Глава 8

Бал продолжался как ни в чем не бывало. Майло пронес меня сквозь вестибюль и вышел в темноту ночи. Веселье было в самом разгаре, и наш уход почти никто не заметил. Едва ли я последняя женщина, которую вынесут отсюда на руках. Если, конечно, бал не закончится в ближайшее время. Несомненно, прибытие полиции никак не вязалось со всеобщим упоением, и все же, раз уж это можно было держать в тайне от столь многих собравшихся… Ни тревога, ни тем более паника здесь ни к чему.

Майло усадил меня в машину, и лишь сейчас, перестав ощущать его тепло, я поняла, какая холодная выдалась ночь. Дворецкий лорда Данмора принес мою меховую накидку, и Майло набросил ее мне на плечи. Я съежилась под ней, стараясь спрятать обнаженные руки под мех. Майло обошел машину и сел рядом – но не так близко, чтобы снова меня согревать.

Вдобавок к смятению из-за произошедшей трагедии, которую я осознала лишь сейчас, я не могла не злиться на Майло за его появление с французской актриской. Да и сам он, хотя и выглядел спокойным, наверняка сердился, застав лорда Данмора за моими чулками.

Что думал Маркхем, видя, как мы холодны друг к другу? Прошлой ночью все было совершенно иначе.

Всю дорогу мы молчали. Когда автомобиль остановился у нашего дома, Майло вышел наружу и помог выйти мне – прежде, чем водитель успел пошевелиться.

– Я просто облокочусь на тебя, ладно? – предложила я, глупо надеясь, что смогу идти сама.

– Да брось, – отозвался муж, поднимая меня на руки.

Швейцар и лифтер казались совершенно невозмутимыми, и все же стоило нам прикрыть за собой дверь квартиры, как я с облегчением вздохнула. Винельда уже давно должна была спать, а Парксу, камердинеру Майло, на сегодня скорее всего дан отбой. Майло часто отказывался от его помощи – наверное, не особенно любил наблюдать оплошности собственного слуги.

Майло отнес меня на темную кровать и лишь затем включил свет. Комната была оформлена в черных и золотых тонах, так что включенная лампа не особенно помогла; а может, сама эта ночь выдалась мрачнее остальных.

– Я пошлю за доктором Истоном, – предложил он.

– Меня уже смотрел врач, пока ты… – Я замолчала на полуслове. – Сказал, это просто растяжение.

Я приподнялась, облокотилась о спинку кровати и потянулась к застежкам на платье. Шифоновая юбка спуталась, и то, что совсем недавно было красивым платьем, сейчас обратилось в очередную неприятность. Я не могла дождаться, когда избавлюсь от этого неудобного наряда, но увы, самой с застежками мне было никак не справиться.

– Если бы ты разбудил Винельду… – Я не хотела ее тревожить, но чтобы после всего просить о помощи Майло…

Он же молча присел на край кровати рядом со мной – матрац прогнулся под его весом – и начал расстегивать маленькие крючки на платье.

Я смотрела на его темные волосы. Хотелось что-то сказать, но я не знала, с чего начать. В последнее время наши отношения наладились, но теперь старые обиды вновь возвращались.

Майло потянул платье вверх, а потом бросил его на пол. Я осталась сидеть в комбинации. И в одном чулке.

– Болит? – спросил он, глядя на мою опухшую лодыжку.

– Немножко.

Майло встал, взял со столика кувшин и налил стакан воды. Затем достал из ящика бутылочку с аспирином и протянул мне две таблетки.

– Выпей.

– Спасибо.

Я осторожно положила ногу на кровать, поудобнее уселась на подушках и запила аспирин.

Не глядя на меня, Майло снял галстук, повесил смокинг на стул и, уже снимая запонки, нарушил молчание:

– Ты же знаешь, что больше всего я боюсь принять на себя роль ревнивого мужа, но должен тебя предостеречь: держись от Данмора подальше.

В других обстоятельствах я бы расхохоталась, услышав такое из его уст. Но, измученная этим диким вечером, ответила довольно вежливо:

– Не стоит. Лорд Данмор меня не интересует.

– Зато ты ему интересна, – произнес Майло мягко, – а он из тех, кто не остановится ни перед чем, чтобы получить желаемое.

– Знаешь, меня больше волнует, чего хочется тебе, Майло.

– Ты о чем?

– У тебя интрижка с Элен Рено? – выпалила я, не успев подумать как следует. Никак не хотела быть резкой, но что получилось, то получилось.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

– Нет.

Видно, на моем лице отразился скептицизм, поскольку Майло снова присел рядом со мной и продолжил:

– Я встретился с Гармондом в клубе, как и говорил, а затем отправился с ним поужинать и заодно выпить. А после встретил Элен. Она настояла на том, чтобы я сопроводил ее на бал – она слышала о маскараде Данмора и стремилась как можно скорее с ним встретиться.

– Вот так совпадение, да?

– Может быть, но это правда.

Я откинула голову на бархатное изголовье кровати и посмотрела на Майло. Уже давно я поняла, что с ним мои шансы рассуждать логически стремятся к нулю. Мне всегда хотелось верить ему, какие бы небылицы он ни рассказывал. Вот и сейчас, услышав его натянутое объяснение, я заметно смягчилась.

– Как я и сказал, – добавил он, понимая, что я готова поверить чему угодно, – я едва с ней знаком.

– В завтрашних газетах напишут по-другому. – Только все утряслось, как сплетники снова заговорят о том, что мой брак пустил трещину.

– Боюсь, главной знаменитостью завтра станет несчастный мистер Харкер, – ответил Майло.

– Как думаешь, зачем он это сделал? – спросила я, отвлекаясь от семейных проблем.

– Найдется множество версий, и все они появятся в прессе. В завтрашних газетах прочтем о карточных долгах и иных подобных грехах.

– Он показался мне милым молодым человеком, – сказала я, не желая принимать цинизм Майло.

Он же поднялся на ноги и продолжил раздеваться.

– Вот такие как раз и навлекают на себя неприятности, а потом не видят другого выхода, кроме как разом со всем покончить. Для порядочных людей стыд бывает совершенно невыносим. Поэтому-то я и не обращаю внимания на чужую репутацию.

Не иначе как озвучил свое кредо. Вот человек, который в жизни не чувствовал стыда.

– Наверное, но чтобы на балу… Сам понимаешь. – Я нахмурилась, вспомнив обо всем, что произошло. Никак не могла ожидать, что мистер Харкер способен на такой поступок. Хотя наше знакомство омрачилось его неуместными расспросами, он показался мне застенчивым, склонным к уединению человеком. И если бы мистер Харкер решил наложить на себя руки, то сделал бы это у себя дома, а не в гостях у джентльмена, которого, по сути, нисколько не знал.

– Майло, разве тебе не кажется странным…

– Нет, – отрезал он, протянув мне ночное платье, которое только что достал из бюро. – И тебе нечего забивать этим голову. Я прекрасно знаю, что могут надумать такие, как он. Поверь, ничего хорошего ждать и не приходилось.

Я неодобрительно взглянула на него, но Майло не стал обращать внимания.

– Спать отправлюсь в гостевую, а то задену случайно твою лодыжку, – проговорил он, завязывая пояс домашнего халата, который набросил поверх ночного белья. – Тебе что-нибудь принести?

Как много мне хотелось сказать! Но вместо этого я лишь качнула головой:

– Я в порядке, спасибо.

– Вот и славно. Спокойной ночи, дорогая.

Он поцеловал меня в губы и вышел, оставив наедине с раздражением и досадой.

Досада никуда не делась, даже когда сквозь занавески в спальню просочился серый свет раннего утра. Я легла как обычно, но проворочалась до самого рассвета: лежала, пыталась заставить себя отдохнуть, но в конце концов сдалась и окончательно встала с постели, набросив халат прямо на ночное платье.

Хромая, я добралась до бархатной черной кушетки, присела и посмотрела на ногу. Болело довольно сильно, но отек уже сошел. Я надеялась, что смогу ходить самое большее уже на следующий день – неважно, позволит мне врач или нет.

Вдруг, к моему удивлению, открылась дверь, и в проходе показался Майло с подносом. Он очень редко вставал в таком раннем часу. Неужто это попытка перемирия?

– Перехватил твой завтрак у Винельды, – сообщил он.

– Спасибо тебе за это. Про бал я расскажу ей попозже – сначала кофе.

– Как нога?

– Немного лучше, спасибо.

– Рад это слышать. – Майло поставил поднос на столик. – Она сделала тосты с джемом, не самое искусное блюдо, но это, пожалуй, и к лучшему. Поручить вскипятить чайник ей можно, но вот насчет всего остального… Да, решил, тебе будет интересно. – Он вручил мне свежий номер «Таймс».

Читать газеты мне хотелось меньше всего, и все же я знала, что так или иначе наткнусь на какую-нибудь статью по горячим следам: вчерашний вечер оказался для добытчиков сплетен золотой жилой, нечего и сомневаться. А я стала участницей очередного скандала – и от меня это, увы, никак не зависело.

Открыв газету, я сразу же увидела заголовок – и он был еще хуже, чем я рассчитывала:

«САМОУБИЙСТВО НА БАЛУ ЛОРДА ДАНМОРА: ПОКОЙНЫЙ ПОДОЗРЕВАЕТСЯ В КРАЖЕ ДРАГОЦЕННОСТЕЙ»

– Кража драгоценностей! – воскликнула я. – Что это вообще…

– Читай дальше, – предложил сказал Майло, наливая в мою чашку кофе из чайника.

Я стала читать вслух:

– «Вчера вечером на балу, устроенном лордом Данмором в собственном доме, произошла неожиданная и страшная трагедия: мистер Джеймс Харкер, племянник мистера и миссис Баррингтонов, застрелился в одной из комнат на втором этаже. При последующем осмотре места происшествия в карманах несчастного были найдены сапфиры, судя по всему, извлеченные из браслета миссис Баррингтон».

Я тихо вскрикнула и перевела взгляд на Майло. Он помешивал сахар в моей чашке с некоторым самодовольством.

– Браслет миссис Баррингтон?..

– Судя по всему. Я говорил, его грехи сразу выйдут наружу.

Я стала читать дальше: «Миссис Баррингтон показала, что камни были с того самого браслета, который она носила этим вечером. Она также рассказала, что ранее пропадали и другие драгоценности, включая бесценную брошь и бриллиантовый браслет. Общая сумма утерянных украшений предположительно составляет более десяти тысяч фунтов».

– Тот еще куш, однако, – заметил Майло.

Я посмотрела на него.

– Но ведь сапфиры были подделкой!

Его темные брови поползли вверх.

– Действительно? Да ты знаешь гораздо больше, чем «Таймс» удалось выпытать у болтушки миссис Баррингтон.

Поняв, что сказала больше, чем хотела, я залилась краской. И тут же напоролась на бесстрастный взгляд Майло – как он раздражал меня своей проницательностью!

– Эймори, ты снова ввязалась, куда не следует?

– Понятия не имею, о чем ты, – отозвалась я.

– Правда? – На его лице было написано сомнение.

От неискреннего негодования меня уберег внезапный телефонный звонок.

– Кто бы это мог быть в таком часу? – спросила я.

– Скоро узнаем.

Вскоре тихо постучала Винельда.

– Входи, – позвала я.

Как и всегда, она чуть-чуть приоткрыла дверь и застенчиво высунула голову, словно боясь застать нас в разгаре страсти.

– Винельда, кто звонит? – поинтересовалась я.

– Это миссис Баррингтон, мадам, – ответила она, по-прежнему глядя в пол.

Мы с Майло переглянулись, и в его глазах сверкнул огонек.

– Спасибо, Винельда, – пробормотала я и попыталась подняться на ноги, но Майло меня опередил.

– Я поговорю с ней, дорогая, – сказал он. – Лучше лежи, тебе не следует пока ходить.

– Майло, мне надо с ней поговорить…

Но он уже стоял в дверях, а Винельда боязливо отпрыгнула с дороги. Через секунду до меня донеслось его басовитое любезное бормотание. Разговор длился пару минут, и за это время Майло применил к миссис Баррингтон весь арсенал своего обаяния. Не сомневаюсь, до того как повесить трубку, он успел полностью ее очаровать. Досадно, но я не услышала ни слова, да и разговор их закончился прежде, чем я успела добраться до двери и хоть чуточку подслушать. Все это так мне не понравилось, что я ждала возвращения Майло со стиснутыми зубами.

Естественно, стоило ему войти, как я сразу же выпалила:

– Ну что же? Что она сказала?

– Хочет тебя видеть, по возможности уже сегодня. Миссис Баррингтон, конечно, не знала, что ты ушиблась.

– Всего лишь растяжение… Ну и что дальше?

– Правда, будь поосторожнее с лодыжкой, – посоветовал Майло и поднял к губам мою чашку, которую, похоже, безвозвратно присвоил. И как будто нарочно, перед тем как начать говорить, сделал неспешный глоток. – В общем, я пригласил ее к нам на чай сразу после обеда.

Мне сразу стало спокойнее. В конце концов, не придется долго ждать, чтобы выяснить, чего же хотела миссис Баррингтон.

Майло допил кофе и встал.

– Мне нужно съездить кое-куда, но к чаю обязательно вернусь.

Он наклонился поцеловать меня в щеку. А после ушел, и я откинулась на спинку кушетки, еще более измученная, чем пять минут назад.

К обеду я хорошенько взбодрилась. Короткий, но крепкий сон, горячая ванна и новое элегантное платье улучшили и мой внешний вид, и самочувствие.

С той жалкой тросточкой, которую прислал доктор, я могла наблюдать за тем, как Винельда накрывает стол для чаепития. Только мы закончили, как прозвенел дверной звонок.

– Пунктуально, – сказал Майло, входя в комнату. Сам он вернулся буквально пару минут назад. На нем прекрасно сидел темно-серый костюм – как, впрочем, и любая другая вещь из его гардероба.

Винельда провела миссис Баррингтон к гостиной и удалилась. Наверное, боялась, что все испортит, пролив на кого-то чай или сотворив чего-нибудь похуже, и, пожалуй, боялась неспроста. Винельда очень мила, но обслуживание явно не ее конек.

На миссис Баррингтон был утонченный темно-синий костюм. Лицо ее казалось мрачным, и все же энергия ее не оставила. Больше того, настроена она была довольно решительно, так что не терпелось узнать, с каким делом она явилась.

– Миссис Баррингтон, – сказала я, коснувшись ее руки, – мне так жаль…

– Спасибо. Это шок для всех, – произнесла она скорее автоматически – занимало ее что-то совершенно иное. Миссис Баррингтон была подавлена, и все же в ее голосе чувствовалась характерная и узнаваемая сила. Она пришла сюда с чем угодно, но точно не для того, чтобы оплакивать беднягу Джеймса Харкера.

Майло поднялся с места и подошел поприветствовать ее:

– Здравствуйте, миссис Баррингтон. Примите мои искренние соболезнования.

– Благодарю вас.

– Миссис Баррингтон, какой чай вы предпочитаете? – спросила я, когда Майло отставил стул и предложил ей присесть.

Некоторое время мы провели за «чайной церемонией». В этом было что-то успокаивающее, как и в случайном звоне фарфора и серебра, заполнявшем паузы в беседе.

– Полагаю, вы все еще пытаетесь угадать, зачем я пришла, – сказала гостья, допив первую чашку и поставив ее на блюдце, а затем расправила плечи, словно готовясь к чему-то обременительному, но очень важному.

– Что ж, – заговорила я осторожно, – я… Мне было несколько любопытно, когда Майло сообщил о вашем визите.

– Так скоро после смерти Джеймса. – Миссис Баррингтон проникновенно посмотрела на меня. – И все же я думаю, что вы догадались: я здесь как раз из-за него.

Однако мне до сих пор было не понятно, к чему она клонит. Я посмотрела на Майло, но тот выглядел так безмятежно, словно мы беседовали о погоде или любых других приятных пустяках.

– Наверное, это как-то связано с пропавшими драгоценностями, о которых вы мне рассказывали, – предположила я после некоторой паузы.

– Нет, не совсем, – отозвалась она. – То есть связано, конечно, но, как говорится, Бог свидетель, я бы хотела и вовсе забыть о них… Возможно, если бы я не начала все это, Джеймс остался бы жив. Но как можно знать наверняка? Никакими «если бы» делу не поможешь, верно?

– Я… Нет, боюсь, что нет, – пробормотала я. Все еще не было ясно, о чем она говорит. Может, считает, что ее племянник наложил на себя руки из-за того, что не вынес тяжелого чувства вины? Так писали в газетах, но это еще не значит, что это правда. И потом, миссис Баррингтон добрая женщина. Если бы мистер Харкер честно ей сознался, она бы, без сомнения, сразу его простила. Нет, тут далеко не все так просто.

– Тогда что же вы узнали о смерти племянника, чем хотели с нами поделиться? – спросил Майло в лоб. И, похоже, миссис Баррингтон даже стало легче от его прямоты.

– Вы читали газеты? – вопросом на вопрос ответила она.

– Только «Таймс», – сообщила я и добавила: – Они пишут, что вы опознали камни, которые нашли в его карманах.

– Да, так я журналистам и сказала: это мои камни, а прежде пропадали и другие драгоценности. Они бы все равно узнали. Но я и без этого собиралась им сказать.

Мы с Майло быстро переглянулись. Чем больше она говорила, тем страннее все это звучало.

– Наверное, у него был серьезный повод, чтобы взять их, – рискнула я заговорить после затянувшегося молчания.

– Джеймс не крал мои вещи, миссис Эймс.

Я стала выбирать слова еще более тщательно:

– Конечно, это страшная мысль, особенно при таких обстоятельствах, но…

– Вы не понимаете, – грубо перебила миссис Баррингтон, в нетерпении отвергая мои догадки. – Он знал, что сапфиры не настоящие. Перед балом я посвятила его в свой план.

Я молчала и старалась хорошенько обдумать, что все это может означать.