– Ей осталось жить не больше года.
Приговор всезнающего доктора медицинских наук, ныне изгнанного из систем конформации, прозвучал оглушающим выстрелом в тишине больничного отсека космической станции Ямг. Высокий, худой и седой специалист своего дела с живым интересом разглядывал эмоции капитана ренегатов Хорада и пытался понять, о чём он думает в этой связи. А внизу, под стеклянным чехлом, подключённая к системе жизнеобеспечения, лежала голая молодая девушка, накрытая ради приличия белоснежной простынёй. Свежее кровавое пятно угрожающе расползалось по ткани в районе живота и не предвещало пациентке ничего хорошего. Волосы на её голове были предусмотрительно сбриты налысо на случай, если всё-таки придётся проводить экстренную операцию на мозговых тканях.
Гилем Натис поджал губы, стараясь унять неприятный ком в горле и подступающие к глазам слёзы. Он никогда в жизни не плакал и не сделает этого сейчас.
– Эта дура нарушила гормональный обмен во всём теле, принимая препараты для вызова менопаузы, и почти уничтожила себе щитовидку. Радиационный ожог после краткой разгерметизации, считай, её добил. Не знаю, что с вами было бы, если бы ты не затащил её в спасательную капсулу и не залез туда сам.
– Год, говоришь? – сипло уточнил Гилем. – И ничего нельзя сделать?
– Слушай, тут даже я бессилен. С той дозой радиации, которую получила, я удивлён, что она ещё дышит. Но даже если удастся восстановить ткани щитовидки с помощью частичной или полной пересадки – молчу, где взять донора, – то нынешнее её состояние хуже некуда. Ферментный обмен нарушен. Поджелудочная железа отказывает. Приходится искусственно откачивать желчь, чтобы кислота не сожгла остатки пока ещё живых органов ЖКТ.
– Я могу стать донором.
– Допустим.
Док устало кивнул.
– Ну, продлишь ты ей жизнь лет на пять. Но что делать с накопленной радиацией в печени и костном мозге? В лучшем случае она просто ослепнет, в худшем – не сможет двигать конечностями.
– И всё-таки, – упорствовал Гилем. – не могу отделаться от мысли, что это всё моя вина.
– Что? Астероиды – твоя вина?
– Отключённые турели. – Тихий ответ ренегата прозвучал до ужаса логично.
Доктор сокрушённо вздохнул.
– Учти, я не знаю, как отреагирует её тело на твой биоматериал. Ситуация может быть самой неожиданной.
– Учту.
– Скорее всего, ей понадобится протезирование конечностей, если процесс восстановления затянется и возникнут побочные эффекты со стороны кровеносной системы.
– Учту, – в очередной раз ответил Гилем. – Это всё равно лучше, чем смерть, не так ли?
– Уж не знаю, не знаю, – не согласился доктор. – Иногда, по моему мнению, пациенту лучше дать спокойно умереть, чем в последние часы жизни мучить инъекциями, анализами и бесполезными попытками спасти жизнь.
– Поэтому у тебя и отобрали лицензию, – едко высказался Натис. Однако тотчас опомнился, добавляя: – Твои слова идут вразрез с главной идеей врачевательства.
– Ты прав, – не стал обижаться доктор. – Но я тоже по-своему прав, поверь. За свою жизнь я многого навидался. И имею право на собственное мнение.
– Но это не наш случай, – упорствовал Гилем. – И прошу, не тяни время. Давай уже начнём поскорее.
– Для начала надо сделать экспресс-тесты на совместимость групп крови и резус-факторов, поэтому потерпи. Я вывел её из критического состояния, минутная задержка не убьёт. – Доктор похлопал ренегата по плечу, прежде чем приступить к работе. – Но ты меня, конечно, удивил. С твоей способностью к регенерации ты мог бы стать спасением всего человечества, согласившись на научные исследования, а ты прячешь ото всех свою особенность. Даже подчинённым ни разу не помогал.
– Тебе не понять, – зло отмахнулся Гилем.
Мрачное настроение вернулось к нему, напоминая о минувших событиях, которые привели его к подобному существованию за пределами конформации Земли и космофлота Терры. Где он, блестящий курсант, подававший большие надежды, был направлен на секретную миссию в Хорад… и вынужденно остался там из-за чужой ошибки.
Настаивать на более развёрнутом ответе доктор не стал, молча направившись к шкафу с реагентами, чтобы приступить к оговорённому эксперименту. Неожиданно для себя самого он отметил возросший внутренний интерес к нынешнему случаю. В кои-то веки ему удастся заполучить биоматериал самого Гилема Натиса – успешного образца генной инженерии и последнего в своём роде выжившего после того, как подобная программа была свёрнута новым правительством конформации.
