Взрывы американских атомных бомб с огромными жертвами мирного населения, несмотря на то, что советское руководство много знало о работах над ними по разведывательным данным, всё же повергло его в шок. Ядерное оружие из «теоретического замысла» внезапно стало военной и политической реальностью, с которой нельзя было не считаться. Угроза новой, ещё более страшной войны стала свершившимся фактом. У некоторых людей даже возникло чувство, что жертвы Великой Отечественной войны были напрасны. И надо было экстренно решать проблему ликвидации и американской монополии на ядерное оружие и создания средств доставки этого оружия до территории США. На это требовались десятилетия мирного развития страны, в течение которых можно было создать свой ракетно-ядерный потенциал. Всеми силами, восстанавливая и укрепляя экономику и оборону страны, надо было выиграть ещё, как оказалось, 4 года для ликвидации ядерной монополии и 30 лет для создания «щита и меча» ракетно-ядерной обороны страны, соизмеримого по мощи с американским. Не зная точно эти сроки, военная и политическая элита СССР понимала, что надо готовится к «войне нового типа» с применением ядерного оружия на основе старого опыта, новых систем вооружений и новых концепций ведения боевых действий в глобальном масштабе.

Л. П. Берия, как руководитель «атомного» проекта, стал «визави» («противостоящими друг против друга») генерала Лесли Гровса – руководителя MED – «Манхэттенского инженерного округа», – управляющего органа «Манхэттенского проекта», созданного в сентябре 1942 г. с центром в Вашингтоне. После назначений Л. Р. Гровса и Л. П. Берия и американский, и советский ядерные проекты получили резкое «ускорение» в плане и финансирования, и активизации разработок в «авральном» режиме военного времени. Л. П. Берия во время войны вначале недооценивал значимость «работ по урану», но разведывательная информация и настойчивые обращения советских физиков привели его к осознанию чрезвычайной важности данной проблемы. Многие факты из опубликованных в открытой печати и в Интернете показывают, что без особых управленческих усилий Л. П. Берии наша страна не смогла бы столь быстро создать сложную атомную промышленность и начать серийное производство ядерного оружия, а немного позже стать одним из мировых лидеров в атомной энергетике и создании ядерных технологий.

И. В. Курчатова, как научного руководителя атомного проекта СССР, можно условно назвать «визави» американского физика Роберта Оппенгеймера. В таблице ниже – условные «визави» главных организаторов и учёных американского и советского атомных проектов:

Один из подчинённых Лесли Гровса подполковник Кеннет Никол, вспоминал его такими словами:

«Редкая сволочь, но одновременно и один из наиболее умелых людей, которых я встречал в жизни. Я не мог выносить его характер, да и никто его не выносил, но мы по-своему понимали друг друга…».

Думаю, примерно то же самое могли сказать и советские учёные насчёт Л. П. Берии, о его способностях быть и «редкой сволочью», и человеком, который умел организовать дело и заставить других работать с полной отдачей сил. И для обоих проектов характерно то, что их развитие на протяжении примерно первых двух-трёх лет (с 1939 по 1942 для США и с 1942 по 1944 год для СССР) шло достаточно «вяло», а вот резкая активизация разработок, строительства и значительные вложения средств начались именно с назначениями Л. Р. Гровса и Л. П. Берии руководителями проектов. Л. Р. Гровс и Л. П. Берия очень резко и даже жестоко манипулировали людьми в интересах дела. Они знали, что и с них за это дело «спросят» со всех «верхов» – с начальственного, и с исторического уровня оценки действий потомками. Всякие болтуны и дилетанты к таким людям просто боялись подходить.

Примечание. Мнение Ю. Б. Харитона о Берии: «Этот человек, явившийся олицетворением зла в новейшей истории нашей страны, обладал одновременно огромной энергией и работоспособностью. Наши специалисты, входя в соприкосновение с ним, не могли не отметить его ум, волю и целеустремлённость. Убедились, что он первоклассный организатор, умеющий доводить дело до конца. Может быть, покажется парадоксальным, но Берия, не стеснявшийся проявлять порой откровенное хамство, умел, по обстоятельствам, быть вежливым, тактичным и просто нормальным человеком. Проводившиеся им совещания были деловитыми, всегда результативными и никогда не затягивались. Берия был быстр, не пренебрегал выездами на объекты и личным знакомством с результатами работ. По впечатлениям многих ветеранов атомной отрасли, если бы атомный проект страны оставался под руководством Молотова, трудно бы было рассчитывать на быстрый успех в проведении столь грандиозных по масштабам работ» (Харитон Ю. Б., Смирнов Ю. Н. «О некоторых мифах вокруг атомного и водородного проектов», – рукопись 1993 г.).

