Читать бесплатно книгу «Суданская трагедия любви» Евгения Николаевича Бузни полностью онлайн — MyBook
image
cover





























Впрочем, для меня всё это было далеко не новым, ибо и в газету, ставшую весьма заметной в жизни страны, попасть журналистом было не просто. Там тоже требовалась помощь какому-то фонду. Но мы к этому успели привыкнуть, поэтому меня не удивляло то, что для быстрого оформления документов – сроки-то были сжатыми – приходилось и за подготовку загранпаспорта платить нужному человеку, за ускоренную визу – другому, за необходимые справки – третьему, четвёртому, пятому.

Короче говоря, вылет мой был назначен на десятое декабря. За окном мела метель и стояли двадцатиградусные морозы. Оставалось три дня. Вечером, устроившись дома за своим столом, выдвинул ящик, чтобы проверить, что я не успел сделать перед отъездом, и на меня глянула укоризненно пачка писем, перевязанная красной ленточкой. Почти машинально развязал пачку, взял лежавшее сверху письмо, решив прочитать хотя бы одно, чтобы получить какое-то представление об этой корреспонденции до отъезда. «По крайней мере, – подумал я, – будет, о чём поразмышлять в самолёте». И первые же строки, написанные шариковой ручкой, меня потрясли удивительным совпадением, и оно оказалось не единственным.

Во-первых, письмо писалось десятого декабря. Я должен был вылетать в этот же день. Письмо писалось из Судана. Я должен был лететь в Судан.

Неужели письма передо мной написаны из той самой страны, куда я сейчас отправляюсь, из страны, о которой я только и делал последние дни, что читал в Интернете и покупал все книги в магазинах, чтобы досконально познакомиться с почти неизвестным для меня государством? Информация лежала в моём столе, а я охотился за ней по магазинам. И почему я вылетаю именно десятого декабря, как и написавший эти письма человек, только с разницей, что становится понятным, в несколько десятков лет? Возможно, я родился тогда, когда писались эти письма. Вопросов было столько, что они едва умещались в голове.

Но вот это первое письмо, начатое нестандартно. Автор, очевидно, был поэтической натурой. Хотя, почему «был»? Может, он и сейчас живёт и здравствует. Раскрываю и читаю желтеющие от старости страницы.


Я приветствую тебя, мой дорогой Джо,

с пятнадцатой параллели

тридцать четвёртой широты

нашего земного шарика!


Сегодня десятое декабря тысяча девятьсот семьдесят известного тебе года. Я в Судане, в его столице Хартуме. Ударение попрошу ставить в названии столицы на букву «у». Кстати, знаешь, почему так назвали город? Он расположен в месте слияния двух рек Белого и Голубого Нила, которые, если посмотреть на карту напоминают хобот слона. Слово Хартум на арабском языке означает именно этот самый хобот слона. Так мне рассказали. Но у меня это вызывает некоторое сомнение. Неужели кто-то мог дать название городу, глядя на карту? Вполне возможно, что есть и другое объяснение происхождению названия. Попозже постараюсь выяснить. Но главное то, что, наконец, сбылась мечта поэта.

Понимаю твою жгучую зависть, но ничего не поделаешь: жребий пал на меня. Счастливый или нет, увидим дальше. Как же я благодарен секретарше директора, которая показала мне письмо из министерства с просьбой направить переводчика английского языка для работы в республике Судан. Не покажи мне она его, я бы сейчас здесь не был, так как директор спокойно ответил бы на это письмо, что нашему НИИ самому нужны переводчики, и отправлять кого-то за рубеж нет никакой возможности. Не сомневаюсь, что ответ нашего именитого профессора был бы именно таким, и его приняли бы в министерстве спокойно. Однако в кабинет директора вошёл с письмом я – человек, которого в институте называют «вхож к директору». Конечно, у нас прекрасные отношения, я много переводил ему писем и других материалов, да и на рыбалку вместе ходили. Ну, объяснил шефу, что моя работа за рубежом добавит мне практику живого разговорного языка, то есть повысит квалификацию, а это очень даже неплохо для всех. Неплохой аргумент, не правда ли? Пришлось, правда, подыскать себе замену на время длительной командировки. Это я предвидел и потому, когда услышал прямой вопрос «А кто будет вместо тебя?», сразу предложил кандидатуру.

Да, но при этом произошла одна неприятная история, о которой не стал тебе сразу рассказывать. Она меня мучает до сих пор.

