Генерал Власенко, мягко ступая по ковру, задумчиво ходил по кабинету.
Круглые стенные часы показывали двенадцать часов дня. Генерал вызвал порученца.
– Узнайте, полковник Салтыков не появился?
– Никак нет. Но сказали – скоро. Минут через пятнадцать.
Идея, которую вынашивал генерал, была для контрразведки весьма соблазнительной. Конечно, требовалось кое-что доработать, прежде чем она могла бы реализоваться. Многое, бесспорно, зависело от той информации, которую должен принести полковник. Но Салтыков задерживался…
Генерал уже начал нервничать, когда заявился Салтыков.
– Ну что? Есть за что зацепиться? – с ходу, нетерпеливо спросил его Власенко.
– Георгий Максимович, – засмеялся Салтыков. – Если поработать, зацепиться всегда можно…
Садясь на стул рядом со столом генерала, Салтыков вынул из папки бумаги.
– Ну, выкладывай… Что у тебя там?
– Прежде всего, можно четко ответить на вопрос: кто Аллен Оливер. Журналист, не столь давно завербованный разведкой СИС в Египте, где он был до этого… Как нам стало известно, имеет выходы на Майкла Стегнера, если тот вообще не прямой его куратор.
– А можно его использовать?
– С Цыганом у него в последнее время были частые встречи. Он прикладывал все усилия, чтобы подружиться с ним, и, возможно, завербовал его. Можно сейчас думать, что Цыгана убрали английские спецслужбы, боясь, что он сдаст Аллена… Значит, Цыган все же обладал определенной информацией, которую они боялись.
– Резонно. Но что работает на нашу идею?
Салтыков выжидательно помолчал.
– Сумеем ли мы перевербовать Аллена Оливера? – Власенко с надеждой смотрел в широкое, чисто выбритое лицо полковника.
– Можно использовать убийство Цыгана. И пригрозить ему арестом… а то и судом. Это один вариант. Можно одновременно подбросить девицу. У него наблюдается потребность в девицах легкого поведения. По натуре он тусовщик. Стремится к изысканному обществу. В общем, богемный…
– Бывал ли он после Цыгана у Светской львицы?
– Вроде нет… Да и невозможно. Приняты все меры к тому, чтобы этого не случилось.
– А зря. Почему бы ему не дать эту возможность?..
– Товарищ генерал, – вдруг взмолился полковник: в его голосе прозвучала тревога. – Боюсь. Как бы не переборщить… Вы знаете, к чему это может привести?
– Не волнуйся. Все в рамках дозволенного. Владимир Евсеевич, установка такая: надо сделать все, чтобы Аллен перестал волноваться по поводу того, что мы его выставим… Пусть встретится со Светской львицей на дипломатическом приеме в МИДе… Кого лучше подсунуть ему?
– Я об этом думал, товарищ генерал. Пока одна кандидатура.
– Кто?
– Журналист «Известий». Из номенклатурно-перспективной семьи, прекрасно знает богему. Владислав Грачев.
– Он, кажется, в свою пору был обласкан Светской львицей.
– Да, было такое.
– Тогда согласен. Только следует хорошо проработать операцию.
Аллен Оливер считался неплохим журналистом. Его знали в Англии и охотно печатали, когда тот работал в Египте. Поездка корреспондентом в Москву обеспечивала ему более широкую известность, да и статус его становился значительно выше…
Уезжать из Москвы Аллен Оливер не хотел. Англия ничего хорошего не сулила. А Москва, он был уверен, – это карьера и будущее не только в журналистике…
Шифровка из Лондона – «Всеми силами постарайся остаться» – совпадала с его желанием. Тем более, скандал с Цыганом затухал, и русские никаких претензий к нему пока не предъявляли.
Несколько раз он сам пытался позвонить Светской львице, чтобы продолжить их отношения, но что-то его останавливало: возможно, предосторожность была необходима. Но Аллен Оливер надеялся на лучшее, да и из Лондона дали понять, чтобы он особо не высовывался и ждал погожих дней.
Тем не менее в этот день настроение у Аллена было кислое. На улице шел мелкий, противный дождичек. Он же за последний месяц не отправил в газету не то что интересной статьи, но даже обыкновенной информации…
И вдруг в Доме дружбы МИД дает прием иностранным корреспондентам. Выпив рюмку коньячку (это, конечно, не виски), Аллен Оливер неожиданно повеселел: он надеялся на какие-то новые знакомства, столь необходимые для журналиста.
