Устоять перед Светской львицей было трудно. На свой риск генерал Сухоруков дал разрешение английскому корреспонденту. Аллен Оливер узнал об этом в ресторане «Прага», где проходила встреча деятелей культуры. Светская львица сама подошла к журналисту и крепко пожала ему руку.
– Как вам живется?
– Как никогда хорошо. Знаете, я вчера весь день осматривал Москву и даже побывал в Кремле.
– Вам везет. Тем более, есть возможность набраться новых впечатлений. Вам разрешили поездку на Урал.
Аллен благодарно тряс руку Светской львицы.
– Я думаю… Англичанам будет полезно узнать об Урале! Это же живописные леса, горы!
Лиза поджала губы.
– К сожалению, я там ни разу не была…
Аллен Оливер был легким на подъем. Он быстро собрал чемодан и укатил в аэропорт.
Он долго не появлялся на званных вечеринках, и Светская львица, как-то вспомнив, вдруг спросила Цыгана:
– Твой английский приятель, что, так на Урале и сгинул?
– Да нет. Он давно приехал. И очень благодарен. Только его сейчас «пасут» здорово.
– «Пасут»? Он что, животное?
– Животное, но особого рода. Его, видимо, подозревают в шпионаже, как всех иностранных журналистов.
– Не может быть? Мы же демократическая страна!
– Естественно… Но они-то иностранцы! Что у них там в голове?!
…После поездок корреспондента Сухорукову сделали выговор. Тогда он решил пригласить на допрос Светскую львицу, о чем доложил в ЦК. Его вызвали к куратору.
Разговор был короткий.
– Вы считаете, что корреспондент занимается сбором секретных материалов? В том числе о сибирской язве?
– Да.
– И он знаком с Лизой? Она потворствует корреспонденту?
– Да. Но через посредника – танцовщика, промышляющего золотом.
– Арестуйте его и допросите…
– Но он любовник.
– М-да. Печально, Сухоруков. Вы проглядели, а теперь задним числом пытаетесь… Арестуйте его. Но если вы вызовете на допрос…
– Я должен ее вызвать.
– У вас голова на плечах?
– Пока еще…
– Ну вот – пока еще. Этого не должно быть. Она здесь ни при чем, поняли, генерал?!
Генерал Сухоруков приехал к себе и приказал арестовать Цыгана. Еще приказал вызвать на допрос Светскую львицу…
Правда, на следующее утро он застрелился.
Генерал Власенко нахмурился.
– Значит, Сухоруков с ней не говорил.
Полковник Салтыков расторопно сказал:
– Нет, почему же, говорил. В Управлении он сам позвонил ей и официально попросил приехать на допрос. Впрочем, разговор, товарищ генерал, записан на пленку.
– Если не трудно, включите.
Полковник взял кассету и вставил ее в магнитофон. Власенко сразу узнал голос Сухорукова.
– Это ты, Лиза?
– Дядя Вася? Приветствую. Я вас давно не слышала.
– На этот раз, Лиза, я обращаюсь к тебе как официальное лицо. Ты должна прийти ко мне на Лубянку.
– На допрос что ль? Не по поводу ли англичанина?
– Ты мне должна рассказать всю подноготную…
– Вы что, обалдели – я, и на Лубянку? Вы хоть думаете, что говорите? А если не приду?
– Я вынужден буду…
– Ах, поняла! Вы вынуждены применить силу. Пришлете своих агентов… или кого там?! Может быть, черный воронок!
– Я сказал, Лиза, – и ты придешь! Это важное, государственное дело! А перед государством все равны!
Голос Лизы изменился. Из немного кокетливого, он стал ироническим.
– И это мне говорит генерал, которого я знала с детства, генерал, который обязан своей карьерой нашему дому.
– Лиза!
– Забудьте мое имя! Я вам не Лиза! Забудьте этот телефон, как и наш дом… Об остальном я позабочусь сама.
Лиза резко опустила трубку. Генерал выругался матом…
Дальше запись обрывалась. Какое-то время в кабинете Власенко стояла раздумчивая пауза.
Салтыков пожал плечами.