Понимаешь, когда я начал оформлять свои документы для командировки, неожиданно ко мне подошёл мой коллега Алик, которого, кстати, взяли на работу недавно с моего согласия переводчиком (к нам, ты знаешь, не так-то легко устроиться) и сообщил, что письмо из министерства с просьбой командировать переводчика в Судан организовал он и потому его должны были туда послать, а не меня. Я объяснил Алику, что сам лично видел письмо, в котором не было никаких фамилий.

Алик говорит: «Ты пойми, что так положено писать без имени. Но организовывал-то всё я, и в министерстве имели в виду меня, а не тебя. Так что ты пойди к директору и откажись. А в следующий раз пошлют тебя».

Я говорю: «Алик, ты с ума сошёл? Что же ты мне сразу этого не сказал? Я бы никогда поперёк дороги не стал. Но я уже закрутил машину. Мы успели направить письмо в министерство с указанием моей кандидатуры. Кто ж теперь пойдёт на попятную? Мы ведь не в шахматы или шашки играем, где можно переходить».

Но парень долго меня ещё уговаривал отказаться, хотя мы его взяли к себе после недавнего возвращения из зарубежной командировки в Египет. Вообще-то совесть надо иметь. Он уже был за рубежом, а я нет. Да и скажи он мне о готовящемся письме раньше, я бы только помог ему. Всё-таки без моего согласия старшего переводчика, каковым я являлся, директор его никуда бы не послал. А так получился казус, в котором я ни коим образом не виноват. Но он обиделся, подал заявление об уходе, и его взяли работать инструктором в горком партии.

Потом с директором у меня был разговор на эту тему. Он пригласил меня в кабинет и показал второе письмо из Министерства, в котором действительно указывалось, что просят направить переводчиком Алика. Я спрашиваю: «Ну, и что теперь делать?» Он отвечает: «Ничего. Я своих решений не меняю. Поедешь ты».

И вот я здесь. Ура!

Понимаю твоё скептическое отношение к моему отъезду, но это же только на год. А не так часто выпадают подобные случаи. Тебе не хотелось соглашаться со мной в разговоре по телефону, так что я повторяюсь. Прости, пожалуйста. Как же я мог отказаться, когда уже всё закрутилось? И в министерстве меня встретили очень приветливо. В отделе загранкомандировок куратор Алексей Павлович внимательно осмотрел меня, оценивая мою внешность, и сказал то, что нельзя забыть:

– Вы мне кажетесь серьёзным человеком, и рекомендации вам дали хорошие. Но прошу иметь в виду следующее: вы нам дороги, как переводчик в прямом и переносном смысле. Иностранные фирмы, куда мы посылаем своих специалистов в порядке экономической помощи, платят за работу только наших инженеров, которые, к сожалению, не владеют иностранными языками. Платить за работу переводчиков иностранцы отказываются, поскольку в этом случае им было бы выгоднее приглашать специалистов из Америки или Англии, работающие без перевода. Вот почему наше государство соглашается само оплачивать услуги переводчиков, идя навстречу слабо развитым странам и продвигая свою технологию, свои заводы и, не забывай, свои идеи. Ты будешь представлять Советский Союз. Ты владеешь языком. По тому, как ты будешь вести себя и разговаривать, будут судить в первую очередь о нашей стране и нашей культуре.

Любопытно, что примерно тоже самое мне говорил какой-то инструктор в ЦК партии. Туда нужно было идти обязательно перед отъездом. Я никогда не думал, что такое огромное значение придаётся каждому, выезжающему за рубеж независимо от того, является ли тот или иной отъезжающий коммунистом. Я-то, как ты знаешь, ещё комсомолец. Сначала, правда, ГКЭС направил меня в какой-то кабинет в полуподвальном помещении для проверки на знание языка. Симпатичная женщина дала мне прочитать и тут же перевести небольшой текст. Я перевёл, не очень обрадовав её своим вариантом. Видимо и волнение моё дало себя знать, так как от заключения этой женщины зависело, признают ли меня годным для работы переводчиком, да и опыта подобных переводов на ходу у меня, конечно, ещё маловато. Но, посоветовавшись со своей коллегой, тоже слушавшей мою речь, она пришла к выводу, что в Африке, куда меня направляет Министерство пищевой промышленности, моих знаний выпускника романно-германского отделения может вполне хватить, тем более, что я горячо стал доказывать непреложную истину о великом значении практической работы, когда и ничего не знающий человек при сильном желании всё узнаёт и всё умеет. Словом, дали моим знаниям положительную оценку, тем самым утвердив моё направление.