В Доме дружбы Оливер неожиданно для себя увидел Светскую львицу – она была, как всегда, беспечна и обаятельна в своей беспечности. Рядом с ней стоял средних лет человек приятной интеллигентной наружности.
Аллен Оливер набрался храбрости и подошел поближе к Светской львице, так, чтобы она его заметила. И она его увидела, широко заулыбавшись приветливым лицом.
– Вы меня не забыли, – подошла она.
– Дорогая Лиза, я вам так благодарен. Так благодарен…
Аллен умышленно ничего не сказал о Цыгане, понимая, что Лизе это будет неприятно…
– Ну что вы! Сущие мелочи… – отвечала она. – Уверена, что в поездках вас встречали гостеприимно.
– Основная черта русского – это доброжелательность. В это время, перебив разговор, к Светской львице подошел высокий, чернявый мужчина. В нем чувствовался светский лоск, на что невольно обратил свое внимание Аллен.
– Познакомьтесь, – сказала Светская львица. – Это ваш коллега по перу Владислав Грачев. Газета «Известия».
– Я очень рад, – сказал Аллен Оливер и, почувствовав натренированную руку Грачева, про себя решил: малый, вероятнее всего, занимался гимнастикой. За это говорила и вполне стройная фигура русского журналиста.
– Думаю, что вы в молодости занимались гимнастикой, – сказал Аллен.
– Сознаюсь, было, – засмеялся Грачев, отвечая на сносном английском. – Дотянул до кандидата в мастера – а там… Новое хобби. Увлекся журналистикой…
– У вас хороший английский.
– Я некоторое время стажировался в Англии.
– У вас там остались друзья, приятели?
– Собственно, нет… Но хорошие знакомые были.
Кто-то позвал Светскую львицу. Она поспешно сказала Аллену:
– Я приглашаю к себе на субботу. Надеюсь, Владислав тоже будет.
Грачев и Аллен остались одни. Разговор зашел об Англии. О тех добрых днях журналистской стажировки…
– Я в свою пору, – улыбнулся Грачев, – даже написал очерк о Винчестерском колледже, что в графстве Хэмпшир. Нашему читателю интересно было узнать о системе платного образования…
– Но это очень дорогой колледж. Только для высокопоставленных… Многие англичане, в том числе и я, учились там, где попроще, – и Аллен с душевной откровенностью заалел щеками.
– Вы знаете, – вдруг заметил Аллен. – А я начинал свою карьеру в России заметкой о русской бане. Для англичан это похлеще любого колледжа! Я рассказал им, с какими вениками русские предпочитают париться… Березовые веники хороши для врачевания дыхательных путей. Дубовые веники, – Аллен поднял кверху большой палец, – понижают артериальное давление. Липовые – жаропонижающие, а пихтовые – незаменимы для кожи… Крапивные веники… Видите, какой я классный специалист по русским веникам!
Они прошли по залу в соседний, где стояли столы с угощениями.
Владислав взял фужер с шампанским.
– За вас, мистер Оливер!
– За русские веники! – расцвел Аллен Оливер. Он был счастлив. Так как считал, что удача где-то рядом и что новое знакомство утолит его жажду по светскому обществу.
Юрка Горбатов был в трансе. Его схватили в самый ответственный, в самый острый момент, когда он закладывал контейнер в тайник. Казалось, ничто не предвещало плохого – и вдруг, откуда ни возьмись, появились настоящие сотрудники «наружного наблюдения».
Ему заломали руки и, не церемонясь, затолкали в машину. Мальчишка и какая-то пожилая женщина были доставлены в отделение как свидетели.
Составили протокол, и офицер «наружного наблюдения» старался Юрку запугать, утверждая, что «шпионам прощения нет, и что если не расстреляют, то ждет его минимум «десятка».
Они требовали признаться и немедля сообщить, кому адресовался контейнер…
Юрка, стиснув зубы, молчал: офицер начал злиться и махать руками перед лицом слушателя КИ… Тот, напрягая все силы, думал, что теперь наверняка будет ему нагоняй от привата и к тому же жирная «двойка».