– Вот так, товарищ генерал.
– Я его понимаю. Ему в эти минуты было несладко. Только не могу понять – на хрена она ему нужна?
– Он, видимо, хотел все знать из первых рук…
Власенко усмехнулся.
– Из первых рук… Она же глупая баба, слабая на передок. Чего можно было узнать из ее первых рук… Другое дело – Цыган, отпетый парень! Но тут…
– Но тут, как в кино: все обрывается.
– Кто он?
– Фарцовщик. Узкого профиля. Вроде не сидел и не судим. Занимался только золотишком. Поставляли свои люди из глубинки. С корреспондентом раньше знаком не был. Но теперь точно установлено – в Англии во время гастролей попал в полицию и побывал, вероятнее всего, в руках разведки.
– Обработали… или многое в этом деле лишь совпадение?
– Навряд ли… Мы продолжаем разбираться…
Егор был в институте, когда к Лаврентьевым заявился Максим. Савченков пришел без звонка. Его не ждали, но Мила Владимировна обрадовалась. Она давно не видела Максима, а за то время, пока они не общались, он стал солиднее и возмужал. Респектабельная одежда, моложавое, довольное жизнью лицо.
Старые ссоры с Настей давно забылись. Настя, слава богу, окончила школу с серебряной медалью и теперь «вертушка», как ее за глаза называла бабушка, училась в театральном институте.
– Театр начинается с вешалки, – восклицала Настя. – Не стану артисткой, буду работать на вешалке.
Это к тому, что ей, проходящей практику в театре, приходилось часто помогать бабушкам-гардеробщицам.
Но сейчас Насти дома не было, и Максим чувствовал себя более раскованно. Он успешно окончил Институт стран Азии и Африки при МГУ и остался в Министерстве иностранных дел. Конечно, не без помощи отца, но… как бы сказала бабушка, все просто – дети всегда остаются своими детьми.
Максим же уверял Милу Владимировну, что это неправда. Отец пальцем не пошевельнул. А остался он лишь потому, что отобрали в КГБ.
– Я этого хотел всегда, – сознался Максим. – В свою пору с Егором дали клятву: будем разведчиками.
– Семейки, – сказала Мила Владимировна. – В общем, нас с твоей матерью в будущем ждут одни переживания…
В это время и появился сам генерал Лаврентьев. Александр Николаевич облобызал Максима. Потом прошел на кухню, потянул носом:
– Пахнет вкусно. Может быть, по случаю такого именитого гостя махнем по рюмочке… Как мать смотрит на это?
– Настя придет поздно. А вот Егор обещал. Ведь сегодня суббота…
Генерал взглянул на часы.
– Собственно, его время. Военный, а задерживается. Такой военный, как он, должен быть точен, как швейцарские часы.
В передней раздался звонок, и все поняли, что пришел Егор. Хотя у Егора были свои ключи, он всегда предупреждал звонком.
Егор, увидев Максима, просиял:
– А, дипломат!
Они обнялись.
– Как говорится, дружба не заржавела, – сказал генерал. – А ну-ка быстренько переодеться – и за стол!
– Па, – вдруг заартачился Егор. – Только мигом! В клубе на Лубянке дискотека – так мы с Максимом…
– Господи, – буркнула бабка. – Хоть бы раз уважил отца… Что дочь, что сын – шатайки!
Все сели за стол, и генерал налил по рюмочке «Столичной».
– В мире такие события… а они по танцулькам! Так выпьем за несознательных!
– А жаль, что нету Насти, – вдруг сокрушенно сказала Мила Владимировна.
Генерал крякнул после второй. А Егор, встав из-за стола, ухмыльнулся.
– Каждому свое. И как известно, за все мы платим.
В закрытом клубе на Лубянке, как всегда, весело: молодые офицеры, курсанты пограничных училищ, высшей школы КГБ и просто дети чекистов чувствовали себя здесь вольготно. Строгие взгляды дежурных прапорщиков не действовали, зато приятно, когда нормальная обстановка: нет наркоты, грязи, нет хулиганских выходок развязной дворовой шпаны, заполняющей дискотеки обычных клубов.