Между прочим, потом у меня был неожиданно довольно неприятный момент в ЦК партии. Поскольку зима в Москве началась ещё в ноябре, то декабрь встретил весьма приличными морозами. Я надел красивый тёплый свитер. Пришёл в здание Центрального Комитета партии в назначенный час. Меня предупредили, что прибыть должен в бюро пропусков ни раньше, ни позже указанного времени. Прошёл по широким коридорам власти, открыл нужную дверь, и через секунду услышал замечание в свой адрес от поднявшегося из-за стола высокого мужчины в строгом чёрном костюме:

– Вы куда пришли, молодой человек? Почему в таком виде? Вы что не понимаете, что в ЦК партии надо приходить опрятно одетым в костюм с галстуком?

Я, конечно, страшно растерялся, а мужчина подошёл ко мне, протянул руку и попытался немного сгладить резкое начало:

– Ладно, сегодня я вас принимаю так, но на будущее, а я думаю, что вы не последний раз здесь, имейте в виду, что к нам, как на гулянку, не ходят. И помните о своей внешности за границей. Наши специалисты – инженеры, техники – не всегда об этом заботятся. Но у них такая работа. Они и мазутом могут испачкаться, и по шатким мостикам бегать, показывая, что и как делать. Это их дело. А за вас мы в ответе. Вы обязаны и выглядеть всегда хорошо, и вернуться целым и невредимым. И ещё очень важно. Когда наши специалисты в работе проявляют несдержанность, когда их захлёстывают эмоции так, что у них изо рта вырываются наши крепкие русские словечки, вы не должны всё точно так же переводить. Будьте дипломатом. Сглаживайте выражения, переводите суть.

Так что, славный мой Джо, видишь, как к нам относятся и чего от нас хотят? Ну, думаю, у тебя это всё тоже впереди. Кстати, в дополнение к теме об отношении. Я бывал раньше в Москве в командировках, и обычно меня устраивали в гостиницу в районе ВДНХ. Там целый комплекс высотных зданий под гостиницы. Всё там относительно комфортно, однако без особого блеска. А в этот раз гостиницу мне заказывал отдел загранкомандировок министерства. Так я попал в одну из лучших гостиниц Москвы на Калининском проспекте, построенную специально для сотрудников Совета экономической взаимопомощи, то есть СЭВ. Великолепный одноместный номер, скромный, но со вкусом. Огромное окно от потолка до пола с видом на центр города, постоянно копошащийся машинами, но где-то далеко внизу – я на восемнадцатом этаже.

Но пишу дальше, а то будешь обвинять в многословии, столь же неуместном в письме, сколь было уместно совсем недавно на наших студенческих парах английского языка. Ах, как он мне пригодился!

И так, первый день за границей. Этот памятный для меня день начался в полёте. Впервые я видел под собой мёртвую тысячи раз описанную в литературе пустыню. С самолёта её можно отлично рассмотреть. Вспоминаются сразу строки Пушкина «В пустыне жаркой и скупой на почве зноем раскаленной Анчар, как грозный часовой, один стоит на всей вселенной». Но анчар я, конечно, разглядеть не смог, как ни пытался, ибо с такой высоты даже Останкинскую башню вряд ли можно заметить, а не то что деревце.

Интересен этот перелёт из Москвы вглубь Африки в декабре. В нашей столице двадцать два градуса мороза. По уши облачённый в тёплые одежды я мёрз от холодных порывов ветра, постоянно плюющегося снегом. Особенно он разошёлся на проспекте Калинина. Там задувает, словно в гигантскую трубу, и крутит метелью так, что не знаешь, куда повернуться, чтобы спрятаться. То слева чихнёт, то справа дунет и всего облапливает снегом, как ни кукожишься, как ни сгибаешься. Но я хитро поднимаю высокий воротник и показываю ветру кукиш. В это самое время замечаю, что с моего воротника потекли холодные струйки воды за шиворот. Я не сообразил, что на воротнике уже было много снега, и растаявший он тут же проник в укромные места моего тела, не терпящие щекотки. Так что не я ветру, а он мне показал, кто здесь хозяин. Пришлось мне прятать свой кулак в карман. Бр-р-р. Аж сейчас, когда пишу, холодно, хотя погодка здесь далеко не морозная и не просто плюсовая, а тридцать градусов в тени. Это Африка, а не Европа. Но продолжим рассказ.

