– И последнее. По традиции в Академии в ходу сокращенные имена, а чаще – прозвища. Во время боевых действий выговаривать что-то длинное просто нет возможности. Если у вас есть прозвища, лучше их обнародовать заранее, иначе остальные студенты постараются вам их «прилепить». И, уверяю вас, они вам не понравятся.

Ирена молча и с пониманием кивала, куратор даже с интересом спросила, откуда ей знать об этом обычае.

– То есть как это откуда, – обиделась та, – у нас в семье уже третье поколение учится на хим-био. Мы, можно сказать, потомственные «вредители». Дед – «стрелец», матушка – «кукловод», а старший брат на пятом курсе – «бризант». Я вот, тоже отличилась…

Это я удачно в нее вцепилась: как минимум, источник информации, а, глядишь, и конспекты от брата перепадут, ну, хотя бы по общим предметам.

– Так что там с прозвищами? – вернулась к теме куратор. – Кстати, одной из вас оно точно не понадобится, – и на меня смотрит.

– Это почему же?

– А потому, студентка Шиманская, что Ваш сокращенный вариант имени уже сам за себя говорит. Быть вам, Ядвига, Ядом, однозначно. И скажите спасибо, если ваши соученики сумеют Ядзя выговорить. Правда, в этом есть и плюсы, желающих подкинуть подлянку человеку с таким прозвищем будет очень немного. Если вообще будут. Так что определяйтесь быстрее, кому что подходит.

Сестрички тут же сообщили, что родители ласково зовут их «заразами», подойдет? В принципе, сами себя они зовут Эсса и Этта, так что им без разницы оба варианта. Русницкая забронировала Лису, а что, ей подходит. Фиора-луа спросила, нельзя ли ей остаться Лилей, Воронская сказала, что ее домашнее прозвище – Буся, Полянская согласилась на Кэт, Олисская выбрала Рену, Алмарская, скривившись, Нику, Тиамарская-аква – Тину. Истарская внезапно потребовала Осу, Хиарон-дан со скрипом согласилась на Дор, и только Уржелясский начал кочевряжиться.

– Ну как же так можно-о, у меня красивое древнее имя-а, я со временем собирался открыть свой дом моделей, а Вы про какие-то прозвища-а…

– Студент Уржелясский! У Вас последний шанс. Предлагаю прозвище Ляс, Вы хоть путать его не будете. Можем, кстати, попросить помощи у группы…

Девчонки тут же оживились и посыпались прозвища типа Пусик, Люсик, Дусик, Вадюсик, Масик, а также Голубчик и Няша.

– Ну, так что выбираете, студент Уржелясский?

– Хорошо, я буду этим Вашим Лясом, но, учтите, без малейшего желания!

– Ливадий, Вы ведь так ничего и не поняли. Если даже Ваши же одногруппницы на Ваш счет так развлекаются, представьте, какие прозвища остальные студенты факультета постараются Вам «прицепить». И, уверяю Вас, они Вам, как минимум, не понравятся. А как максимум, вгонят в бешенство. «Группу Я» окружающие не просто не любят. Ее боятся и ненавидят.

Вы тут все вообще, что ли, не задумывались с чего кристалл вас в «группу Я» определил? Если бы у вас были просто таланты в области ядоварения – прямая дорога к медикам, и обучаться на фармацевта. А вот если вы здесь… сюда определяют не просто тех, кто химическим талантами выделился. Сюда попадают только те, кто готов убивать врага в зоне видимости. Самостоятельно. Вот такая у вас генетическая предрасположенность. Вы, кажется, забыли девиз своей специальности: «Я» – значит смерть.

То есть мы – убийцы. Замечательно.

Интермеццо

Куратор напомнила о переносе личных вещей в свои комнаты и о походе к завхозу и библиотекарю. И пообещала ответы на дополнительные вопросы завтра утром в той же аудитории Б-7 в десять утра. Мы поплелись в приемный зал, где, собственно, и покидали вещички перед проверкой. Настроение у меня было – ниже канализации. Не каждый, знаете, день, мне сообщают, что я – прирожденная убийца. И что меня будет ненавидеть весь поток, да и все остальные люди, поскольку именно это будет моим занятием. На понимание можно рассчитывать только в своей группе, ну и среди «своих» же старшекурсниц. Наверно. Теоретически. Вот только-только я обрадовалась, что поступила, что переломила ситуацию, что буду учиться, что перестану быть одиночкой, отверженной, и на тебе! Это ж практически клеймо на всю жизнь. Я осторожно покосилась на девочек – да их, похоже, одолевали такие же мысли. Во всяком случае, веселья не наблюдалось.

В этот момент на Ирену налетел, подхватил и закружил высокий темноволосый парень.

– Сестричка, ты поступила! Ура! Не посрамим традиции семьи!

