Глава 2

Новосибирск. Наши дни

Сотовые телефоны всех четверых убитых были отключены ещё в районе остановочных платформ.

Волков понимал, что, скорей всего, они действительно уехали с места их пропажи с кем-то на машине. И причём этот кто-то был им хорошо знаком, иначе могли возникнуть непредвиденные сложности.

«Здоровые мужики в полном уме и здравии отключили свои телефоны и, как бараны, пошли следом за своим убийцей… Тут в голову приходят всего две версии… Это либо женщина, либо гипноз. Мужик может отключить телефон, чтобы до него жена не дозвонилась, пока он в машине с любовницей тешится. Увидел на платформе или рядом знакомое смазливое личико, которое к тому же его ещё и пальчиком поманило, и, распустив слюни, пошёл на убой, – рассуждал Николай. – Версия с гипнозом тоже вполне реальная. Тут уж мог быть и мужик, и баба, без особой разницы. Гипноз он и в Африке гипноз. Раз… и всё… Жертва сама в багажник запрыгнет и будет лежать тихо. А трупы-то на берег, похоже, на лодке доставили. Ну или на катере, или ещё на чём, но по воде. Убийца явно хотел, чтобы их обнаружили. Не сразу, но гарантированно. Видимо, есть кроме этих четверых ещё кто-то, до кого убийца пока ещё в силу каких-то причин не добрался, но сигнал он ему послал чёткий».

Новосибирск, 1976 год

Вечером, когда с электрички потянулись по домам приехавшие с работы работяги, Зуд купил в магазине две бутылки водки и отправился в гости к Климу, который жил в соседнем двухэтажном деревянном доме на первом этаже.

Тридцатилетний Витька Климов только что пришёл с работы и готовил себе нехитрый ужин.

– Здорово, Витька… В гости вот к тебе пришёл… Пустишь? – Зуд показал глазами на сетку с двумя бутылками водки и палкой копчёной колбасы.

– Проходи… – Витька слегка растерялся при виде Зуда, и на это у него была причина.

Полгода назад он запал на младшую, четырнадцатилетнюю дочь Зуда, Гутьку. Он с каждой получки покупал ей подарки и оказывал знаки внимания, но незримую черту не переступал.

– А я к тебе, можно сказать, по-родственному… – Зуд поставил бутылки на стол и протянул Витьке колбасу, чтобы он её порезал. – Ты думал, я не в курсе, что ты за Гутькой ухлёстываешь?

– Да ну… Это так… Ей же всего только четырнадцать недавно исполнилось… – Смутился Витька.

– Правильно, четырнадцать. Но у нас ведь это не у вас… У нас в четырнадцать как раз девок замуж и отдают. Ты мне скажи, нравится она тебе или это у тебя баловство? За баловство я могу и спросить. Не стоит зря девке голову задурять.

– Да нет, не баловство. Я был бы рад, если б ты мне её отдал.

– Отдать-то можно, парень ты вроде неплохой, но вот Гутьку-то ты совсем не знаешь… Справишься ли?

– В смысле… Ну, я к тому, что она в свои четырнадцать лет денег зарабатывает за неделю столько, сколько ты на заводе за месяц.

– Да ладно гнать-то… – не поверил Витька.

– Она с матерью и сёстрами гадает на центральном рынке, можешь съездить как-нибудь с ними и сам убедиться.

– Замуж за меня выйдет, гадать перестанет.

– На завод пойдёт? – усмехнулся Зуд. – Даже не думай. Никогда в жизни Гутька работать не станет. Она не дура за копейки своё здоровье у станка оставлять. Ты давай стаканы на стол поставь что ли… Выпьем и дела наши обсудим… Я ведь за этим к тебе и пришёл, время подошло Гутьке замуж выходить.

После двух стаканов разговор более-менее начал налаживаться.

– Нет в жизни счастья, Клим. Вот посмотри вокруг. В окно вон посмотри… Что видишь? – Зуд кивком головы показал Климу на окно и, скрипнув зубами, продолжил. – Квартира с видом на сортир и помойку. И ведь у всех тут так. Из какого окна ни посмотри, всё одно увидишь сортир и помойку.

– Ну и что? Раньше так строили. Я привык, мне всё равно, – равнодушно пожал плечами Клим.

– Вот то-то и оно, что всё равно… Привык он… Оно и понятно… Дерьмо, оно ведь тёплое, родное… Из него вылазить на холод не хочется.

