три.

На этот раз мужчина пробыл в домике подольше. Сторонний наблюдатель мог бы уже и забыть о странном поведении обернутого в полотенце мужчины, но тот снова появился на крыльце. Мужчина ещё раз неспешно осмотрелся и подав кому-то знак рукой, направился к своему домику под номером пятнадцать. За мужчиной вышел молодой человек. Тот выглядел взъерошенным и растерянным. В отличие от своего спутника парень был полностью одет и нес в руке спортивный рюкзак.

***

Кирилл по-прежнему ощущал на шее железные пальцы Шаца. Оператор понуро плёлся за своим Клиентом на место преступления. Место и само преступление должны были исчезнуть, но Оператор шёл именно туда. Кириллу стало дурно.

На ватных ногах он миновал узкую прихожую и практически ввалился в комнату отдыха. По телу стремительно, в разных направлениях одновременно, растекалась противная слабость, колени предательски подгибались. В комнате мелькнули растянувшиеся в нелепых позах, казавшиеся бесконечно большими в этом помещении с низким потолком, тела. Кирилл на мгновение зажмурился. Он непроизвольно втянул носом воздух. Никакого запаха смерти, никакого давящего ужаса, ничего такого. Только мерный скучный голос бесстрастного репортёра из включённого телевизора. Кирилл заставил себя открыть глаза.

Шац уже прошёл в другой конец комнаты. Он удалился на добрый десяток шагов и замер рядом с осевшим на пол Севастьяновым. Окровавленный «дядя Миша» словно вышел из парилки и присел отдохнуть, опёршись спиной на прохладную стенку. Всю могучую грудь Севастьянова заливала кровь, из правого виска торчала рукоятка ножа. Вдоль правой стены, ровно между полупрозрачными дверями в душ и парилку лежали два тела с пулевыми отверстиями в голове. Этих мужчин убили первыми. Без эмоций, быстро и эффективно. Севастьянову досталось больше.

Вадим Аронович с противным хрустом вытащил нож из виска Севастьянова. Крупная голова подалась за рукой своего палача, а затем откинулась обратно и завалилась подбородком на грудь. Шац направил окровавленный клинок в сторону Кирилла и показал на перевернутую скамейку.

– Пробуй ещё.

Ослабевшими руками Кирилл поставил на место тяжёлую скамью и расстегнул молнию рюкзака – терминал как ни в чем не бывало поблескивал стальным корпусом. Разместив устройство на столе, Оператор приступил к уже кажущемуся идиотским действию – беспрерывному нажатию на клавишу. Экран терминала работал. На Кирилла смотрели данные сессии, показатели Клиента. Графики ползли, диаграммы мигали и меняли пропорции. Даже текущее время, Оператор сверился с наручными часами, шло верно и без перебоев. Но возврат в точку отсчета не происходил. Кириллу было нужно время. Но его у Оператора не было.

– Собираемся, – Шац уже был одет и складывал в кожаную походную сумку оружие.

Тон Вадима Ароновича не подразумевал и малейшего возражения. Хотя возразить Кириллу было как раз нечего. За всё время с момента неудавшегося возврата в точку отсчета он не проронил и слова, если не считать невнятного лепета о сбое системы.

Кирилл захлопнул терминал и закинул аппарат в рюкзак. Он ещё раз скользнул глазами по трём трупам. Намеренно не задерживаясь взглядом на мёртвых телах, он автоматически отмечал аккуратные отверстия на головах двух мужчин, изуродованное ножевыми ранами тело Севастьянова… Чёрт побери, Кирилл видел зверства и похуже, так почему именно Шац остался со своими трупами в реальности? Почему именно Кирилл стал тем самым Оператором, который не вернул Клиента в условленное время? Не может быть, чтобы он стал первым провалившим заказ Клиента. В конце концов, он не настолько невезучий.

– Нам нужно убраться отсюда. Никогда и никому не отмыться на этом месте преступления. Мы ведь можем уйти отсюда? – Шац показал на терминал. – Не стоит дожидаться гостей.

После краткой вспышки ярости после незакрытой петли времени, Вадим Аронович оставался сдержанным и собранным, в его тоне даже сохранялись оттенки вежливости. Оператор помотал головой – точка возврата была во времени и не зависела от их местоположения, они могли уйти. Он закинул рюкзак на спину и в этот момент входная дверь распахнулась. Кирилла обдал свежий воздух.

– Тук-тук, кто заказывал суши?