Сознание играло со мной злую шутку. То и дело открывая глаза, я вновь и вновь проваливалась в сон, в котором мне казалось, будто я лежу на операционном столе, а рядом со мной пристроен ещё один, на котором лежит он – ренегат.
Тягучая протяжная боль по всему телу не позволяла как следует разглядеть происходящее. Могла лишь приоткрывать тяжёлые веки.
Не понимаю, что происходит. То ли я сплю, то ли уже на том свете. Или…
Вот это самое «или» то и дело проносилось у меня в голове обрывочной мыслью, додумать которую не было никаких сил.
Вакуум. Тишина, время от времени нарушаемая звякающими звуками. Будто металл стучал о металл. А вот тихое жужжание над ухом заставило возмущённо открыть глаза.
– С добрым утром, соня!
Улыбчивое лицо старика в респираторном костюме встретило меня при пробуждении довольно приветливо, звонкий голос звучал жизнерадостно.
– На всю оставшуюся жизнь выспалась?
Открыла и закрыла рот, ощущая жгучую режущую боль в горле.
– Потерпи, сейчас я подколю тебе обезболивающего, сможешь пить гортанью, а не только через капельницу.
Изумлённо воззрилась на него вначале, а затем опустила взгляд на себя и обомлела от страха – ничего не скажешь.
На левом плече свежие швы, рубец выглядел воспалённым, в правой руке торчал катетер для капельницы. Но главное – пищевод нещадно жгло, а к ногам прикреплены электроды, которые зачем-то били током прямо в пятки и заставляли мышцы болезненно сокращаться.
– А, это… Терпи, моя хорошая. Хочешь остаться на своих двоих – терпи. Сейчас ещё сделаю укол разжижающего, для профилактики тромбов. Две варикозные вены я уже удалил. Больше не получится, стенки тонкие. Придётся ампутировать.
Что?
Я чуть в голос не крикнула.
Кто он такой и что со мной делает?
– Я, моя дорогая, доктор, который милостиво согласился вылечить тебя после радиационного ожога. Ты пять дней провалялась в реанимации. И если бы не Гилем, тебя бы уже давно утилизировали. Так что поумерь свой пыл и слушай внимательно. Тебя вытащили с того света. Плечо твоё я тоже подлатал. Удалил искусственные нервные волокна. Новые нарастут. Есть у меня одно экспериментальное средство. Не бойся, на себе проверил.
Чему бы то ни было удивляться уже поздно, осталось лишь внимательно слушать и молчать.
– Но главное, тебе пересадили щитовидку. Ткани хорошо срастаются, тебе крупно повезло. Ещё парочка переливаний крови, уколы, капельницы, восстановительная терапия по выводу из организма остаточной радиации, и ты будешь в норме. А костюм этот, – он продемонстрировал собственную биозащиту, – от тебя спасает, милочка. Фонишь немного. Кстати, за волосы не переживай. Вырастут быстро.
Что-что, а об этом даже не подумала расстраиваться. Меня другое волновало. Я не могла двигать телом. Абсолютно. Не могла говорить. Но радовало, что отчётливо ощущала слабые электрические импульсы, как и неприятное жжение на коже в том месте, а значит, с двигательной функцией проблем быть не должно.
Облегчённо выдохнула и расслабилась, позволив доктору сделать очередной укол, из-за которого перед глазами поплыло.
– Так-так, сознание не терять! – рявкнул док. Тотчас горький противный запах ударил в ноздри. – Смотри на меня и не думай закрывать глаза! Я тебя из комы вытаскивал не для того, чтобы ты опять свалилась в бессознанку.
Недовольное ворчание врача, как ни странно, заставило улыбнуться.
То ли дело медперсонал восстановительного корпуса Терры. Слова лишнего не скажут, молчат, аж зубами скрипят. Инструкции запрещают лишний раз волновать пациента?
– Эй, красотулька, ты как?
– М-м-м! – мыкнула я недовольно и дёрнула головой из-за неприятного резкого запаха, в очередной раз ударившего в ноздри до самого мозга.
Широко раскрыла глаза и грозно уставилась на спеца. Ага. Старый медик довольно усмехнулся:
– Во-о, другое дело. Терпи, у тебя несовместимость с тем обезболивающим. Кто бы знал заранее. Сейчас станет полегче.
После очередного укола тёплая волна разлилась по телу, и боль плавно отступила, но не ушла полностью. Однако и этого было более чем достаточно, чтобы значительно облегчить мне жизнь.
