Глава 8. Чаепитие

Айрис была настолько поражена, что не сразу нашлась с ответом, а лишь с изумлением уставилась на проплывающий за окном грубый песчаник, словно ожидая увидеть на его месте аккуратные швейцарские домики или голубые озера Италии.

– Вы англичанка?.. – наконец выдохнула она.

– Разумеется. Я всегда думала, что выгляжу очень типично. Так вы идете?

– Конечно, конечно!

Выйдя вслед за нежданным гидом из купе, Айрис с беспокойством обнаружила, что оно находится в самом конце коридора. Похоже, защитный квадрат в этот раз недоработал, и в случае катастрофы ей придется несладко.

– Мы что же, сразу за паровозом? – спросила она обеспокоенно.

– Нет-нет, – успокоила ее женщина в твиде. – До паровоза еще несколько вагонов третьего класса. Состав удлиненный, в самом конце сезона очень много пассажиров. Как сельди в бочке.

Очевидно, собеседница была из тех, кто всегда в курсе происходящего, поскольку немедленно начала делиться подробностями:

– Когда будем проходить мимо соседнего купе, загляните в окошко. А я вам потом кое-что расскажу.

Айрис, хоть и не слишком заинтересованная, заглянула – и тут же пожалела об этом. На одной из скамей вытянулась неподвижная, укрытая покрывалами фигура с полностью забинтованной головой. Более того, рядом с больным стоял чернобородый. В купе также находилась монашка, но с лицом настолько лишенным эмоций, что назвать ее «сестрой милосердия» язык не поворачивался. Она о чем-то беседовала с чернобородым, когда забинтованный человек – мужчина? женщина? – слегка приподнял руку. И чернобородый, и монашка не могли не заметить этого движения, однако не обратили на него ни малейшего внимания, словно были лишь экспедиторами, отвечающими за перевозку бессловесного чурбака.

При виде слабых, дрожащих пальцев Айрис почувствовала острейшее сострадание. Внутри все сжалось при мысли о том, что, если бы карты легли чуть-чуть иначе, она тоже могла сейчас неподвижно лежать на койке, и чужие ей люди так же игнорировали бы ее попытки привлечь внимание.

– У этой монашки совершенно уголовный вид, – прошептала она.

– Это не монашка, а медицинская сестра, – просветила ее женщина в твиде.

– Тогда мне жаль пациента… Почему они не занавесят окошко купе?

– Внутри будет слишком темно.

– Не повезло бедняге. Надеюсь, это мужчина?

Конечно, желание избежать параллелей между собой и неподвижной фигурой в купе было совершенно глупым, но Айрис все равно была разочарована, когда собеседница покачала головой:

– Нет, женщина. Ее погрузили на поезд на той же станции, откуда еду я, еще выше в горах. Доктор как раз рассказывал обо всем баронессе. Женщина попала в ужасную автокатастрофу, есть риск, что поврежден мозг. Доктор распорядился срочно доставить ее в Триест для операции.

– Вот этот чернобородый и есть доктор? – уточнила Айрис.

– Да. Причем очень известный.

– В самом деле? Я бы скорей обратилась к коновалу… – пробормотала Айрис, однако женщина в твиде, шедшая впереди, не расслышала. Они проталкивались через забитые людьми коридоры и успели одолеть полпути, когда спутница Айрис столкнулась в дверях с другой женщиной, одетой в серое.

– Прошу прощения, – извинилась та. – Я вышла посмотреть, не несут ли наш чай. Я заказывала проводнику.

Узнав голос миссис Барнс, Айрис поспешно отступила на шаг назад – встречаться с викарием и его женой не было ни малейшего желания. Ее спутница, напротив, радостно воскликнула:

– Вы тоже англичанка? Мне сегодня везет. – И, поскольку добрые карие глаза миссис Барнс располагали к доверию, добавила: – Я целый год не видела ни одного англичанина.

– Так вы возвращаетесь домой? – подхватила всегда готовая к сопереживанию миссис Барнс.

– Да, и сама не могу в это поверить. Хотите, я напомню официанту про ваш чай?

– Было бы просто замечательно. Мой муж, к сожалению, плохо переносит дорогу. С сильными мужчинами такое бывает.

Айрис уже начала терять терпение. Когда миссис Барнс перевела разговор на своего мужа, стало ясно, что чая теперь можно ждать до бесконечности.

