Лена отпихнула вражескую сумку на соседнее сиденье, собрала варежки и теплые носки, положила в пакет.

– Дашь списать? – деловито поинтересовалась она и тут же добавила в голос немного заискиванья. – Ну, Дашуль, пожалуйста, не всем же быть такими умными!

– Списывай, что успеешь, – великодушно разрешила я, но тут же не удержалась от замечания, – хотя могла бы и сама поднапрячься разок!

– У нас гимназия вообще-то, а не лицей, – резонно заметила Елена, направляясь к двери, – я – ярко выраженный гуманитарий.

– Ага, и потому у тебя по всем языкам тройки, – съязвила, продвигаясь за ней, – и ладно бы по иностранным, так и по русскому тоже.

– Ну, подруга, уела так уела, – сокрушенно покачала головой Ленка, занимая очередь в гардероб после того, как попытки избежать этого были решительно пресечены дежурным учителем.

– Ладно, извини, – примирительно сказала. – Просто я вчера до полдевятого с этой алгеброй сидела, а так хотелось книжку почитать. Я новую купила, фэнтези, про любовь…

– Странное у тебя пристрастие – книги читать, – недовольно прокомментировала Лена, – глаза за день не устают, что ли?

– Мы же гуманитарии, – поддела её я.

– Лучше бы «Закрытую школу» посмотрела, она в девять идет, – продолжала подруга, игнорируя мою реплику, – так и уроки бы сделала, и удовольствие получила.

– Это же повтор, фильм – то старый совсем, – пожала плечами. – Я ещё в прошлый раз всё смотрела.

Мы сдали в гардеробную одежду, получили номерки и быстрым шагом (или правильнее лёгкой трусцой) направились в класс. Первым уроком, как вы уже поняли, была алгебра, и это настроение никоим образом не улучшало, а жажду романтики и приключений только усиливало.

– Лена, Даша, доброе утро!

– Дашка, привет! Как дела?

Мы вошли в класс, и одноклассники приветствовали нас. Хи – хи, прямо стихи! Кстати, как вы уже, наверное, догадались, меня зовут Дарья. Если кто – то думает, что это редкое имя, то, значит, он родился не в этом веке, и даже, пардон, не в конце прошлого. На нашем потоке три Даши. К счастью, судьба была милостива к нам и ухитрилась разместить по одной Дарье в каждый из трех классов, так что среди «ашек» у меня не было конкуренток. Я в очередной раз вознесла за это хвалу ангелу – хранителю и покровителю, здороваясь с двумя Кристинами и тремя Елизаветами, которым повезло меньше. Вообще, судя по моим одноклассникам, на рубеже столетий фантазия детородного населения нашего города претерпела значительный творческий подъем, и оттого меня уже десять лет радуют своим обществом Савелий, Эрнест и даже Пафнутий. И если имена первых двух редко, но всё же попадались среди прочих учеников школы, то родители Пафнутия смогли отличиться даже в нелёгких условиях всеобщего выпендрежа.

Я бросила на стол тетрадь и учебник. Лена любила часть урока провести за медитативным наблюдением за жизнью вне школы, меня же часто вызывали к доске, поэтому мы разместились, исходя из этих реалий: подруга у окна, а я – у прохода между партами. И если вы думаете, что учителя спрашивают чаще двоечников, то вы жестоко ошибаетесь. В выпускном классе к доске вызывают того, кто хоть что-то на этой доске может написать.

– Хелло, гёрлы, – с задней парты галантно просипел Пафнутий, в простонародье Фунтик. Надо отметить, что это прозвище ему подходило чрезвычайно, особенно в начальной школе, когда и надёжно за ним закрепилось: образ мультяшного несуразного поросёнка с печальными глазами, казалось, был словно срисован с худосочного мальчика. К тому же имя Пафнутий не предполагает разнообразия сокращённых форм, поэтому учителя с первого класса уважительно называют Кривобокова полным именем, а одноклассники, испробовав Пафика и Нутика, единогласно остановились на Фунтике. Правда, оказалось, что родители иногда зовут его Феней, но он признался в этом слишком поздно, да и на мой взгляд разница между Феней (ласково это Фенечка, что ли?) и Фунтиком не так уж велика. – Как ваше ничего?

Я кивнула, а Ленка игриво ответила:

– Наше-то очень даже, а твоё как?

Но Фунтик уже погрузился в себя, потеряв интерес к разговору и придав взгляду самоуглублённое выражение. Не дождавшись от него реплики, подруга начала интенсивно рыться в моей тетради в поисках выполненных заданий.

– Всем привет! – Савелий бухнулся за стол рядом с Пафнутием.

– Привет, Савка, – сказала я и невольно покосилась на его объемный рюкзак, который он с грохотом бросил на пол: такое впечатление, что расписание Савке не ведомо, и он на всякий случай таскает все учебники, какие есть, и ещё дополнительную литературу. Или что у него там, гантели? Чтобы мускулатуру заодно подкачивать? Что ж, у каждого свои закидоны. Вот, например, судя по размерам и весу Фунтиковой барсетки, тот в школу берет только авторучку и свернутую в трубочку одну – единственную тетрадку на все случаи жизни.

Я уселась за парту, достала зеркальце, поправила волосы и огорченно вздохнула, обнаружив на подбородке прыщ, которого вчера ещё вроде не было. Ладно, сейчас всё равно его давить рано, да и заразу могу занести, до вечера придется продержаться. Так, через пару минут звонок. Я бросила последний придирчивый взгляд, спрятала зеркальце в рюкзачок и… ойкнула, вздрогнув от резкой боли в спине.

– Эй, Сереброва! – Савелий увлеченно тыкал карандашом мне под лопатку. – Дай алгебру списать!