– Збых, прекрати, не надо! – отбивалась Ирена от брата. Тот не унимался и радостно продолжал хороводиться.

– Да прекрати же! – крикнула она уже со слезами.

– Рени, в чем дело?

– «Группа Я». Збых, я не знаю, что делать!

Нелирическое отступление

Это не катастрофа. Это просто полный ужас. Бедная Иренка, это ж надо было так попасть. Она домашняя девочка, а придется существовать в банке с ралапами. Это, конечно, элита, но это и приговор. Куда ж ее загонят после обучения? И Георгин к ней уже не посватается, как собирался, а ведь он нравится сестричке. Родители, ойййй, даже думать страшно, как они отреагируют. Так, заткнул эмоции в… подальше, короче, заткнул, Збышек, и быстро успокоил сестру.

Глава 2

– Рени, малыш, успокойся, ну не все трагично…

Парень ласково бормотал нечто утешительное и гладил Ирену по голове, а мы стояли и тупо завидовали. Эх, нас еще кто бы пожалел, только вот это, похоже, вряд ли, «группа Я», понимаешь, не хухры-мухры. Ладно, Ядзя, прекращаем сопли жевать, вещи забрать-то надо, хотя сколько их там, тех вещей… Встрепенулась и пошла, плакать потом будем. Уже на подходе к приемному залу меня догнали сестрички Мионские и обнадежили:

– А ты молодец, не расклеилась! Пошли сундуки подбирать и общаться с родственниками!

– С какими родственниками?

– Со своими, вестимо. На кой ляд мы чужим? Или нам чужие?

– А что, разве можно?

– Нужно! Нам уже объяснили, что после приема мы можем связаться со своими и сообщить результаты. А они могут организовать нам разовую бесплатную отправку вещичек, денег и припасов, ну, кому что надо. Это потом связь бесплатно либо только по расписанию, а это раз в неделю по десять минут, либо за отдельную плату. Пересылка дешевая раз в месяц, чаще – дороже. Так что пошли радовать близких и диктовать списки!

– Уверены, что радовать?

Сестрички переглянулись.

– Человек, – сказала Этта. Или Эсса?

– Не в курсах, – поддержала Эсса. Или Этта?

– О чем не в курсах?

– У оборотней ситуация другая. Мы тебе потом объясним. А пока пошли за вещами и продумай, что тебе надо из дому!

Мой рюкзачок сиротливо ждал меня на столе. Оборотницы бодро схватили одинаковые сумки и скомандовали:

– Нам в зал общей связи!

Экие ушлые, уже и про место связи знают. Зал общей связи оказался интересным местом – круглым, и окон в нем не было. Зато были столы с экранами по всей протяженности стен. Или стены? И отдельный кристалл в центре. Сестрички тут же кинулись к одному из экранов и начали набирать внизу адресный код. Экран посветлел и там показалась физиономия, которую можно увидеть только в страшном сне: бурая ожившая коряга с несимметричными чертами… лица? Рожи? Морды? Пресветлая мать, кто хоть это? А девчонки с похоронной интонацией сообщили:

– Морганг, у нас плохие новости.

Морду перекосило, хотя, казалось бы, куда уж больше. А девчонки, выдержав паузу, уже радостно вопили:

– Морганг, мы поступили! Зови родителей! Зови всех родственников! Тащи бумагу! Бери карандаш! Записывай!

– Заразы вы, – сказала морда (не соврали девчонки, их и впрямь так дома зовут) и расплакалась, причем чем-то ядовито-зеленым, – матушка ваша с утра чуть не по потолку бегает, отец урван-траву пьет, младшие все картусы повыдергали, а бабушка обещала деда загрызть, так все волнуются, а вам все смешочки!

– Морганг, не нагнетай, мы поступили! Тащи всех, мы – студентки!

И тут за спиной у чудища объявилась целая куча народа, похожих на сестричек, и взрослых и маленьких, видимо весь клан Мионских, которые что-то радостно и нечленораздельно вопили. Сестрички тоже что-то верещали, и мне стало грустно. Кто-то вон даже такому исходу рад. Ладно, а я-то что стою? Вот свободный стол с экраном. Сейчас и побеседуем. Экран посветлел, и знакомая дядькина физиономия хмуро глянула на меня. У меня в этот момент рожица была не менее хмурой.

– Небось, не приняли тебя, балбеску, – проскрипел дядька Лесь. – Корми тебя теперь, от себя отрывай.

– Ну, почему же, приняли, – злобно прошипела я. – Зачем же отрывать. Теперь мою судьбу государство будет устраивать.

Эх, как он возрадовался! Понятное дело, спихнуть племянницу на казенный кошт – святое дело. Прямо просветлел весь, сморчок старый.

– Значит, теперь учеба, а потом распределение, – радостно скрипел дядька. – Поздравляю! Что надо-то?