Егор и Максим ощущали некоторое эмоциональное объединение: соскучились. Немного попрыгав с девчонками, они плюнули на все и вышли на улицу. Небо было усыпано звездами. И ребята поняли, как хорошо иногда быть вместе. Именно вместе, один на один.
– У меня такое самочувствие, – тараторил Максим, – что словами не выразить… Наконец-то я иду к цели. Ты, конечно, знаешь, что нелегальных разведчиков ни в каких формальных заведениях не готовят. Они – штучный товар, учатся на конспиративных квартирах в Москве.
Егор понял, о чем вел речь Максим.
– Ты хочешь сказать, что занимаешься с приватными преподавателями?
Егор уже ведал, что «приват» – это наставник, то есть опытный ветеран-разведчик. Даже, скорее всего, тренер, владеющий «ноу-хау». Такие тренеры ведут долго, а может быть, всю жизнь.
– У меня желание… – Максим остановился у перехода через улицу. – Идти по лестнице высоко-высоко…
– Пока тебя не остановят, – засмеялся Егор.
– Нет, не остановят.
– Тогда до начальника Первого главного управления?
Максим задержал дыхание.
– Не знаю. Может, и да. Просто я хочу положения. Мы здесь спорили. При всех обстоятельствах надо карабкаться. Путь наверх – скользкий, но сладостный. Один в поле не воин. Нужна надежная команда…
Егор слушал молча. Он давал возможность Максиму выговориться. Сам он так не думал…
Максим – «максималист»! Он хочет все сразу. По большому счету. А такого не бывает…
Егор вспомнил полковника Братышева. Спокойное лицо. Глаза с прищуром… Тот как-то сказал: «Егор, только вытравливай из души максимализм. Для разведчика – это сорняк…»
– У меня появился приятель – африканский принц, – продолжал Максим. – Без шуток, будущий наследник престола. Сейчас учится в «Лумумбе». Малый недалекий, кроме секса, ничего его не волнует… Но у меня родились великолепные задумки, Егор. В его стране много, по-моему, урана. Стратегическое сырье. Пока там в основном интересы англичан, но, как я думаю, есть и наши интересы.
– Ты собираешься туда?
– Буду проситься. Думаю, будет фейерверк!
«Максим плывет в облаках», – решил Егор.
И не потому, что настрой Максима ему не нравился, хотя многое из откровенной болтовни он не разделял, просто Егор не видел смысла в эйфории.
Максим наконец выговорился. Смотрел на Егора счастливыми глазами.
– Правда, Егорка, хорошая ночь?! Звездные ночи люблю. В них какая-то интимная таинственность…
У Максима горели глаза.
– Здесь есть поблизости закуток, там еще продают пиво. Как ты на это смотришь?
– Положительно.
Майкл Стегнер искренне переживал потерю Цыгана. Какая была находка! Такие если и попадаются, то не так уж часто… Это только высокое начальство в лице Джорджа Белла думало, что в России каждый способен стать «подопечным», из которого можно «доить», как из породистой голландской коровы.
Завербовать, посулив лишь одни деньги, маловато, да и смешно! Он, Майкл Стегнер, на этом съел собаку, но много ли было удач в его жизни?
Нет, Цыган – находка… Но трагическая находка!..
Майкл Стегнер повернул голову. Без стука вошла секретарша Тейлора Роде. Ванесса улыбалась.
– Что ты делаешь сегодня вечером?
Майкл провел рукой по шее.
– Не могу. Посмотри на стопку газет и книг. Все это я должен если не прочитать, то просмотреть.
Ванесса небрежно провела тонкими изящными пальцами по его густым каштановым волосам.
– Жаль, а я так надеялась.
– Возьми кого-нибудь другого, – небрежно сказал Майкл.
– Не хочу… Тогда гуд бай!
Майкл поднялся из кресла и обнял девушку.
– Что делает Роде?
– Ничего. Сидит в кресле, уничтожая сигарету за сигаретой… А ты хочешь зайти к нему?
– Мне, пожалуй, необходимо.