– Боюсь, мы заняли весь проход, – рискнула она вмешаться.

Улыбка, которой встретила ее появление миссис Барнс, получилась довольно натянутой – очевидно, эпизод с Гэбриэлом еще был не забыт.

– Вы, наверное, не думали нас увидеть? Мы решили не дожидаться последнего поезда. И наши друзья, сестры Флад-Портер, поехали с нами. Сказать по правде, все в сборе – молодожены тоже едут этим экспрессом.

Айрис продвинулась еще немного по забитому людьми коридору. Женщина в твиде, шедшая впереди, обернулась, чтобы заметить:

– Какое одухотворенное лицо у вашей подруги! Как у печальной мадонны.

– Напротив, она очень жизнерадостная и вовсе не моя подруга, – возразила Айрис.

Дамы не без опаски миновали последний громыхающий тамбур и попали в вагон-ресторан, который, похоже, был полон. За одним из столиков пили чай сестры Флад-Портер в безукоризненно сидящих дорожных костюмах из беленого льна. Когда Айрис протискивалась мимо, они вежливо, с подчеркнутой формальностью склонили головы. Во взглядах довольно ясно читалось: «В дороге мы еще знакомы, но по прибытии в Лондон мы тебя знать не знаем». Айрис никак не выказала желания к ним присоединиться, и мисс Роуз не удержалась, чтобы не взять ситуацию под контроль:

– Вас зовет ваша знакомая, – объявила она.

Айрис обернулась и увидела, что ее спутница отыскала последний незанятый уголок, где к одной из стен был приставлен дополнительный столик, и заняла там место. Когда Айрис присоединилась к ней, та радостно оглядывалась вокруг.

– Я уже заказала чай для той дамы и ее мужа. Скажите, разве здесь не замечательно?

В ее радости было столько энергии и энтузиазма, что Айрис даже не пришло в голову слово «претенциозность». Она не без сомнения оглядела выцветшие бархатные занавески, грязноватую скатерть, стеклянную розетку с вишневым джемом и наконец перевела взгляд на спутницу. Лицо, практически лишенное черт, если не считать морщинок, – но бледно-голубые глаза сверкают, а голос звенит, как у девчонки.

Впоследствии, когда Айрис пыталась собрать воедино все свидетельства разворачивающегося заговора, именно это несоответствие между девчоночьим голосом и обликом старой девы заставило ее впервые усомниться в собственных воспоминаниях. Которые в любом случае не изобиловали подробностями, поскольку больше она столь пристально на спутницу не смотрела. В глаза било солнце, и Айрис пришлось прикрывать их ладонью. Однако всю беседу ее не покидало ощущение, что щебечущий голосок напротив принадлежит собеседнице намного моложе, чем она сама.

– Чему вы так радуетесь?

– Это ведь путешествие! Мы движемся! И все вокруг движется.

Здесь Айрис не могла не согласиться – все вокруг действительно двигалось, пусть и несколько дергано, как в старом кино. Официанты сновали по раскачивающемуся вагону, стараясь не уронить подносы. За окном проносились фрагменты пейзажа. Зола от паровоза сыпалась на блюдечко с маслом и на пирожные. В лучах света плясали пылинки, а чайные чашки подскакивали на каждом стыке рельсов. Айрис торопливо пила чай, пытаясь не разлить, и слушала рассказ своей спутницы. Та оказалась домашней учительницей английского при богатой местной семье по имени Виннифред Фрой и ехала домой в отпуск.

– Папа и мама пишут, что говорят лишь о моем приезде. Они просто дождаться не могут, совсем как дети! Да и Сокс тоже как ребенок.

– Сокс? – уточнила Айрис.

– Да, так его папа прозвал. Сократ, наш пес, бобтейл, не совсем чистопородный, но такой милый! И души во мне не чает. Мама пишет, он тоже понял, что я приезжаю, только не знает когда. Этот дурачок бежит встречать каждый поезд! А потом возвращается назад в унынии, даже хвостом не виляет. Папа с мамой ждут не дождутся увидеть его радость, когда я наконец приеду.

– И я бы хотела взглянуть, – пробормотала Айрис.

Тема родителей ее не особо заинтересовала, а вот собак она любила. Айрис без труда вообразила себе Сокса, огромную курчавую псину совершенно клоунского вида – и как он будет прыгать, словно щенок, сверкая карими глазами сквозь пряди шерсти, когда хозяйка наконец вернется домой.

Мисс Фрой неожиданно поменяла тему:

– Пока не забыла… Хотелось бы объяснить, почему я вас не поддержала насчет окна. Вы ведь потому и решили, что я не англичанка? В купе правда было душно, а я не хотела вмешиваться из-за баронессы.

– Из-за той, в черном?

– Да, именно. Так вышло, что я ей обязана. Дело в том, что с моим билетом случилась какая-то путаница. Я зарезервировала себе второй класс, но вдруг оказалось, что мое место уже кем-то занято. И баронесса сама оплатила разницу в цене, чтобы я могла уехать вместе с ней, первым классом. Так мило с ее стороны!

– А по ней и не скажешь, – удивилась Айрис.

– Хотя властности, пожалуй, у нее действительно в избытке, она из семьи, в которой я имела честь служить. Имен, пожалуй, лучше не называть, это верхушка местной знати. Они здесь отстали от нас на сотни лет, феодализм во всем великолепии. Вы даже не представляете, какой властью пользуется… ну… мой работодатель. Любое его слово обязательно к исполнению. Причем и говорить не нужно, достаточно кивка.

– Какой позор, – поморщилась Айрис, презиравшая всякую власть.

– Так оно и есть, – кивнула мисс Фрой. – Но в замке именно такая атмосфера, и когда долго в ней живешь, волей-неволей и сама становишься бесхребетной. А это так не по-английски… Встретив вас, я словно почувствовала себя прежней! Нам нужно держаться вместе, вы согласны?

Айрис предпочла уклониться от ответа. Как и положено современной девушке, она без особого почтения относилась к старшему поколению, и перспектива безотлучно провести все путешествие рядом с мисс Фрой ее не прельщала.

– А после отпуска вы намерены вернуться в замок? – спросила она, чтобы переменить тему.

– Не совсем. Мне был нужен контракт еще на год, чтобы я говорила на местном языке совсем без акцента, поэтому я устроилась учить детей к одному человеку… назовем его лидером оппозиции. – Мисс Фрой понизила голос до шепота. – Дело в том, что здесь есть коммунистическое движение, небольшое, но быстро растущее, и они серьезно настроены против моего бывшего работодателя. Обвиняют его во взятках и прочих ужасах. Я не вникала в подробности, в конце концов какое мне дело. Я только знаю, что сам по себе это замечательный человек, очень сильная и обаятельная личность. Все-таки происхождение не скроешь… Могу я по секрету поделиться с вами одной историей?

Айрис устало кивнула. От яркого солнца и непрерывного дребезжания у нее начала кружиться голова. Чай не помог, тем более что большей частью он все равно выплеснулся на блюдце. Паровоз дергался и подскакивал на стыках рельсов, извергая клубы ядовитого дыма, которые липли к оконным стеклам. Мисс Фрой начала очередную главу своего повествования, Айрис слушала, с трудом скрывая скуку.

– Мне казалось очень важным лично попрощаться с… с работодателем, чтобы объяснить ему, что в моем переходе, если можно так выразиться, на сторону его врага нет никакого предательства. Камердинер и секретарь хором утверждали, что он уехал на охоту. Но что-то подсказывало – меня обманывают. Так или иначе, я всю ночь не могла заснуть, пролежала без сна до самого рассвета, и тут слышу – кто-то в ду́ше… Представляете, дорогая, всего один душ на весь замок, в этом отношении там все так примитивно. Притом что спальня у меня была королевская, сплошь позолота и синий бархат, а в потолке – огромное круглое зеркало. Я тихо, как мышка, выползаю наружу – и сталкиваюсь с ним в коридоре. Просто как женщина с мужчиной, без регалий, я в халате, и он в халате, непричесанный, и волосы мокрые. Но он был так мил – даже пожал мне руку и поблагодарил за службу!

Мисс Фрой замолчала на минуту, чтобы намазать маслом последний кусочек хлеба. Вытирая салфеткой пальцы, она заключила со счастливым вздохом:

– Не могу описать, какая у меня гора с плеч свалилась, когда все так удачно закончилось. Я стараюсь никогда ни с кем не ссориться. Конечно, я не такая уж важная персона, но одно могу сказать совершенно точно – во всем мире у меня нет ни единого врага!