Продержав Юрку часа полтора за решеткой в предварительной, его неожиданно отпустили, сказав на прощание, чтобы он сам явился в КГБ с повинной…
Юрка, конечно, не знал, что была обычная психологическая проверка «на стойкость нервной системы». Не знал, что это было заведено давно и что «наружное наблюдение» в этом усердствовало… Они делали все, чтобы слушатель института почувствовал, – все это без кавычек. В общем, играли от души… К сожалению, были и те, кто не выдерживал нажима. Натерпевшись непривычного, грубого давления, вдруг рвались к старшему и на ухо или прямо в глаза говорили, что они, мол, из органов…
«Раскрыться» – это значит проиграть. Такой эпизод становился последним: отчисляли из института безбожно, как профессионально непригодного к разведке…
Юрке повезло. Он пришел и, смущаясь, все рассказал привату. Знал, что тот его по головке не погладит. Но приват, который великолепно пил с ним в ресторане, минуты две молчал, а затем, сделав строгое лицо, сказал:
– Могло быть хуже. Забили бы до полусмерти, прежде чем перевести куда надо.
Юрка болезненно пожал плечами и виновато взглядывал, как послушная собачонка на своего хозяина.
– Ладно, на первый раз сойдет. Молодчина. Не струсил, показал себя крепким орешком. Возможно, я изменю о тебе мнение. На четверку натянул…
Юрка рассказывал Егору с горечью:
– Если бы я знал, что это проверка!
Егор сам на днях пережил что-то подобное. Его прихватили, когда он встречался с агентом и пытался передать ему записку с кодовыми цифрами.
Он никак не мог понять, как это могло случиться… Чтобы его взяли просто так, ни за копейку, как бы между прочим…
Кто виноват: агент или он, «растопыря»? Так частенько ругал себя, когда не везло.
Ему тоже до боли скрутили руки. Тоже привезли в отделение и требовали признаться в шпионской деятельности.
Какой-то старший лейтенант кричал, что он «подонок» и он самолично пригвоздит его из пистолета вот к этой стенке.
Старшой перед самым носом крутил пистолетом…
– На кого работаешь, падла?!
Стиснув зубы, Егор молчал…
– А может быть, ты из органов? – вдруг смягчился старшой и шепнул на ухо: – Признайся, тогда ничего не будет…
Стиснув зубы, Егор молчал…
– Чего ты нам голову крутишь! Баланды захотел…
Не получив признания, старший лейтенант вдруг успокоился, но заметил:
– Зубы мы все равно тебе вышибем!
Кто-то из баламутов сказал: карьера разведчика – не тетка, ее за мягкий зад не схватишь!
– А ведь бывает, что и хватают, – смеялся Егор, подшучивая над Юркой.
Юрка только что сдал экзамены и получил по теории разведки пять.
Он был доволен и обещал, как только они вырвутся домой, сводить его в ресторан…
– В «Прагу», что ль? – усмехнулся Егор.
– А что?! Там клево!
Сам Егор теорию разведки сдавал утром. Мужичок с ноготок с клинообразной бородкой и живыми острыми глазами настойчиво допытывал у Егора его отношение к творческим людям.
– Мир сейчас – это мир науки и техники. Так что они в какой-то мере потенциальные наши «агенты», с которыми придется работать.
Мужичок с ноготок согласно кивнул.
– Конечно, каждый человек стремится к успеху – это общественное положение, статус, ну, собственно, в прямом смысле карьера. Карьера творческого человека, на ваш взгляд, отличается от карьеры других людей? И нужно ли знать об этом разведчику?
Егор повел бровями.
– Бесспорно. Разведчик должен обладать широким психологическим фоном. Я знаю два вида карьеры. Формально-ремесленную и творческую. Они противоположны в самой сути. Ремесленная: ремесло (навыки, знания) – ремесленник. Творческая: талант – творчество – мастерство – профи. В основе ремесла – рациональное чувство и мышление черно-белое, как черно-белый телевизор. Творческое мышление – это чувство, интуиция, эмоциональная разноцветь… Ремесло повторяет старое – тиражирует. Творчество создает новое. Интеллект ремесла – рационален, а творчества – динамичен, напоен чувством и сочетается с работой системы творческих чувств…
– А что такое талант?
– Это и есть система творческих чувств.
– Значит, шансов больше у творчества! Откуда все это знаете? Ведь это шире простой психологии разведчика… Разведчики, знающие толк в таланте, способны были завербовать американских ученых-атомщиков… И удачно!
О проекте
О подписке