– Но он просил пока не тревожить. У тебя есть новости из России?
– Да. Скромные, но…
– Тогда я доложу. И позвоню тебе.
Ванесса вышла, а Майкл крепко потер щеки руками: черт возьми, какое-то глупое сонливое состояние.
И это сейчас, когда он должен выдать на-гора аналитические предложения…
Собственно, наверху твердая установка: надо знать все о сибирской язве.
Действительно ли просто заболевание или все же произошла авария на секретном биологическом заводе?
Аллен Оливер подтверждает, что это авария…
Есть два варианта: вызвать Аллена в Лондон, подготовить серию статей.
Бактериологическое оружие! Это круто! Россия нарушает конвенцию 1972 года…
Но есть и другое мнение – выступать глупо… Роде сказал, что язва заинтересовала ЦРУ.
Майкл Стегнер вспомнил последний разговор с Тейлором Роде. Тот сказал ему, что американцы хотят знать больше…
– Что хотят знать американцы? – спросил Майкл.
– Технологию искусственного создания сибирской язвы.
– Но Цыгана нет. А Аллен выведен из игры. Он под колпаком КГБ – его в любой день могут выдворить из Москвы.
– Это плохо!
– А что американцы будут делать дальше с этой проклятой язвой?
– Это не наше дело. Но, вероятно, испытают в Африке… Для них это привычное дело, да к тому же очень важно знать ее возможности. Так что надо подумать, есть ли смысл Аллена вызывать в Лондон?
– Смысл есть. Временно, пока заглохнет в КГБ шумиха с Цыганом.
…Майкл Стегнер походил по кабинету. Он пытался успокоиться. В окно было видно часть улицы и небольшого садика. Время, когда сердобольные мамаши «выгуливали» детей. Майкл любил детей. Ему хотелось иметь сына. Но последние два года, занимаясь Россией, он находился в Египте. Там русские активизировались, и английская разведка считала своим долгом противостоять им.
В Египте он готов был жениться. Она работала в посольстве. Но ему сказали «нет» – сейчас этого требует служба. Для его деятельности выгодно быть холостым… Потом он уехал в Лондон. Срочно. Хотя и с повышением. Теперь он с Тейлором Роде вел русское направление…
Неожиданно позвонила Ванесса.
– Я договорилась с Роде. Ты обязан одолжить мне вечер.
– Спасибо за старание. Но…
– Без всяких но… Да, он сказал, что ты можешь зайти. Правда, он не один, но это, думаю, кстати.
Майкл поднялся к Роде. В приемной сидела приятненькая Ванесса. Она загадочно подмигнула.
– Проходи. Там американец.
С американцем Майкл уже встречался. Он стоял, облокотившись на кресло. В его глазах некоторая лихорадочность.
– Никаких публикаций! Никаких сенсаций! Надо журналиста сохранить в Москве. Пусть там успокоятся, убедятся, что Аллен не сумел ничего разведать. Уверен, они ждут разгромных статей… Уверен, что МИД готовит опровержения.
– Статей не будет, – спокойно произнес Тейлор Роде и посмотрел на Майкла.
Тот пожал плечами.
– Я согласен. Статьи преждевременны.
Американец был доволен.
– Это золотая жила, на которую мы напали, и ее следует хорошо разработать… А когда сделать выстрел, мы подумаем!
Было горячее время, когда слушатели КИ выезжали на практические занятия.
Практика проводилась на особом объекте – его все называли «Виллой».
«Вилла» находилась в северо-западном районе Москвы. Обнесенная забором с сигнализацией, она была похожа на правительственную дачу. Именно здесь и отрабатывались наиболее важные элементы работы резидентуры.
Егор ждал эти занятия с некоторым нетерпением. Еще бы, Москва вдруг на две-три недели становилась Лондоном, Нью-Йорком или Парижем…
С утра они выходили в «одиночное плавание», когда город и его улицы были для тебя не просто городом и не просто улицами… И ты уже не слушатель КИ, ты – агент разведки…
Еще вчера, когда Егор появился на «Вилле» и занимался подготовкой, эти практические выходы делал Юрка. Он и здесь не оставлял в покое Егора.