– Вот видишь, я не соврал.
Улыбка доктора вызвала во мне ответную реакцию. Я скривила сухие губы и несколько раз признательно моргнула. Надеюсь только, я недолго буду таким овощем, иначе, боюсь, совсем потеряю веру в себя и собственные силы.
Даже не так. Что-то во мне уже безвозвратно изменилось. Я это чувствовала. Отчётливо. Будто из-под ног выбили землю и заставили плыть в невесомости неизвестно куда. Но главное, страх поселился в моём сердце, как и запоздалое разочарование из-за собственного бессилия изменить ситуацию к лучшему.
Неужели дальше будет только хуже?
– Тыкр до тыкри. Ка-гр Гых-хар! – недовольно верещал старший антваг.
Высокий гуманоид своим зелёным хитиновым скелетом чем-то напоминал саранчу размером в полтора человеческих роста, с одним отличием – на его туловище имелись две трёхпалые руки на шарообразных мощных плечевых суставах. К тому же переговорщик был заметно ниже и по меркам своих соплеменников сутулился, чтобы быть на уровне с главарём ренегатов.
– Ещё раз повторяю, – Гилем явно терял терпение, однако продолжал спокойным тоном, – на станции останутся только те, кто захотят сотрудничать. Остальных милости прошу в открытый космос. Или… – он ненадолго замолчал, нагнетая интерес, – мы можем высадить вас где-нибудь на необитаемой планете, сносной по АЕТСУП, чтобы вы могли переждать там завершение нашей операции по вскрытию защиты хранилища.
– Гахри-кри, тыкри-кр, кр-кри ка-гахыр, – зазвучал электронный голос переводчика в нашейном динамике, – кри-кр-кра…
По окончании перевода всей долгой щёлкающей и рыкающей фразы Натис с интересом уставился на реакцию кучки мясоедов, запертых в одной вместительной тюремной камере. Порез на руке марсианина давно зажил, однако этот фактор слегка нервировал не только его в разговоре. Ведь стоящие рядом антваги все до одного кровожадно уставились своими фасеточными глазищами именно на его руку.
Показалось?
Нет. Не показалось. Потому что следующим предложением антвага голосом переводчика прозвучало и вовсе нечто несуразное:
– Ты пришёл к нам с недавней кровью на руках. Мы чувствуем также, что кого-то оперировать в сто седьмом секторе, медпункт близ утилизационной турбины. Мы нервничаем. Отдай нам кого-то на съедение. Мы хотеть попробовать кровь на вкус, иначе нам сложно думать и принимать решение.
Гилем смачно собрал слюну во рту и демонстративно плюнул на решётчатую сетку пола тюрьмы, чем выразил крайнее пренебрежение по меркам антвагов и не только их.
Раздался кровожадный гул и щёлканье челюстей за спиной переговорщика.
– Условия здесь диктую я.
Тихий шёпот сионтика быстро привёл в чувство.
– Для них решётка, что фольга, разозлятся – согнут её в два счёта.
Несмотря на сказанное помощником, Натис не дрогнул, однако поспешил закрыть пальцами динамик автопереводчика, пока тот милостиво не перевёл провокационные слова ренегата с планеты Сион. Он и ещё трое из вооружённого сопровождения сейчас стояли за спиной Натиса, не выказывая никакого интереса к разговору. Вышколенные, обученные, натренированные, они демонстрировали идеальную выправку и отличную выучку.
– Для меня это – горстка смертников. – Гилем кивнул в сторону антвагов. Правда, на сей раз намеренно убрал руку и позволил автопереводчику сделать свою работу. – Если не захотят сотрудничать – разговор короткий. Нам не нужны проблемы. Тем более у меня уже есть пятеро, что смогут считать данные с зондов и записать результаты анализа в научную базу хранилища.
Щёлканье, шорохи и гул недовольства среди заключённых вмиг прекратились, и антваги встали ровнее, наконец поняв свою незавидную участь. Вот только кровожадный взгляд переговорщика не перестал быть таковым. Он воспринял плевок на пол как личную обиду.
– Дот а до фаген.
Сказанное антвагом было понятно Натису и без услуг искусственного интеллекта собственного корабля. Главарю ренегатов бросили вызов в крайне неласковой форме.
– Хитро, – тихонько хмыкнул сионтик. – Если выиграет – съест проигравшего, проиграет – может молить о пощаде и тогда уже сдастся на милость победителя. А отказ от поединка нанесёт непоправимый ущерб репутации среди всех ренегатов Хорада.
– Дот а до фаген, – повторил Гилем с лихой улыбкой на устах. И собственнолично добавил: – Кра-ги гха-а-а-а-ри.
– Бой до смерти, – послушно перевёл ИИ.
Неожиданно для всех присутствующих антваг заметно присмирел. Он попятился и стал озираться по сторонам. В клетке начался шум и гам среди арестованных сотрудников космостанции, жителей и гостей планеты Ант.
Для пребывания на «Ямг–308» требовалась лицензия, выдаваемая правительством ближайшей планеты, чем антваги беззастенчиво пользовались, выставив невероятные и почти невыполнимые условия пребывания в собственной системе. Тот факт, что космостанция была построена терранцами, никого из антвагов не смущал. Формально марсиан допускали к выгорающей планете, чтобы замерить различные показатели для исследования внутрипланетарных процессов, реальный же доступ получали единицы на очень ограниченный срок.
– Ну? – злорадно усмехнулся Гилем. – Дот а до фаген?
Тотчас послышалось громкое щёлканье множества челюстей. Свои же смеялись над голодным смельчаком. Подметив сей факт, Натис решил подлить масла в огонь:
– Ладно, покормите их станционной едой. – Главарь ренегатов обернулся к подчинённым. – Всех, кроме бросившего вызов. Пусть знает своё место.
Сионтик кивнул. Остальные не шелохнулись.
А Гилем Натис поспешил узнать, как продвигается лечение пострадавшей. По внутренним данным про Диану Род ему ничего не удалось найти. Даже сведения о штрафах, нарушениях конвенций и прочих обычных мелких происшествиях, в которых хоть раз в жизни поучаствовал каждый марсианин. Система права была настолько сложной, что, пребывая на одной планете, ты ничего не нарушаешь, а на другой можешь быть привлечён к различного рода ответственности, от уголовной до административной. Имелся также и межпланетный кодекс, который, к сожалению для терранцев (как называли весь чиновничий аппарат, в том числе и военный корпус), мало где был ратифицирован за пределами терранских систем: Зоуль, Сион, Марс, Бео, Шант и Колв. Остальные входили в состав многочисленных союзов и подписывали торговые соглашения, но юрисдикцию Терры принимать в расчёт наотрез отказывались, как например Хорад и Ант.
Хоть названия и схожи, но на Шанте, в отличие от Анта, проживает наименьшая по численности диаспора антвагов из всех переселенцев в различные системы Терры с момента установления дипломатических отношений между марсианами и насекомоподобными гуманоидами.
Натис усмехнулся, думая о том, что, возможно, делает некоторое одолжение для космофлота Терры, так как в конечном итоге результаты исследования планетарной десублимации окажутся у Освальда Натиса. А он, как известно, не очень-то заботился о сокрытии доступа к секретной информации, за что был бесчисленное множество раз оштрафован, а в некоторых системах даже заработал реальный тюремный срок. А значит, количество систем, доступных для посещения великого учёного, было немного ограничено.
Мысли ренегата блуждали вокруг одной и той же темы, пока сам он быстрым шагом преодолевал большие расстояния. Лифты, шлюзы, коридоры. Он неплохо ориентировался на терранских космостанциях благодаря незаменимой унификации. Расположение узлов, отсеков, секторов, оборудования жизнеобеспечения подчинялось общим правилам, позволяющим сотрудникам Терры легко ориентироваться на подобных объектах. Тем более что Гилем провёл здесь уже пять дней, а доступ к хранилищу до сих пор не получен.
Натис хмуро посмотрел на мигающую красным панель возле шлюзовой двери в сто седьмой сектор.
«Док предусмотрительно заперся», – подумал ренегат. И ухмыльнулся, припоминая вызов на дуэль. Гилем мог безошибочно отличать военную прослойку от всего остального отребья среди антвагов, неспособных даже помыслить о шансе собственной смерти в бою.
Пароль, введённый на панели после хитрых манипуляций по разблокировке системы в целом, подсветил диодную ленту в металле зелёным цветом. Овальная дверь въехала в стену, и Гилем продолжил свой путь к реанимационной комнате.
«Знать бы наверняка, что все мои мучения не пройдут даром», – вздохнул он, невольно припоминая недавние процедуры по пересадке тканей.
«Стволовые клетки сделают всю работу за меня, – умничал доктор, орудуя шприцом для забора биоматериала из свежей раны. – Сейчас эти работники толпами устремляются к порезу, чтобы поскорее его залатать. В обычном организме этих клеток мало, но в твоём…»
Гилем посмотрел перед собой и первым делом нашёл взглядом монитор, на котором шла видеотрансляция очередной операции над Дианой Род.
О проекте
О подписке