– Вещи мои надо, пока отправка бесплатная. Запасами, я так понимаю, поделиться не получиться.

– Какие запасы, о чем ты? Ты там на казенных харчах, а мы тут концы с концами еле сводим! И зачем тебе вещи, Марыська подрастает, ей подойдет, а тебя там все одно обеспечат.

– Дядюшка, ты вещички мои отправь, и внимательно послушай. Ты там, по ходу, совсем обнаглел от безнаказанности. Я перед отправкой на проверку способностей к нотариусу Залесскому зашла, догадываешься с какой целью? Не догадываешься? А зря. Документов у тебя на мой, подчеркиваю, мой дом нет. Купчая, моей мамой подписанная у меня, бумагу видишь? Мне господин Гжесь все разъяснил. Это жена твоя, моя тетка хоть каким-то боком мне родственница, а ты вообще никто. Я теперь совершеннолетняя и могу своей, еще раз для тупых, своей собственностью распоряжаться как захочу. И у господина Залесского лежит мое распоряжение на продажу дома, ход которому может быть дан в любой момент. Теперь понятно?

Как бы этого старого козла удар не хватил, ишь как покраснел и задыхаться начал.

– Ты… да ты…

– Дядюшка, прекращайте истерику, такому прожженному дельцу не к лицу вести себя как нежная барышня.

– Я тебя кормил…

– Дядюшка, вы всей семьей свалились в наш дом после смерти моей матери. Вы три года меня бурдой кормили, при этом три года жили в свое удовольствие в моем доме, растаскивая приготовленное мамой приданное. Вы уже и на дом нацелились, я так понимаю? Этого не будет.

– После всего, что мы для тебя сделали, ты, неблагодарная тварь, выгнать нас хочешь!

– Напомните свои благодеяния, ну, кроме скудной кормежки, а то ведь и я кое-что перечислю. Значит, как готовить, так я, а двоюродные сестрички могут ручки поранить? Посуду мыть, стирать – марш, Ядька, не Марысеньке же с Неточкой этим заниматься. Как сынишка Ваш жирный меня неоднократно изнасиловать пытался – тоже забыли? Это ж Вы его подстрекали, мол, после такого – только замуж за Вашего Влада и дом станет как бы общей собственностью. Да и Вы свои сучки корявые регулярно ко мне тянули. Я ведь знаю, Вы и в банк ходили, пытались вклад на мое имя получить, да вот оформлено так, что Вам кукиш показали. И я деньги перед отъездом перевела, можете не облизываться. Значит, так. Вы перешлете в Академию мои вещи, чтоб я, упаси Пресветлая, не разозлилась. Во время моего обучения вы сможете жить в моем доме, я обещаю не появляться на каникулах и не продавать его минимум четыре года, а с магистратурой шесть лет. Потом придется подыскать себе новое пристанище, ну так девять лет бесплатного проживания тоже неплохо. Конторе господина Залесского оставлены специальные распоряжения на сей счет. Он за Вами приглядит, ибо аферист Вы известный. В нашем населенном пункте все будут знать условия вашего временного проживания, продать дом не удастся. Что непонятно?

– Змея ты подколодная, права не имеешь, мы тут живем и жить будем!

– Не будете. Прямо сейчас перезвоню в нотариальную контору и дам ход бумаге о продаже.

– Нет, постой, куда же мы…

– Дядюшка, мне надоели Ваши крики. В последний раз: вещи и еще четыре или шесть лет покоя с последующим исчезновением. Все. Итак?

– Неблагодарная, хоть бы денег оставила…

– А Вы зарабатывать честно не пробовали? Ну хоть раз в жизни?

– Не твое дело, как я деньги зарабатываю!

– И не говорите. Я бы побрезговала. И последнее: я поступила не просто на хим-био. Я буду учиться в «группе Я». И не дай Вам Пресветлая ощутить мое недовольство! Тут речь уже пойдет не просто о продаже дома, а, например, о чуме… Чуму хотите? Нет? Ну, холеру можно. А что это мы так с лица сбледнули? А-а, прониклись. В-общем, жду вещи с ближайшей отправкой. Прощайте.

Как же противно-то, а? А по-другому с этим гадом никак. Он ведь уже прикинул, что у меня сначала учеба, потом работа, пожить-то я в доме и не успею. А и к лучшему, там он укоренится и оттяпает. Не позволю. И так дополнительных четыре-шесть лет покоя получил, старая сволочь, достаточно. Ядзинька, а я так смотрю поступление твое в «группу Я» уже сказывается. Еще учиться не начала, а дядьку застращать сумела. Что-то в этой генетической предрасположенности есть…

О, сестрички додиктовали список, пора у них поинтересоваться, где там завхоз имеет место быть, разживемся хоть какими-никакими вещичками, а то долго я в одном платье не протяну.