Веселый немного истеричный и скрипучий мужской голос парализовал Кирилла. Оператор застыл спиной к входной двери, так и не продев вторую руку в лямку рюкзака. Он поборол желание вновь зажмуриться и впился взглядом в Шаца. Вадим Аронович как раз направлялся к выходу, он был одет и в правой руке держал свою похожую на торпеду походную сумку. И без того обтянутые кожей скулы Шаца побелели от сжатых челюстей. Кирилл находился между Шацем и неизвестным посетителем. Он медленно развернулся в сторону двери.

Мужчина в плотных темных джинсах и красной поло уже миновал прихожую и застыл в двух шагах от Кирилла. Незваному гостю было далеко за пятьдесят. Чуть ниже среднего роста, коренастый, с короткой как у Шаца стрижкой, он с нелепым видом оглядывал помещение. В руках мужчины гроздьями повисли не менее шести пакетов с суши.

– Тебя-то кто звал, Юра, – устало и немного обреченно выдавил Шац.

– Суши вот привез.

Юра приподнял пакеты с коробками еды в качестве доказательства своих слов. На его лице, покрытом сетью глубоких морщинок, застыло недоумение. Он несомненно уже разглядел мёртвые тела, глубоко посаженные серые глаза растерянно оглядывали помещение, переходя с одного трупа на другой. Наконец взгляд остановился на Вадиме. Лицо мужчины резко изменилось, а взгляд стал жёстким. Он видимо хотел что-то сказать, уже открыл рот и сделал шаг назад, но Вадим Аронович среагировал быстрее.

Шац разжал руку с сумкой, и пока торпедообразный саквояж падал, уже приблизился к мужчине, сократив расстояние в несколько метров двумя то ли шагами, то ли прыжками. Еще не сблизившись с Юрой, он выбросил вперед руку. Удар в горло как будто совсем не потревожил так некстати появившегося мужчину, он лишь крякнул и прекратил пятиться. Через мгновение Вадим Аронович был уже сзади невольного свидетеля тройного убийства. Кирилл толком не рассмотрел всю серию ударов, в которую вошли тычок ногой под колени, пара болезненных ударов по почкам.

С головокружительной скоростью Вадим Аронович уложил скрючившегося Юрия на полу. Шац с сомнением посмотрел на Кирилла, словно обдумывая попросить ли того о помощи, но быстро отказался от своей мысли и приступил к самостоятельным действиям. Через считанные секунды Юра был стреножен брючным ремнём, его руки заломлены за спину и плотно зафиксированы лямкой от торпедообразной сумки. Рот перевязан разорванной простыней.

– Юра, Юра.

Вадим Аронович наконец присел на лавку. Связанный Юра отчаянно мычал. Тугая повязка практически не пропускала звуки. Шац с видимым усилием поднялся, переступил через разбросанные пакеты с японской едой и взял с пола небольшую сумочку Юры. Быстро проверив содержимое, он убрал в карман брюк ключи от машины и деньги.

– Уходим, – бросил Кириллу Вадим Аронович.

Кирилл подхватил сумку Шаца, поправил на спине рюкзак с терминалом, аккуратно обошёл связанного и поспешил вслед за Вадимом Ароновичем. Напоследок он бросил взгляд на связанного Юру. Мужчина отчаянно хрипел и ёрзал на полу, его глаза налились кровью и яростно буравили Кирилла. Оператор был рад, что не слышит всей гневной тирады пленника. Самодельный кляп плотно закрывал рот связанного мужчины, он мог дышать только носом.

– А если у него насморк? – спросил на крыльце Кирилл и это были его первые внятные слова за последние несколько часов.

Шац ничего не ответил, он внимательно рассматривал выход из банного комплекса. Настало время покинуть место преступления.

***

Они беспрепятственно прошли по петляющей между домиками-баньками и могучими соснами дорожке до самого выхода. В летнем кафе из семи столиков только за одним расположился посетитель. Мужчина в красной бейсболке задумчиво что-то черкал в блокноте, он не посмотрел на Шаца и Оператора, как раз сейчас официант подавал клиенту фирменный шашлык. Никого из охраны Севастьянова и его сопровождающих на улице не оказалось. Хоть в чём-то повезло.

Вадим Аронович вышел за пределы банного комплекса и облегченно вздохнул. Они уже были на парковке, по трассе пролетали машины, сумерки окончательно уступали место ночной темноте.

***

– У вас работают камеры? – неожиданно спросил посетитель в красной бейсболке.

– Видеонаблюдение? – сообразительный официант бросил взгляд на одну из камер, закрепленную на одной из сосен. – Муляжи. Только это секрет, – молодой человек подмигнул и заговорщицки добавил. – Для безопасности была мысль вести съемку, но у нас публика солидная. Многие гости бывают в приватной компании, если вы меня понимаете. А ведь они, как правило, в законных отношениях, – добавил официант для полной ясности.

– Понимаю, – лаконично ответил мужчина в красной бейсболке и сделал какую-то пометку в блокноте.