– Понимаешь, какая-то невезуха. Не сумел провериться от «наружного наблюдения». Двойка…
Егор его успокоил.
– Не волнуйся. Если первый блин комом, это не значит, что все блины будут плохие…
Юрка кисло усмехнулся.
– Через это, видимо, проходят многие. Но я не хочу… Я должен показать свои лучшие стороны…
Егор понимал Юрку. Он и сам побаивался. В прошлый раз ему тоже не повезло, но отнесся он к этому философски. Конечно, сложно провести этот прием без сучка и задоринки, так как на маршрутах работают совсем не учебные, а настоящие боевые бригады: они-то и следят в Москве за сотрудниками посольств, стараясь среди них выявить агентов иностранных спецслужб.
Выход «на улицу» иногда вызывал мандраж. Егор знал, что его трехчасовой маршрут усыпан не розами. Как скажут более опытные, не сядь «в галошу».
Егор оказался на Ленинградском проспекте. Прежде всего ему необходимо провериться от «наружного наблюдения».
Возможно, его уже засекли, следят за ним и даже сняли на пленку. Но этого допустить нельзя – тогда точно незачет…
Впрочем, он обязан сделать так, чтобы «наружка» не могла понять, что ты проверяешься…
Егор подошел к метро, стараясь не забыть ничего из того, что наказывал ему руководитель практики.
Проверка должна носить естественный характер. Ты не должен привлекать к себе внимания: например, забегать за угол и оттуда высматривать или бежать вверх по идущему вниз эскалатору, резко оборачиваться или громко, вызывающе смеяться…
Подойдя к газетному киоску у входа в метро, Егор сумел за несколько минут обозреть все вокруг… Слушатели знали, что в каждом городе бывали такие места, на которых можно осуществить незаметную проверку…
«Разведчик» не может находиться в напряженном состоянии, боясь, что его засекли, заметили. Он должен научиться артистически владеть собой. Естественная раскованность и душевное равновесие… Ведь в его руках, кроме всего, собственная жизнь…
После первой задачи, которую Егор, казалось, выполнил неплохо, ему предстояло выявить сотрудников бригад «наружного наблюдения».
Работа архисложная. Он должен опознать их на заранее подобранном маршруте. Но они не статуэтки – без конца сменяют друг друга: переодеваются, используют парики, бороды.
На этом этапе «разведчиков» часто поджидала неудача. Особенно трудно обнаружить женскую бригаду – ее существование даже как-то в голове не укладывалось…
В прошлый раз Егор опростоволосился. Он, казалось, легко выявил «наружку». Беда была в том, что ее просто не было…
Вечером усталый Егор вернулся на «Виллу». Возбужденные ребята жужжали, словно пчелы. Многие так и не сработали. Егор тоже с тревогой ждал своей участи.
Руководитель практики неожиданно по-свойски похлопал его по плечу.
– Левицкий, я тобой доволен. Вот что, малый. Пора переходить на «привата».
– Когда? – не выдержал Егор.
Руководитель прищурился.
– Завтра.
Этого часа Егор ждал все время. О «приватах» много «базарили». Главное – кто попадет? Наставники – люди разные… Им мог оказаться агент, раньше срока списанный за провалы в оперативной работе. Им мог оказаться «матерый волк», прошедший огонь, воду и медные трубы: например, добывал чертежи атомной бомбы или работал с английской «золотой пятеркой».
Приваты – разные…
Одни любили, чтоб их обхаживали, водили в рестораны, что, между прочим, и делалось. Другие на большое, тесное сближение не шли, они все время держали тебя на расстоянии, что создавало нервозную обстановку: трудно что-либо схватить от человека, который ежедневно «с поднятым носом». Были и такие – они словно играли в кошки-мышки, все время чего-то в тебе познавали, проверяли психологическими тестами – чувствуешь себя плохим школьником…
Егор, как и многие, пытался узнать у старшекурсников, как вести себя с приватом. Поймал по этому поводу Чурзина.
– Только честно!
Чурзин засмеялся.
О проекте
О подписке