– Да ладно тебе, Зуд… Хорош волну гнать. Ты-то сам что ли у кремлёвской стены родился? Тоже вот тут, как и мы все, возле помойки живёшь. Считай, до пятидесяти лет дожил, не щемился, а сейчас что?

– Так не видел я ничего, кроме вот этого всего, вот и не парился. В армию сходил, считай, полстраны объехал, пока на поезде домой из Молдавии возвращался. А по пути довелось у друзей армейских в гостях побывать… Тоже всяко люди живут, согласен… Но большинство не чета нам. На стройку я пойду работать, чтобы квартиру получить и свалить отсюда, и семью свою вместе с Гутькой заберу.

– Какая стройка, Зуд, какая армия? Что ты мне тут впариваешь? – засмеялся Клим. – Думаешь, я не в курсе, как ты от армии в Молдавских степях в таборе отсиживался… Ты чё ко мне припёрся, лапшу мне на уши вешать?

– Ладно, Клим, не кипятись, нам с тобой делить нечего, тем более что мы ведь можем и породниться.

– Ой, не крутил бы ты Луну, Зуд. Не ходил бы вокруг да около… Мне уже тридцать, а не двенадцать, и я не слепой. Вижу, что ты ко мне с конкретным предложением пожаловал, вот и выкладывай.

– Ты вроде парень надёжный, не из болтливых, но учти, как только я тебе сделаю предложение, обратного пути у тебя уже не будет.

– А ты меня не пугай, говори, за чем пришёл, или уходи. Что ты как девка ломаешься, ей-богу…

– Ну слушай… У вас на заводе кассирша зарплату из банка в заводскую кассу привозит на директорской «Волге» с одним водителем и одним работягой вместо охраны. Оружия ни у кого из них нет, а сумма там, друг мой, приличная… Я так поразмыслил и пришёл к выводу, что не меньше чем тысяч триста она за раз привозит. Вот бы нам эти денежки-то и взять как-нибудь… Мне-то, вишь ли, самому никак нельзя, менты меня пасут.

Я ж судимый, да ещё и цыган. Если б я сам мог, то разве к тебе обратился бы… Тут человек нужен без судимостей, такой как ты, чистый. Чтоб в твою сторону, когда менты засуетятся, они и не взглянули. А как дело сделаешь, я тебе Гутьку сразу отдам, делай с ней что хошь, она и пикнуть не посмеет. Скажешь ей на завод пойти, пойдёт, перечить не будет. Да и деньги тогда у вас в семье уже появятся, с этого дела-то…

– А как я это дело проверну, да ещё и в одиночку? Кто мне деньги-то отдаст? – спросил Клим.

– Никто не отдаст, ясен пень. Но ты с собой ствол возьмёшь, кассира и её липовую охрану завалишь и ходу с денежками. Спрячешь их где-нибудь до поры, а как всё утихнет, мы их с тобой поделим. Пятьдесят на пятьдесят.

– А не много тебе будет пятьдесят процентов? Ты, значит, дома у телевизора будешь сидеть, а я кассира грабить, рисковать… Хорошо устроиться хочешь, Зуд.

– Так за наводку столько и берут…

– Не надо мне гнать!!! Короче… С трёхсот тысяч я тебе сотню отвалю и хватит, – пьяно икнул Клим.

– Ну хорошо, хорошо… Я согласен. Как будешь готов, дай мне знать, а я тебе пока ствол подходящий раздобуду. Ты только не показывай вида, что мы с тобой в корешах, а то мало ли что…

– Всё, Зуд, уходи… Я спать…

***

Недооценил Зуд Клима, за наивного дурачка его посчитал, а зря… Клим не был таким пьяным, каким выставил себя перед Зудом, и тема, которую тот ему озвучил, весьма его заинтересовала. Он сразу же понял весь недалёкий замысел пожилого цыгана. Понял причину, по которой тот стал искать исполнителя на стороне среди русских, а не провернул это дело сам со своими сыновьями. Понял, какую участь Зуд приготовил ему, если он согласится на ограбление.

На следующий день Клим подал заявление на отпуск, тем более что по графику он и так должен был уходить в него через неделю. А попутно он исподволь разузнал, каким образом доставляют на завод деньги из банка. К его удивлению, о том, что рассказал ему по секрету Зуд, знали, как минимум, половина сотрудников завода. Этот факт и не думал кто-то скрывать, и в ближайшую пятницу, когда должен был быть аванс, Клим и сам в этом убедился. Все на заводе были в курсе, с кем и на какой машине кассир поедет в банк за деньгами. Было также известно и во сколько она поедет, и весь её маршрут.