Официант подозрительно посмотрел на блокнот одинокого посетителя. Пожалуй, он сболтнул лишнее. Мужчина потерял к нему всякий интерес и, немного помявшись у столика, официант наконец ушёл.

Мужчина в красной бейсболке отпил пиво и одной затяжкой докурил тлеющую в пепельнице сигарету. Он придвинул к себе шашлык и с аппетитом принялся ужинать.

Глава 5

День первый. Пятница. Екатеринбург.

Белый Х5 мерно мигал аварийкой, в открытое окно заплывал теплый сладковатый от множества росших на лугу трав воздух. То затихая, то вновь набирая силу трещали насекомые. Цикады? Нет, откуда на Урале цикады. Пожалуй, обычные кузнечики или сверчки.

Шац остановился здесь после тридцати минут бешеной гонки. Он не проронил ни слова за весь путь, неожиданно остановился и несколько раз ударил кулаком в середину руля. Клаксон обиженно захлебывался под кулаком Вадима Ароновича. Шац быстро вышел из машины, практически выбежал и даже не закрыл дверь. Кирилл никогда бы не подумал, что в короткое слово «сука» можно вложить столько отчаяния. Ночь была не такой уж и тёмной. Полная луна освещала дорогу и поле справа. По левой стороне дорожного полотна монолитной стеной замерли деревья. Смешанный лес из хвои и берез безучастно наблюдал за одинокой машиной, не мешал волнением крон, не оттягивал на себя внимание.

Вадим Аронович сидел на обочине и смотрел в сторону бескрайнего поля. Кирилл не сводил глаз со своего Клиента. Он ли его подвёл, должна ли его грызть совесть? За три года он сотни раз сдерживал ярость и накатывающую рвоту, мечтал о возмездии для собственных Клиентов, представлял их опозоренными, раскрытыми в своих зверствах и извращениях, представших с обречёнными лицами и поникшими фигурами перед законом и общественностью. Так почему он переживает из-за Шаца? Только ли потому что по обычным меркам Фирмы Вадим Аронович был незатейливым убийцей или он, Клиент, подкупил его подчеркнутым тактом и сдержанной вежливостью? Наверное, ответ крылся в другом. Кирилл чувствовал ответственность. И отвращение к жертве Шаца – Севастьянову.

Кирилл ощущал себя беспомощным. После тройного убийства он ожидал другого. Ему мерещились погони и перестрелки, вереницы полицейских патрулей и озлобленные бандиты. Но наяву ничего не происходило. Совсем ничего. Только летняя ночь, сверчки и притихший Клиент.

Шац поднялся с земли, отряхнул брюки и вернулся к машине. Он молча забрал смартфон Кирилла и зашвырнул его в кусты у обочины. Распотрошив рюкзак, Шац выкинул в другую сторону дороги ноутбук. Некоторое время разглядывал терминал и, так ничего и не сказав, обошёл BMW и сел за руль. Вадим Аронович пристегнулся ремнём безопасности, выключил аварийку и выехал на дорогу. Похоже, в отличие от Кирилла у него был план.

***

День второй. Суббота. Екатеринбург. Улица Академическая.

Дверь плавно поддалась лёгкому нажиму. Мужчина слегка поморщился, вспомнив противный, разъедающий мозг, скрип железных петель. Смазать петли было первым вложением в эту съемную квартиру. Ещё до покупки стола и техники, кофеварки и аквариума с золотой рыбкой. Аквариум. Он всегда хотел иметь аквариум из иностранных фильмов, обычный стеклянный сосуд, напоминающий раздутый пузырь или пакет с водой, только с отрезанным горлышком. Никаких систем очистки воды, подачи кислорода, минимум пластмассовых декоративных водорослей. Одинокая, как и он сам, золотая рыбка. Временное, как и у него, жилище.

Строго говоря он арендовал только комнату в двухкомнатной хрущевке. Устный договор был на второю, маленькую комнатушку, путь к которой лежал через большой зал. Поначалу такое решение казалось верным. Он заменил межкомнатную дверь, поставил усиленный врезной замок и лично проложил интернет кабель в свои владения. Только вот Петя стал быстро надоедать. Здоровая паранойя била тревогу: если уж собутыльники Пети, зачастую черпавшие недюжинные силы в алкоголе, и не раскроют всех секретов арендатора, то рано или поздно, взломают дверь и вынесут всю аппаратуру.