Гровс Лесли Ричард (Leslie Richard Groves) – 17.08.1896–13.07.1970

Берия Лаврентий Павлович (17(29).03.1899–23.12.1953)

Оппенгеймер Джулиус Роберт (Julius Robert Oppenheimer) (22.04.1904 – 18.02.1967)

Курчатов Игорь Васильевич («Борода») (12.12.1903 – 07.02.1960)

Ферми Энрико Альберто (Enrico Fermi) 29.09.1901–28.11.1954

Харитон Юлий Борисович 27 февраля 1904 – 19 декабря 1996

Лоуренс Эрнст Орландо (Ernest Orlando Lawrence) 08.08.1901–27.08.1958

Арцимович Лев Андреевич 12.02.1909–01.03.1973

Уиллер Джон Арчибальд (John Archibald Wheeler) 09.07.1911–13.04.2008

Александров Анатолий Петрович 13.02.1903–03.02.1994

Кроме «Первого главного управления» и «Специального управления», которые со временем стали атомным «Министерством среднего машиностроения», организовали и другие «направления» при Совете министров СССР. «Второе главное управление» создали для решения проблем ракетной техники, – ракет разной дальности, как носителей и ядерного, и другого оружия (как обычной взрывчатки, так и химических зарядов), – это управление позже превратилось в «Министерство общего машиностроения». Первое в мире испытание ракеты Р-5М с ядерной боеголовкой с ядерным зарядом состоялось 2 февраля 1956 года. Испытательный пуск провели на полигоне Капустин Яр, место взрыва мощностью 80 кт, находилось на границе Аральских Каракумов и солончаков Челкар – Тенгиз, примерно, в 200 км севернее города Аральска. А первой МБР с термоядерной боеголовкой мегатонной мощности стала советская ракета Р-7, которая вывела на орбиту и первые искусственные спутники Земли.

«Третье главное управление» при СМ СССР создали в 1950 г. для решения проблем противовоздушной и противоракетной обороны, – оно проектировало и внедряло в войска зенитно-ракетные комплексы (включая противоракеты). А также радиотехнические средства разведки, обнаружения и указания целей, – крупные локаторы, спутниковые системы, системы навигации и т. п. Это «управление» со временем вместе с Первым главным управлением 26 июня 1953 года стало «министерством среднего машиностроения», – «атомным министерством». Первым министром среднего машиностроения был Малышев, а за ним длительное время – Славский.

А для создания ракетных систем ПВО и ПРО в августе 1954 года организовали «Четвёртое главное управление» МО (В/ч 77969), оперативно подчинённое главкому войск ПВО Маршалу Советского Союза Говорову Л. А. (не путать: 4-е ГУ МО, а не «при СМ» СССР). Начальником 4 ГУ МО был назначен ген. – лейтенант П. Н. Кулешов, зам – полковник Г. С. Легасов. С апреля 1957 г. начальником 4-го ГУ МО был назначен известный лётчик генерал-лейтенант Байдуков Г. Ф., который руководил управлением 15 лет. 7 мая 1955 года первая зенитно-ракетная система комплекса С-25 была принята на вооружение. 4-е ГУ МО СССР сыграло решающую роль в создании войск ПВО и ПРО страны, – оно создавало и зенитно-ракетные комплексы, и мощные локаторы, и системы управления-связи войск ПВО и ПРО. И активно внедряло эти системы в войска.

Частично проблемы создания носителей ядерного оружия и средств ПВО решало и «министерство авиационной промышленности», которое разрабатывало и производило самолёты-бомбардировщики, истребители и ракеты для армии, флота и войск ПВО страны (условно его можно считать отдельным направлением). Все эти «управления и министерства» создавали вооружения, которые передавались и внедрялись в армейских частях – передавались в ведение «министерства обороны СССР». Это внедрение и обучение военных были сложным процессом, которым занимались и военные учебные заведения (училища, академии и военные кафедры институтов), полигоны и войсковые части.

Кроме этих огромных «министерств», создающих современные системы вооружения, СССР должен был держать в боеготовности свою армию по штатам предвоенного времени. Конечно, работа всех этих министерств требовала огромных государственных затрат. И в то время, и сейчас только государство могло обеспечить создание подобного потенциала. По самым приблизительным оценкам «цена» только советского атомного проекта соизмерима с затратами СССР во Второй Мировой войне, но точной цены не знает никто. Конечно, затраты на всю ракетно-ядерную гонку значительно превысили затраты и США и СССР во Второй мировой войне.

Ниже последовательно и кратко рассказано, как работали эти «управления», – с «первого» до «министерства обороны», что и как они создавали для армии, соревнуясь с американскими разработками, для обеспечения безопасности страны. Армия принимала «в серию» не все разработки, а только самые надёжные, эффективные и с наилучшими тактико-техническими показателями, которые позволяли не отставать от «потенциального противника» – США. Часть разработок не прошла просто потому, что не удавалось решить технические проблемы на заданном военными уровне.

Вооружённые силы СССР были всегда главной защитой страны от внешней агрессии – в ходе ракетно-ядерной гонки их пришлось усиливать и модернизировать во всех звеньях технического оснащения, – именно на них работали и все три главных направления, ковавшие «ракетно-ядерный щит и меч». А военные строители были главнейшей силой «атомных» строек.

К атомному проекту в США и в СССР были привлечены ведущие физики из американских университетов и советских институтов – как учебных, так и научно-исследовательских лабораторий. Эти институты стали и источником специалистов для атомных проектов. В США – из университетов – Калифорнийского (лаборатория Беркли), Чикагского, Гарвардского, Колумбийского, Массачусетского технологического института. В СССР крупными источниками кадров атомного проекта явились в Ленинграде: Физико-технический институт с прочно связанным с ним Политехническим институтом им. Калинина и ЛГУ, ЛЭТИ, ЛТИ, в Москве: МГУ, ММИ (МИФИ), МФТИ, МЭИ, в Свердловске: УПИ и УГУ, в Харькове: ФТИ и другие учебные и научные организации. Конечно, в обоих проектах очень активно участвовали военные научные, строительные организации и боевые части.