Я буквально вдавливал педаль в пол – так хотелось поскорее добраться до “Павлиньего переулка”. Но пробки, увы, не проедешь. Поэтому доехал лишь спустя полчаса, кинул ключи в руки швейцара и широкими шагами прошел в ресторан.

Маленькая мисс Скотт трапезничала. Компания малышки мне сразу не понравилась – черноволосая пигалица с явно силиконовой грудью и деланно–доброжелательным лицом, которая сидела правую ее руку, и по левую мальчика лет шестнадцати–семнадцати, отдаленно похожий на саму Элизабет.

– Мистер, у вас забронирован столик или… – начал подошедший метрдотель, но я его перебил:

– Меня ждут.

И двинулся к нужному столику. Кролик уже увидела меня и не отрывала взгляда.

– Элизабет, – положил ладони на хрупкие плечи и произнес я.

Девочка едва ощутимо вздрогнула, напряглась.

– О, “просто друг” пожаловал, – как понимаю, это ее брат?

И, значит, “просто друг”? Тогда интересные у нас, у друзей, отношения. Несколько… глубокие, да.

– Дорогая, – пигалица на меня посмотрела, как на шмотку из новой коллекции. Ну, или как на кредитную карточку. – Представь нас.

Элизабет, цветом кожи сравнимая со скатертью, начала:

– Джорджина, Ник, знакомьтесь, Джеймс Харрисон – мой… – запнулась, – мой хороший друг. Джеймс, Джорджина Абсани – моя мама.

В моей голове никак не укладывался этот факт – она, общипанная курица, родила моего кролика?! М–да, верно говорят – внешность более чем обманчива. И фамилия ее… Если ничего не путаю, Малик Абсани – индийский миллиардер.

– Приятно познакомиться, миссис Абсани – коснулся губами протянутой руки с идеальным загаром.

Никогда не понимал загорающих женщин или делающих искусственный загар.

– Приятно познакомиться, – повторила она. – Можно же называть вас по имени?

– Что угодно для вас, – улыбнулся ей.

– Николас, Джеймс Харрисон, – черт, как бы не было глупо, но мое имя на ее губах… Захотелось, чтобы она кричала его, когда я буду вбиваться в ее киску. – Джеймс, Николас Скотт – мой брат.

Мальчишка смотрел на меня как–то странно, с подозрением и некой злостью, но едва сестра назвала его, встал, протянул мне руку для рукопожатия. Ладно, не мальчишка, а молодой мужчина, судя по крепкому рукопожатию.

– Приятно познакомиться.

– Аналогично, – и юноша плюхнулся обратно в кресло.

Я же присел по левую руку Элизабет. Мгновенно оказался у столика официант.

Сделал заказ. Раз так вышло, то хоть поужинаю, все же я не ел с утра.

– Чем вы занимаетесь? – Спросила Джорджина, когда официант отошел, и обворожительно улыбнулась.

– Биотехнологиями и биоинженерией.

И медленно провел по бедру малышки, сжал коленку. Элизабет дрогнула, покрылась едва заметным румянцем, но виду в целом не показала. Значит, можно пошалить еще. Из–за нее ведь терплю общество крашенной пигалицы.

Приподнимаю край легкого платьица, скольжу пальцами по внутренней стороне ее бедра.

– О, говорят, что эти отрасли – отрасли будущего. Лизабет, тебе везет… с другом, – у нее от улыбки скулы не сводит? У меня вот скоро от патоки в ее голосе появится диабет.

– Мама, – укоризненно отвечает матери дочь.

– Николас, – между тем поднимаюсь выше пальцами по нежной коже. Вижу, как сжимаются ладошки у девочки, как она вдыхает воздух. – А ты еще учишься в школе?

Тот кивает.

– А куда планируешь поддаться?

– Ник интересуется робототехникой, – отвечает за насупившегося брата кролик и берет мою ладонь, которая под платьем, в свою и, поправив платье другой рукой, не отпуская располагает на коленке. Вот чопорный кролик! Придется пока ограничиться ее рукой. Увы, не на члене, а на моей руке. Хотя, и это приятно.

– Действительно?

– Ага, – быстрый взгляд на Элизабет, и он продолжает: – Думаю, что свяжу с этим увлечением свою профессию…

Юноша оказался хорошим собеседником – начитанным в меру и действительно желал заниматься конструированием. Отчего–то захотелось показать ему свою первую работу – Бича, подобие робота, которое я собрал из отходов где–то в его возрасте.