Петя был арендодателем. Он давным-давно миновал тот нежный возраст, когда его имя ещё не трансформировалось в увесистое Пётр, однако, сам представлялся не иначе как Петей, не считая подобное обращение к взрослому человеку предпенсионного возраста чрезмерно неформальным. Собственник «изысканных двухкомнатных апартаментов в тихом центре был готов сдать часть жилплощади любому интеллигентному путешественнику», а также «был рад неспешным взрослым беседам с интеллектуально развитым человеком». Что подразумевалось под «взрослыми» беседами у Пети уточнить не удалось, в момент сдачи комнаты он не был в состоянии вести внятный диалог.

Петя оказался запойным алкоголиком. В моменты просветления он и правда был склонен к обстоятельным беседам, сопровождая все свои слова бодрым иканием.

Теперь горе-собственник квартиры жил в дальней, меньшей из двух, комнате собственной жилплощади. Почти каждое утро он принимал неизвестный ему препарат и запивал безвкусную пилюлю обильными порциями алкоголя. Арендатор щедро снабжал гостеприимного хозяина напитками и закуской, но не выпускал из собственной квартиры. Точнее из маленькой комнаты, в которой вместе с узником размещались стеллажи водки, нехитрая снедь, помойное ведро для естественных отправлений несчастного арестанта, а также кушетка и телевизор.

Арендатор прошёл в узкую прихожую и беззвучно закрыл дверь. Петли опять не подвели. Соседям не стоило знать график жильцов этой квартиры. Для их собственного блага. Пусть Анна Дмитриевна, старушка из квартиры напротив, спит спокойно и не присматривается к «спокойному мужчине, снимающему у Пети комнатку».

«Спокойный мужчина» снял красную бейсболку и повесил спортивный головной убор на единственный крючок. Где-то за тумбочкой валялась оторванная утром планка с пятью крючками, но вешать её обратно было бессмысленно. Как и любой ремонт пока ты в петле времени. Когда последняя сессия закроется, тихий арендатор сюда больше не вернется.

Он на несколько секунд задержался у зеркала, попытался взъерошить редкие русые волосы, но быстро сдался – после пятидесяти и без того негустая шевелюра несла сокрушительные потери как по количеству, так и по качеству волос. Хотя он не седел. Волосы оставались светлыми, как и двадцать, и сорок лет назад. Он прошёл на кухню, налил воды из полупустой пятилитровки и одним махом осушил эмалированную кружку. Не включая свет, переместился в комнату. Несколько компьютеров и мониторов мигали и светили индикаторами. Он сел в кресло и замер, всматриваясь в золотую рыбку, нарезающую замысловатые фигуры в небольшом круглом аквариуме.

– Мне нужно пару минут.

Он привык разговаривать с самим собой. Эта странность появилась ещё в детстве, проявившись в полной мере в студенческие годы и окончательно закрепившись в дальнейшем. Мужчине было лень анализировать такую особенность. Отчим зло называл его аутистом, что возможно частично было правдой.

Опустив голову на спинку кресла, мужчина бессмысленно уставился в потолок. А затем ненадолго закрыл глаза. Спать не хотелось. Адреналин уже не будоражил, он находился в этой петле далеко не в первый раз, эмоции притупились, а новизна первых суток давно стёрлась.

Не открывая глаз, он помассировал виски, покачал головой, разминая шею, и наконец решил, что готов к работе. Перед несколькими часами сна было необходимо внести корректировки сегодняшней сессии в сводную таблицу. Даже его математический мозг не справлялся с множеством анализируемых данных, не мог держать в памяти все засекаемые временные промежутки. Мужчина открыл глаза, выпрямился и придвинул к себе разлинованную общую тетрадь. Половина листов формата А4 были испещрены цифрами. В течение нескольких минут графы первого дня текущей петли времени были заполнены.

– Ну и что им делать? – он оторвался от записей и вновь заговорил сам с собой. – К кому обратиться? Если бы мне пришлось сорвать сессию, я…ну не знаю. Хотя нет знаю. Пристрелил бы клиента и свалил из страны. Спрятался. Только у этого Кирилла смелости не хватит. Не та закалка… Шац он другой. Он решительный. Но тоже не готов на крайности. Пока не готов. Поэтому-то мы им и помогаем. Заблудившихся нужно направить. Дать ориентир.

Он взял со стола ноутбук. Проверка писем, многочисленные логины и пароли. Мужчина сверхъестественно быстро работал и переключался между всплывающими окнами. Разные браузеры, ядовитый интерфейс большинства форумов и спрятанных в глубины даркнета страничек. Он действовал уверенно и последовательно. Наконец мужчина вздохнул и закрыл ноутбук.

– Как и ожидалось, пока никакой активности. У нас-то всё с тобой под контролем? – спросил он вполне серьезно у золотой рыбки, пучившей глаза из аквариума – Наш друг Петя? Хорошо, давай проверим данные, чтобы исключить субъективизм и эмоции.