– А вербальное общение тебе недоступно?! – возмутилась я и, морщась, потерла спину.

– Чего? – озадачился Савка. – Ты не умничай, не в Оксфорде.

– Просто спросить не мог? – перевела я. – Зачем синяки ставить?

– Так доходчивее, – пояснил Савелий. – Дай тетрадь, я только до двести срокового задания дошёл.

– До дести сорокового? – ехидно улыбнулась я. – Это в смысле решил два из двенадцати заданных?

– Я у неё уже списываю, отстань, – подала голос Ленка, ставя рекорды по скорописи. – Вон у Фунтика попроси, он тоже умный.

И мы все трое посмотрели на Пафнутия, который сидел с остекленевшим взглядом и доброжелательно нам улыбался. Враги сказали бы: обдолбанный пацан, но это была бы наглая ложь. Просто Фунтик жил в своем мире, который с нашим соприкасался редко и неактивно.

– Ну или умело прикидывается таковым, – моргнув, внесла коррективы Лена и вернулась к алгебре.

Оглушительно прозвенел звонок, и в ту же секунду в класс влетела учительница математики, словно поджидала сигнала под дверью. Все ученики сикося – накося поднялись и таким же нестройным хором прогундосили: «Здравствуйте, Валентина Сергеевна!» Вышеобозначенная дама бросила в ответ неразборчивое приветствие, краткостью и энергичностью больше всего смахивающее на «Физкультпривет!», и, не сбавляя скорости, устремилась к доске, на ходу выхватывая из папки план урока.

– Так, сегодня нам предстоит дорешать задания с номера 251 по номер 257, а дальше уже выборочно… – и она застрочила мелом. – Номер 259, номер 261 – 262, номер 265, номер 266 – о, это очень интересно! Так, номера с 269 по 272, ну и, конечно, номера 274 и 275. Если кто-то не успеет всё выполнить на уроке, не расстраивайтесь, добавите несделанное к заданию на дом.

Класс заметно поскучнел.

– Ненавижу, когда алгебра с утра, – констатировала Лена, да и моя рука дрогнула уже где-то на номере двести шестьдесят один.

– Но сперва проверим быстренько домашнюю работу, – Валентина Сергеевна обернулась и только тут заметила Илью, неторопливо шествовавшего к своему месту (в класс они с математичкой зашли одновременно). Молодой человек подошел к парте, обменялся рукопожатием с другом и открыл рюкзак.

– Илья? – недоумённо моргнула Валентина Сергеевна. – Вы почему до сих пор не готовы? Чего вы ждете?

– Третьего звонка, – нахально ответил парень, вызвав волну приглушенных смешков.

– Вы не в театре, – отрезала учительница, – хотя покрасоваться любите. С вас мы и начнем…

– Я ещё даже тетрадь не достал! – возмутился Илья, медленно выкладывая на стол учебник. Видимо, их с учителем жизненные ритмы существенно отличались друг от друга по скорости.

– Так, значит, вернёмся к вам через минуту.

– Лучше через пятнадцать, – фыркнула Ленка, впрочем, достаточно тихо, чтобы ни Валентина Сергеевна, ни Илья не расслышали. Математичка обратила ищущий взор на ученические ряды.

– Я, я готов! – Савелий высоко поднял руку. – Какое решить? Двести тридцать девятое или двести сороковое?

– Нет, это детские задачки, не интересные, – отмахнулась Валентина Сергеевна. – Давайте сразу двести сорок шесть!

Савка резко убрал руку и даже, кажется, попытался втянуть её в плечо.

– Так кто хочет рассказать нам, как справился с двести сорок шестым заданием?

Добровольцев не находилось: три четверти класса до двести сорок шестого задания не добрались, а оставшаяся четверть твердо решила не нарываться.

– Савелий, вы хотели ответить?

– Я? – искренне изумился Савка. – Нет-нет. Я в прошлый раз отвечал.

– Пафнутий? – и класс затих, с интересом наблюдая за Фунтиком.

– Пафнутий, вы меня слышите? – повторила Валентина Сергеевна громче.

– Эй, – Савка пнул друга под столом.

– Пафнутий, вы решили номер двести сорок шесть?

Фунтик вздрогнул и попытался сфокусировать взгляд на математичке, мы с Ленкой завороженно за ним следили.

– А – у – ээ… – глубокомысленно изрёк Фунтик. – Ээ- ыыы…

Пафнутий продолжал издавать не поддающиеся расшифровке завывания, когда Валентина Сергеевна наконец-то вернулась к годами проверенному методу и вызвала к доске одну из трёх Елизавет.

– Ну ты даешь, Фунтик! – вполголоса восхитилась я. – Это что за брачные кошачьи вопли были? Слушай, а, может, ты оборотень?!

Парень послушно кивнул, но судя по маете в темных глазах вообще не понял, о чем идет речь. Зато подруга мою идею подхватила.

– Точно! – она окинула Фунтика оценивающим взглядом. – У кого там вервольфы всякие, а у нас оборотни – поросята в панамках. Экология такая!

Я живо представила себе Пафнутия в то ли женской, то ли детской панамке, инфернально хрюкающего на полную луну, и заулыбалась.

– Панамка – это важно, – шепнула Ленке.

– У Фунтика в мультике ещё вроде комбинезончик был, с бантиком, – нахмурилась, вспоминая, подруга.

– Не, комбинезон не катит, – я давилась смехом, – в нем не перекинешься – порвется, а вот панамка – очень удобно.

Ленкины глаза заискрились.

– Ага, – догнала она. – Всегда цела и если что – можно прикрыть самое дорогое.

Мы захихикали.

– Сереброва, что вы нашли смешного в двести сорок седьмом задании? – раздался