Лечу в Ту-124. Лайнер первоклассный. Но обращаю внимание на то, что никто из пассажиров не раздевается. Сидят, как вошли, в свитерах, пиджаках, а некоторые даже в пальто. Кто-то укладывается спать – перелёт-то ночной – достают с полок одеяла, закутывают ноги. Что делать? Видимо, жаль было сразу расставаться с московским морозцем, вот и прихватили чуток с собой.

Сижу, слегка позванивая косточками от холода. Но это только первые минуты полёта. Потом температура нормализовалась. Спать не хочется совершенно. Шутка ли – впервые чёрт те куда несусь? Внизу сплошная борода белых облаков. Ни земли тебе, ни огонька. Хоть бы границу увидеть. Не видно, не смотря на то, что сверху в дыру неба яркий блин луны вставили, красивый такой, румяненький. А вот и звёздный меч Ориона. Уж и насмотрелся я на него ночами в нашем маленьком городишке. Тут он выглядит таким ярким, словно только что начистили перед битвой. Руби и кроши им всё.

Спрашиваю между делом проходящую стюардессу, когда будем пересекать границу нашей Родины. Интересно всё же почувствовать переход и хоть мысленно сказать «До свидания». Но, боже мой, оказывается, мы её давно пролетели, а я-то думал, что всё ещё любуюсь красотами своих родных просторов. Какая оплошность – проморгал границу и не махнул ей рукой на прощанье.

Однако готовимся к посадке в Бейруте. Вот она первая зарубежная столица. Под крылом самолёта вдоль моря тянется длинный ручеёк мигающих огоньков. Куда он льётся без конца и края и где впадает в море огней, не видно. Срезаем крыльями последние километры над землёй, внизу проносятся тесно слепленные высокие дома, прямоугольные формы которых напоминают спичечные коробки – у нас не так – и вот мы задрожали по лётному полю.

Аэропорт часто называют лицом страны. Попробую описать тебе это личико. Кстати, не забудь, что тут идёт война и не игрушечная. У трапа нас встречают таможенники. По полю возле здания аэровокзала прогуливаются солдаты с автоматами наперевес. Перед входом в автобусы всем вручают транзитные талоны с отрывными корешками, на которых написано чьей-то ласковой рукой «refresh». Что имелось в виду, понял немного позже.

Заходим в зал. Слева бар, справа книжный киоск, посередине столы и кресла. Ну, кто куда, а я, как ты догадываешься, сразу к книгам. Во-первых, обрати внимание, никакого прилавка. Для нас это тоже уже не ново. Книги размещены на вращающихся стойках по десять-пятнадцать экземпляров каждого названия. Все стойки тематические. На одной детективы. Это самые популярные книжицы в мягких обложках из серии «пингвин бук» типа романов Агаты Кристи. Её продукции здесь полно.

Другая стойка приключенческая. Это я определил по названиям. Благо все книги на английском языке: морские приключения, горные приключения, приключения на озере, на реке и так далее. Одна стойка посвящена вопросам секса. Целая подборка, рассказывающая о тонкостях брачной жизни. На стеллажах возле стены «выставка-продажа» порнографических журналов «Play Boy».

Я, разумеется, не кинулся голодным волком на то, чего не встретишь в нашей стране, а скромно пробежался «возмущённым» взором по обложкам. Последний раздел, то есть он стоит первым, но в шкафчике за стеклом, я обнаруживаю политическую литературу, рассказывающую об Африке, о связях Ливана с другими африканскими странами, о взаимоотношениях с Советским Союзом и другие.

По соседству с книгами стоит столик, за которым два продавца – вполне современно одетых молодых парня, может быть, чуть смуглее европейцев. Расплачиваться можно любой валютой. Тут же висит листок с курсом обмена валют. В списке различных валют нашего рубля нет, так что мы пока зрители в этом мире, а смотреть есть на что.

Подхожу к бару. Крупный, я бы даже сказал, толстоватый бармен с маленькими усиками проворно выхватывает у меня из руки посадочный талон, ничего не спрашивая, отрывает корешок с надписью «refresh», что означает «освежись», и вручает вместе с талоном бутылку пепси-колы. Стало быть, я могу прополоскать своё горло. А пить и в самом деле хочется. Сажусь за стол, вынимаю из бумажного кулёчка соломинку и медленно тяну освежающий, приятно покалывающий изнутри напиток.













Бесплатно

4.14 
(7 оценок)

Читать книгу: «Суданская трагедия любви»

Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно