– За кем-то я наблюдаю с удовольствием, а кого-то перематываю.
– Я жду развязки этой великолепной метафоры.
– Сестры Монфор, – выпаливает Хэйдан и воодушевленно машет руками, – мои любимые персонажи.
– Ого! – Я недоуменно хмурюсь и гляжу на парня настороженно: – И почему?
– Ари, твои тетушки – самые странные женщины из всех, с кем я встречался.
– И как встречался – по очереди или сразу с обеими?
– О, ну что за шутки, – возмущается он, а я прыскаю со смеху, – я не это имел в виду!
– Надеюсь.
– Слушай, знаю, ты сейчас думаешь: что этот ненормальный кретин вообще несет?
– А ты читаешь мысли. Может, ты тоже из нашей семейки Монфор, а?
– Они замкнутые, скрытные! – Хэрри проводит пальцами по густым каштановым волосам и отворачивается. – Я серьезно.
– Многие замкнутые и скрытные, Хэйдан.
– А многие каждый месяц в полночь укатывают на машине в лес?
Я растерянно вскидываю брови и переспрашиваю:
– Что делают?
– Однажды я видел, как Мэри-Линетт достала из гаража две металлические балки.
– Знаешь, не думаю, что металлические балки используют в вуду-магии.
– Каждая килограммов двадцать пять весит! – Хэрри глядит на меня огромными глазами, а я покрываюсь дрожью. – Но твоя тетя ничего не почувствовала, просто подняла их и унесла на задний двор, будто переносила корзинки с цветочками.
Мне становится не по себе. Я натянуто улыбаюсь и отмахиваюсь:
– Что ты выдумываешь! Чушь какая-то.
– Я не выдумываю.
– Откуда ты вообще об этом знаешь? Круглосуточно, что ли, следишь за ними?
– Нет, я ведь не маньяк.
– Уверен?
– Слушай, Ариадна, я не собирался ни за кем наблюдать. Веришь? – Хэйдан останавливает меня, прикоснувшись к локтю, и виновато опускает глаза. – Так вышло. Я просто однажды заметил нечто странное и не смог об этом забыть.
– И что ты заметил? – торопливо спрашиваю я. Понятия не имею, хочу ли я услышать ответ. Но пути назад нет. – Что так тебя поразило, что ты устроил слежку?
– Не хочу рассказывать.
– Чего вдруг?
– Не знаю. Это пугает меня, пожалуй. – Хэйдан потирает ладонью лицо и хмыкает. В его глазах мелькает усмешка: – Я ведь трус и всегда им был. Года в три ехал на карусели и думал: черт подери, мне конец, мы все умрем.
– Хэрри, рассказывай!
– Но…
– Рассказывай! – я смотрю парню прямо в глаза и стискиваю зубы. Он должен прямо сейчас объяснить мне, в чем дело. Прямо. Сейчас. – Давай!
Хэйдан застывает на несколько секунд, а затем послушно начинает:
– Я опаздывал на воскресную службу. Все уже собрались в церкви. На площади было тихо и пусто. Тут я заметил человека у дверей. Это была твоя тетя Норин. Меня в то время еще не волновали все эти штучки и рассказы людей в том числе. Я подошел к ней, хотел поздороваться… А потом увидел, как она пытается взяться за дверную ручку.
– И?
– У нее не получалось.
– В каком смысле?
– Не знаю, как объяснить. Правда, не знаю! Она протягивала руку, но какая-то сила не давала ей прикоснуться к двери. Будто бы возникала стена.
– О чем ты говоришь, – испуганно шепчу я.
– Твоя тетя рычала, ее лицо… оно было бледное.
– Рычала?
– Скорее шипела, как змея. Отчаянно пыталась прикоснуться к двери и злилась, что у нее не получается. Я жутко испугался. Сказал что-то, она меня заметила, резко повернула в мою сторону голову. А потом побледнела еще сильнее, хотя, признаться, я и не думал, что кожа у людей бывает такого цвета, и убежала.
– Убежала?!
– Да.
Мы молчим. Хэйдан смотрит на меня, я смотрю на него, а сказать нечего. О чем этот парень толкует? Он что, спятил? Рассказывает что-то немыслимое.
– Интересная пилотная серия в твоем сериале, – наконец говорю я и иду в сторону дома. Хэрри бежит за мной:
– Ари, подожди!
– Ты себя слышишь? Моя тетя рычала? Пыталась прикоснуться к дверям церкви, но не могла? Что это за выдумки?
– Но это правда! – горячо восклицает парень.
– Правда? Это бред.
– Зачем мне лгать?
– Откуда я знаю! Разве человеку, который увлекается сталкерскими штуками, можно доверять? Нет. Вряд ли.
– Ничем таким я не увлекаюсь. Просто хочу понять, что видел.
– И какие предположения?
– Ну…
– Что?
– Ты сама знаешь.
– О чем знаю? – я резко останавливаюсь и лихо оборачиваюсь, едва не столкнувшись с парнем лицом. – Что тетя Норин – ведьма, которой Господь Всемогущий не позволяет пересечь порог церкви?
– Я понимаю, звучит это странно.
– Не просто странно, Хэрри. Попахивает сумасшествием. Но… окей. – Я с усилием сглатываю. – Допустим, ты не врешь. Тогда выходит, что и я…
– Наверное, – нерешительно соглашается парень, – чисто теоретически.
– Чисто теоретически мне бы сейчас ударить тебя, Хэрри Эбнер Нортон, и уйти.
– Но ты ведь не сделаешь этого?
– Я подумаю.
Озадаченно оглядываюсь и прикусываю губу. Итак, кажется, парень спятил. Но он же не может спятить одновременно со мной, а я ведь тоже вчера видела нечто довольно-таки странное. Вдруг мы не ошибаемся?
Неожиданно я вижу перед собой церковь. План в моей голове созревает молниеносно. Я сжимаю кулаки и срываюсь с места.
– Ты куда? – недоумевает парень.
– Теорию проверяют на практике.
– Ты о чем?
– Если тетя Норин не смогла пересечь порог церкви, то и я не смогу. Верно?
– Ты хочешь попробовать?
– Я хочу убедиться в том, что у тебя поехала крыша.
Замираю перед высоченными деревянными дверями и втягиваю в легкие воздух. Не любила никогда подобные места. Может, теперь моя неприязнь обретет смысл?
Так. Соберись! Я вытягиваю руку и с силой стискиваю зубы. Не сходи с ума, Ари, ты не делаешь ничего опасного или противоестественного. Просто открой дверь!
– Давай, – шепчу я, распахнув глаза так широко, что их щиплет, – давай же!
Я протягиваю ладонь и осторожно касаюсь пальцами медной потертой ручки. Жду грома, молний, жаб в виде осадков, однако ничего не происходит. