Иногда машина скатывалась в щебенку, где-то приходилось объезжать по земле. Автобус неумолимо подбрасывало на кочках, но водитель быстро выравнивал руль, и они продолжали нестись вдоль пропаянной колеи через опушки, залитые светом.

Природа изнывала от жажды. Солнце обжигающей лавой изливалось на высушенную почву. Над пергаментом короткой травы, обескровленной опаляющими лучами, висела густая испарина пыли. Воздух зацементировался от кучного слоя взметнувшихся в небо ороговелых глиняных частиц. Насекомые не решались напекать хрупкие крылья и прятались в спасительной тени под навесами стебельков. Где-то там, в поднебесье, оторвался от матери-березки иссохший листок. Все кругом пропиталось мылом бессилия. Избавление ожидалось лишь с наступлением ночи, когда в тишине вновь послышатся песни ручья. Но до них еще далеко.

Серафима подняла затравленный взгляд на китайца – тот не повернул головы. Она попыталась обратиться к нему, но вместо слов получилось невнятное мычание. Что-то твердое и увесистое подпирало желудок изнутри. Грудную клетку сдавило крепкой судорогой. Глаза застелило бесцветным маревом пустоты. Краски смешивались. Кажется, она забыла вздохнуть, что, наверное, уже было неважно. Край сознания еще успел отличить визг тормозов и странный гомон. Кто-то выдернул ее из кабины и оставил умирать под горелым солнцем. Дальше – пропасть неведения…

Глеб старался не шевелиться.

Да уж, не слишком удачный день для поездки. Не рассчитанные на плюс сорок пять градусов в тени слабые автомобильные кондиционеры не избавляли от удушья.

«Обещали на вечер грозу. Хорошо, если бы за ночь прошла», – Глеб сонливо перебирал мысли.

Ничего, им не привыкать к аномальным температурам. На какой-нибудь вершине, облепленной льдами, порой изнываешь от желания избавиться от одежды. Нужно заставить себя принять нутром эту жару, успокоиться и не расходовать силы. Жалость к себе подрывает решимость. Зачастую полезно следовать кодексу жабы: стать холоднокровным и попытаться регулировать температуру тела в зависимости от обстоятельств. Слишком жарко? Расслабься и без лишних движений! Если холодно – работай, не спи!

Мужчина посмотрел на часы – два по местному времени.

Еще часиков восемь, и они на подходе к турбазе: к чаю, ужину и мужским разговорам – о горах, восхождениях, ну и просто о жизни.

Ромка, один из альпинистов в этой группе, был прошлой осенью в Гранд-Каньоне, штат Аризона, одолел несколько пиков. Чертовски интересно, каким маршрутом он пользовался. Жаль, пока некогда метнуться в Америку на недельку, другую. Возможно, в будущем году и наклюнется краткий отпуск. Однако опять же… как Серафима отреагирует? Хотя… к бабке не ходи – он и так знал.

Глеб приподнялся – захотелось взглянуть на жену. Наверное, спит. От такой духоты страшно клонило в сон. Остальные тоже дремали. Один Соят неустанно глядел вперед. Закаленный степями. От него никогда не услышишь ворчания или жалоб.

Все-таки стоит проверить, как там Сима.

Осторожно, так, чтобы не разбудить остальных, он приблизился к водительскому сидению. Глеб сразу почувствовал неладное: зрачки закатились, лицо бледно-зеленое, губы белые. Она что-то пыталась шептать, но бессвязные звуки мешкались где-то на выходе.

– Соят, тормози! – громко скомандовал он.

Помощник без лишних вопросов остановился. Автомобиль резко дернулся, два рюкзака с грохотом повалились на кресла. Альпинисты, облитые горячим потом, вяло зашевелились.

– Ребята! Помогайте! – обернулся к ним Глеб. – Воды! Быстро несите воду!

Неторопливые движения в один миг перешли в шуструю суету.

– Что… что стряслось? – распухшим языком апатично выговорил фотограф.

До него никак не доходило, зачем они остановились, и кому там понадобилась вода.

– Ее бы в тень!

– Встаем! Спиной к солнцу! – закричал один из ребят.

Четверо выстроили плотную стену из собственных тел. На девушку опустилась желанная тень.

Глеб вылил на неподвижное тело питьевую воду из нескольких полулитровых бутылок. Лицо, волосы, грудь – все необходимо было смочить и дать возможность ускорить вентиляцию кожи. Не проронив ни единого слова, мужчины спокойно глядели, как утекает бесценная жидкость. До ближайшего села пара часов дороги. Им придется потерпеть, разделив бутылку оставшейся воды на десятерых.

Фотограф жадно глядел на жертву беспамятства.

Хлопковая майка пропиталась водой и решительно очерчивала сокровенные округлости девушки. Обступившие ее девять мужиков, умирающие от обезвоживания, вынуждены делать вид, что ослепли и не замечали насквозь мокрой женской футболки.

«Красивая!» – должно читаться на лицах. Но суровые морды окаменели, взгляды разбежались по сторонам, будто глазеть здесь было и не на что.

Китайчонок наклонился к ней.

– Тепловой удар, – заключил он после короткого осмотра.

– Но кожа бледная, – возразил ему кто-то.

Помощник ничего не ответил и обернулся на Глеба – пусть сам решает, кто из них прав. Глеб не выбирал. Он не раз был свидетелем, как его низкорослый приятель ловко вправлял свернутый палец и замедлял кровотечение, используя нажимы на разные точки туловища пострадавшего.

– Здесь в получасе ходьбы ручей, – заключил руководитель отряда. – Наполним большую колбу, по дороге будем останавливаться, поливать ее.

Серафима негромко застонала.

– Дайте воды! – потребовал Глеб.

– Последняя, – протянула бутылку рука.

Рослый альпинист приподнял мокрую голову жены и подставил к ссохшимся губам бутылочное горлышко.

– Пей! Тебе надо попить! – мягко попросил ее он.

Девушка с трудом приоткрыла веки и безропотно проглотила заливавшуюся в рот теплую воду.

– Аккуратно! Не так быстро!

Она поперхнулась, и ее тут же стошнило желчью и остатками влаги. Еще несколько минут она силилась еще что-нибудь сплюнуть.

– К врачу бы.

– Нужно поскорее показать ее Наташе, – вставил Андрей.

– До турбазы еще далеко.

– Сам знаю, – огрызнулся Глеб. – Нам нужна вода. Андрей, ты знаешь дорогу. Возьми кого-нибудь, и возвращайтесь скорее.

– А мы?

– Перенесем ее в тень автобуса. Соят о ней позаботится, – он пристально взглянул на низкорослого помощника. – Остальным придется остаться здесь и ждать.

– Эй! Как тебя там? Сергей! – окликнул кто-то из-за спины. – Помощь нужна!

Фотограф неохотно отвернулся от мокрой футболки девушки. Его звал помощник Глеба – Андрей.

– Подсоби! – он выгружал коробку из микроавтобуса. – Чего, бабы давно не видел? Давай уж как-нибудь посдержаннее, а то… некультурно что ли. Держи-ка дверь!

Недвусмысленное замечание несло характер насмешки. Это укололо и разозлило Сергея. Он хищно взглянул на язвительного помощника.

– Ну, почаще встречаю, чем ты в этой глуши! Тут, наверно, олени – самое близкое к женщинам, – ответил он сухо.

Андрей засмеялся во всю луженую глотку.

– Шутник!

– Еще бы!

– Оленей я тут не встречал, зато всяких козлов, преимущественно горных, хоть отбавляй!

– Я смотрю, ты тоже шутник, – ухмыльнулся Сергей.

– На равнине – да, а вот в горах особо не пошуткуешь, – уже серьезно объяснил тот.

Ничего особенного он не сказал, но во фразе отчетливо прозвучало некое предупреждение.

– Что со мной было? – слабо выговорила Серафима.

– Обморок, – коротко объяснил китаец. – Ничего страшного.

– Можно отправить меня домой? Мне плохо здесь, – плачущим голосом попросила она.

Китаец ничего не ответил. Тот вообще сделал вид, что не слышал ее. Девушка поняла, что защиты ждать не от кого.

Ее муж стервятником нарезал круги вокруг автомобиля, выжидая, когда жертва, наконец, издохнет, чтобы на правах вожака этой стаи выклевать из нее самую нежную плоть. Каждый раз он внимательно вглядывался в ее лицо, чтобы в чем-то удостовериться, и продолжал коротать медлительное время по новому кругу.

– А где Сергей? – взволнованнее, чем сама хотела, задала вопрос девушка.

Блуждающие зрачки китайца резко застыли. Несколько секунд, и они уже пялились на нее. Выражение его лица вовсе не изменилось, но задержавшийся взгляд вынуждал съеживаться от гадкого подозрения.

«Глеб, ты ублюдок! Ты – последняя задница! Как я жила с тобой и не заметила, какая же ты сволочь?» – выругалась про себя Серафима, когда в очередной раз встретилась глазами с мужчиной. – «Мечтаешь замучить? Хочешь, чтобы я умоляла? Валялась у твоих ног? Не дождешься! Да я лучше отправлюсь в ад, чем еще раз что-нибудь попрошу у тебя! Будь ты проклят, чудовище! Я выживу и разведусь с тобой сразу, как только вернемся!» – яростно выкрикивала она в своих мыслях.

– Идут!

Альпинисты повставали с раскаленной земли. По лицам читалось, насколько каждый из них был измучен. Каждый грезил о заветном глотке чистой воды, но никто не решался высказать идею вслух, будто другие могли счесть ее за слабость и больше не подать руки бесхребетному нытику.

Двое мужчин несли по две больших пластмассовых колбы, наполненных прозрачной, звонко плещущейся водой.

– Иди, полей из одной нашу принцессу. Остальное – под сидения, – самоуверенно, точно приказывая, указал Сергею помощник.

Лицо фотографа окрасилось в коралловый оттенок. То ли от палящего солнца, то ли от неудобного положения, в какое он попал в этом коллективе, он раскраснелся, точно вареный рак. Ему вообще здесь нечего делать. Он не альпинист, не собрат им по духу. Он – портретный фотограф, равнодушный к пейзажной съемке, очевидно, по ошибке отправленный с журналисткой, с которой он трахается в коттедже ее глупенького муженька. Он вернется и заявит редактору, что больше не согласится на рискованные командировки, пускай ему и предложат солидный гонорар из денег этого предводителя чокнутых скалолазов.

Он наклонился и принялся осторожно выливать прохладную жидкость на грудь, волосы и живот девушки. Серафима скорчилась от жжения холодной воды. Заново прорезались высокие груди через легкую мокрую ткань. В горле досадно заклокотало от желания присосаться к ним, слизывая каплю за каплей живительной влаги, мечтая напиться из божественного источника.

«Сережа!» – послышалось где-то далеко, за туманом чудесного видения – Серафима почти шепотом его позвала.

Фотограф попытался сфокусировать взгляд на лице девушки.

– Послушай! Нам надо возвращаться! Пожалуйста, поговори с Глебом, убеди отвезти нас в город! Мне надо в больницу! Я больше не могу!

– Почему я? Ты его жена! – возразил фотограф.

От таких слов Сима на мгновение растерялась.

– Он меня ненавидит! Он это делает только назло мне! – вновь попыталась уговорить она его.

– Так извинись перед ним! – бросил он ей раздраженно. – Меня он тоже не послушает!

Ей показалось, что в нее заливают раскаленную ртуть. Переполненный отравляющим сплавом мешочек желудка лопнул, и опасный металл разливался по телу, причиняя ей страшные муки.

Девушку еще раз стошнило.

Мужчины сочувственно глядели в сторону чахлой малышки.

– Глеб, может, вернемся?

Серафима открыла глаза. Вопрос, очевидно давно зревший в умах, все-таки озвучил один из альпинистов.

Ее муж стоял к ним спиной. Широко расставивши ноги, он выглядел, как бессмертный хозяин алтайских хребтов. Может, хотел разглядеть край земли, подвластной ему одному? А, может, все-таки было стыдно смотреть в болезненное лицо девочки, ожидавшей его оправдательного вердикта.

– Мы продолжим путь! – громко ответил он.

За шиворот покатились вероломные слезы. Они выдадут ее с головой! Уныние и меланхолия тяжким камнем легли на живот. Голова раздулась сальным пузырем. Руки и ноги исчезли – их вовсе было не жалко. Только слезы… Их липкий след не должен оказаться замеченным ее мужем, ставшим форменным тираном. Слезы слабости – пусть они высохнут! Пусть…

– Она без сознания? – опасливо спросил один из альпинистов.

– Нет, она спит. Устала, – на ломанном русском ответил Соят.

Глеб быстро повернулся к ним.

– Все рассаживаются по местам. Надо ехать. По пути будет деревня – там наберем ключевой воды.

– А эта? – кто-то показал на полупустую бутыль.

– В ней слишком много минералов. Нельзя! – объяснил за приятеля Соят.

– Вот, – протянул свою руку Андрей, первый помощник.

Сухая ладонь была покрыта белым налетом, словно только что стирала с доски школьный мел.

– Идите! Поторопимся! Я сам ее отнесу, – обратился к мужчинам Глеб.

Он аккуратно, стараясь не потревожить целительный сон девушки, поднял ее и внес в кабину автомобиля. Хрупкое болезненное тело легко уместилось на широком сдвоенном кресле, здесь она сможет немного отдохнуть.

– Соят, за руль сяду я, – подошел руководитель группы к смуглому второму помощнику. – Присмотри за ней.

– Зачем ты притащил ее сюда?

– Она журналистка. Она здесь, чтобы взять интервью.

– Кого ты обманываешь? Я видел, как ты смотрел на нее. Она – твоя жена.

– Какое тебе дело? Она тут не поэтому!

– Поэтому! – перебил его друг. – Ты пытаешься что-то доказать! Себе или ей?

– Соят, послушай…

– Ты же понимаешь: гора не подпустит к себе человека с дурными намерениями!

– Поверь, у меня таких нет!

Невысокий мужчина скептично ухмыльнулся.

– Ты идешь опасным путем! Может кончиться дурно. Для нее и для тебя, – просвистел он с азиатским акцентом.

– Соят, ты очень мудрый человек! Я всегда уважал твое мнение! Однако в этот раз ты неправ.

– Поживем – увидим, – как-то неопределенно сказал помощник.

Еще несколько раз в течение дня ее будили, чтобы умыть и смочить одежду холодной водой. Она что-то лепетала про истязания, плакала и умоляла не пытать ее больше. Затем приходила в себя и робко отмалчивалась.

В базовый лагерь микроавтобус Мерседес-Бенц прибыл уже глубоко за полночь. Крепко спящую Серафиму бережно перенесли в дом.

До утра ее никто не побеспокоит.