– Я отойду на секунду? – внезапно поднимается Элизабет из–за стола.

– Конечно, дорогая, – кивает заскучавшая Джорджина.

Интересно, куда это она? Не выдержал: спустя минуты две последовал за ней, попросив прощения у Николаса и миссис Абсани.

Нашел девушку у огромного окна, открывающего вид на вечерний город.

– О чем задумалась? – пристроился сзади нее, положив ладони поверх ее ладоней.

– Обо всем и ни о чем одновременно, – вздохнула она.

– Пойдем–ка, – прошептал и утащил в женский туалет – заставлять задуматься об определенном.

– Что вы… – начала было она, но я заткнул ее самым лучшим и приятным образом – жарко поцеловал, прижимая хрупкую девочку к себе. И прижимая к уже набухшему члену.

Оторвался на секунду и запер двери. Благо, в помещении было пусто.

– У нас крайне мало времени, – произнес прямо в ее сладкие губки, приподнимая платье и залезая в трусики.

Элизабет судорожно вздохнула. Трусики же съехали на щиколотки.

– Назови меня по имени, – вошел в нее двумя пальцами.

– Джеймс, – прохрипела она.

Послушная девочка. Осторожное движение в жарком нутре, потом резкое и порывистое.

– Еще!

Безжалостно вытаскиваю пальцы, сжимаю напрягшийся кусочек плоти.

– Джеймс, – полустон–полувсхлип.

Не могу больше! Развернул Лизабет, заставил опереться руками о мраморные стены, расстегнул молнию, вытащил из объятий стрейчевой ткани каменный член.

– Джеймс! – простонала кролик, едва я не церемонясь вошел в ее горячее лоно.

Стремительные толчки и приглушенные стоны малышки – погрузиться до самых яиц в нее, жестко и молниеносно, а выйти нежно, при этом проводя губами по ее шее. И вновь проникновение! Лишенное чувств, лишь инстинкт…

Приводили себя в порядок после быстрого секса очень быстро – кто–то осторожно постучался в дверь. Поэтому сейчас Элизабет в попытке остудить лицо умывалась холодной водой, а я терпеливо ждал.

– Ты все? – спросил, едва маленькая мисс Скотт вытерла лицо бумажным полотенцем и подошла ко мне. Неосознанно поправил ее растрепанные волосы, заправил за ухо локон.

– Да, – смутилась она.

– Ты была прекрасна, – осознанно заставил покраснеть ее я и открыл дверь.

Невозмутимо прошел мимо компании бабулек, одетых словно королева Великобритании.

Я уже на том этапе жизни, когда последнее, что беру в расчет – мнение окружающих. А малышке краснеть дальше уже было некуда.

Глава 4.

/Элизабет Скотт/

Мое настроение с геолокацией сравнится лишь с самой глубокой точкой Марианской впадины. Потому что до сих пор мерзко от маминого понимающего взгляда. Потому что плохо от поступка, возможно, даже неосознанного, Ника.

После конца этого ужасного ужина, за который заплатил Харрисон, он предложил подвести нас с Ником. Мол, будет счастлив от приятной компании. Джорджина, будь у нее нелады, согласилась за нас с братом. А Николас, который шел рядом со мной, открыл мне дверь заднего сидения машины, а сам расположился впереди. Неприятная ситуация.

Хотя, я даже рада, что сижу сзади. До сих пор чувствовалось томление и приглушенный жар в животе… И от этого не легче!

А Джеймс спокойно, словно бы ничего и не произошло, водил машину и увлеченно разговаривал с пылким Ником. Меня они вроде и не замечали, но время от времени я все же чувствовала на себе взгляд глаз цвета насыщенного кофе… С виски и молочным шоколадом. Янтарно–коричневый напиток и темная сладость.

– Приехали, – глубокий голос мужчины вывел меня из раздумий.

Машина остановилась аккурат у моего подъезда. Поблагодарила и пулей выскочила из салона машины, краем глаза замечая, как Харрисон протягивает брату визитку.

А вот дома меня ждал крайне неприятный разговор. Я сняла туфельки и отправилась в свою комнату за одеждой. Мне необходим душ. Однако у дверей ванной комнаты меня поймал Ник.

– Тебе он нравится? – серьезно спросил брат.

– Кто? – я сначала не поняла, о ком говорит младший брат. А вот как дошло… Дьявол!

– Харрисон, конечно же, – отступать Николас был не намерен.

– Ник, – устало оперлась на дверь, прикрыла глаза. Врать в глаза я не могу. Особенно ему. – Я же сказал, что он просто друг.

– Врешь, сестра, врешь. С друзьями… – он вздохнул. И с каким–то отчаянием ударил кулаком в стену.

– Черт, Ник! – я бросилась к нему, сжала его кулак, чтобы удержать от следующего удара. Мой же сверток с одеждой упал на пол. Да к черту все дважды! – Ник, я… я… он мне нравится. И не вини себя. Потому что все между мной и Джеймсом хорошо. И в принципе ты не при чем. Мы просто не хотим афишировать свои отношения. По крайней мере, я не хочу. Из–за возникших проблем, – посмотрела в глаза самого любимого мужчину на свете. – Но о них расскажу тебе завтра, окей? Сегодня слишком устала.

– Лиззи, только не скрывай от меня ничего, хорошо?

Кивнула. Не буду. Лучше рассказывать, но немного меняя правду, чем вот так вот его мучить.

– Сделаю вид, что верю тебе, скрывашка моя. – Брат прищурился. И мне показался таким милым, что я не удержалась и чмокнула его в щеку.

– Ой, изыди! – он отстранил меня и принялся нарочито вытирать место поцелуя. – Лезешь тут, слюнявишь!

Показала ему язык и, собрав с паркета свои ванные принадлежности, пошла купаться.

Заперла дверь, тяжело прислонилась на нее.

Почему же ты настолько проницательный, Ник?

И принялась стягивать платье, которой полностью пропахло терпко–коньячным запахом Джеймса Харрисона. Хотя, я вся им пропахла, этим притягательным ароматом.

И от этого тоже не легче.

Утром я обнаружила пренеприятный нюанс– я не приняла контрацептив.

Эти таблетки мне вручили перед первой ночью в “Полете”, сначала проводив экскурс для чайников вроде меня. Их необходимо было принимать каждый день в одно и тоже время, как в первый день – в районе девяти–десяти вечера. А вчера я просто забыла о пилюлях: была занята иными проблемами. Понадеявшись, что пронесет, чтобы не запутаться в отмеченных днях, выкинула забытую таблетку. И принялась за поиски работы.

Остальные дни потекли, словно патока – тянулись долго–долго, а еще оставались на душе каким–то горьким предчувствием. Я устроила брата в школу и записала на кружок робототехники, наконец мы сходили по магазинам и закупились продуктами и всякими нужными мелочами. К счастью, Джорджина и Харрисон не появлялись.

Эти дни можно называть подобием передышки. Идиллия да и только. Даже о суде словно забыли.

Я усиленно искала работу, но отчего–то меня, окончившую престижный университет в Англии, никакая компания среднего звена не хотела брать.

И уже почти отчаялась найти работу по профессии в столь огромном мегаполисе, как меня пригласили на собеседование. Сразу две компании. Хорошо, что хоть в разные дни.

Но, наверное, судьба любит шалить, потому, когда я только положила телефон после разговора с отделом кадров, как позвонил Джеймс и возжелал встретиться.

– Но я немного занята и… – предприняла жалкие попытки отказаться.

– Я заеду за тобой. – И все. Тон, не терпящий возражений, и короткие гудки.

Пришлось спешно переодеваться в обычную одежду. Деловой стиль вряд ли важен для встреч с Харрисоном. Он оценит отсутствие одежды в принципе.

Уже спустя полчаса я спускалась вниз. Он приехал. И причем не один – на переднем сидении сидел уже немолодой мужчина с суровыми чертами лица. С ним я уже встречалась в полицейском участке, вроде бы его звали Эденом. А вот фамилия выветрилась из памяти.

– Добрый день, – поздоровалась, садясь в кожаное кресло.

– Привет, Элизабет, – кивнул Джеймс.

– Добрый день, мисс Скотт, – поприветствовал меня Эден.

Машина плавно тронулась в путь. Только куда? Но решила по–тихому посидеть, потому что, если начну говорить, то определенно скажу лишнее. Потому что зубы сводит от злости! У меня собеседование, это очень важно, потому как мне обеспечивать брата и себя еще, а я тащусь непонятно куда и непонятно зачем!

Далеко ехать не пришлось: Харрисон затормозил у ближайшего приличного кафе. Не став дожидаться, пока мне откроют дверь, вышла сама и после молча прошла внутрь в сопровождении двух мужчин.

Что же от меня хотят?

Эден выбрал отдаленный столик, в самом углу просторного помещения. За нами сразу же последовал официант.

– Что будете заказывать? – красивым голосом спросил он.

Интересно, а если я переделаю свое резюме под официанта, меня возьмут на работу? Как мне говорили, официантам, работающим в таких заведениях, как “Павлиний переулок”, а не кафе, платят не меньше, чем менеджерам.

– Элизабет? – Джеймс посмотрел на меня.

– Американо, пожалуйста, – не стала отказываться я.

– Эден?

– Черный чай, – коротко ответил тот.

– Два американо и черный чай, – сделал заказ мистер Харрисон.

Едва официант отошел, Эден начал говорить, не спуская с меня задумчивого взгляда и ритмично постукивая по гладкой поверхности стола пальцами в черной кожаной перчатке:

– Мисс Скотт, меня зовут Эден МакКуин, я занимаюсь вашим делом. Пока что ситуация неоднозначная. Есть доказательства вашей невиновности, но эти ниточки настолько тонкие, что пока их в аргумент не возьмешь. Смотрите, – он достал из кейса папку. Открыл ее и извлек прозрачный пакет с письмом. – Это мы обнаружили в вашем почтовом ящике. Хотите взглянуть?

До меня дошло пока вот что – они ковырялись в моем ящике!

– Пожалуй, – охрипшим голосом согласилась я.

Мне протянули лист бумаги, заключенный в прозрачный пластик. Дрожащими пальцами взяла, вчиталась в напечатанные буквы…

– Наш агент, к сожалению, пропустил курьера, но его уже ищут по той информации, что мы получили по камерам…

За моим домом еще и следят?!

– И поэтому это их первая и последняя ошибка. Эден, ищи новых специалистов, – холодно вставил мистер Харрисон.

Господи, пусть это будет просто сон… Кошмар, который исчезнет, как только проснусь. Но я не спала.

А прочитанное до сих пор крутилось в голове: “Предупреждение 1. Маленькая Лиззи, уведомляю: верни то, что некогда принадлежало мне. Договор с твоим отцом расторгнут. Или же можно перейти к более интересным методам”.

Горячий кофе, принесенный официантом, немного приободрил меня и я, взяв свои эмоции под контроль, выдавила:

– Я не знаю, о чем здесь говорится.

– Может, вам что–то говорил отец о своих делах? Потому что вас подставили именно по этой причине. Нарочно строят ловушки, чтобы вы из безысходности сдались.

Покачала головой. Он просто в один день пришел домой уставший, с погасшим взором и сказал лишь два слова.

– Я банкрот. – И сколько в этих словах горечи, разбитых в кровь мечтаний. Ведь я знала, что пришлось преодолеть отцу, он ведь поднялся с нуля на такую высоту, богатых родителей у него не было.

С того дня он начал продавать все наше имущество – начиная с самой компании, где был единоличным владельцем, и акций иных фирм до машин и специальных оборудований. И то, что у нас осталось в итоге – квартира, где мы с Ником живем, доставшаяся мне с ним от бабушки. Вместе с состоянием словно чах и отец… Наверное, из–за этих навалившихся на меня проблем, я не сразу заметила то, что начало твориться с братом.

– Есть повод думать, что мистер Скотт оставил что–то очень ценное, но качественно припрятал, – лишь фраза, а ранит, словно бритва.

Джорджина, она ведь не просто так приехала. Все же больно, потому что глубоко в душе жила глупая надежда на то, что она действительно соскучилась…

– Мать приехала с чего–то, – убито произнесла. – Понимаете, мистер МакКуин, Джорджина лет так шесть вообще о нас не вспоминала, а сейчас вдруг заявилась. Думаю, так и есть.

Дальнейший разговор прошел как в тумане. Я слышала слова мужчин, отвечала, но будто бы до меня доходило все через пелену. Эмоции, слова, окружающие – все запуталось и перепуталось. И я тоже запуталась в этой липкой паутине. В самой себе и в том, что вокруг.

– Напоследок хочу вас попросить пока мы не разберемся с этой проблемой, стараться поменьше афишировать себя, – и, пожелав хорошего дня, Эден МакКуин скрылся в толпе. От предложения Харрисона подвезти его, он отказался.

– Идем, Элизабет, – Джеймс открыл мне дверцу.

Бросив последний взгляд на место, где вдребезги разбились остатки моих розовых очков, села в машину. Люди не могут меняться. Даже если на них упадет кокос. Или даже дюжина кокосов.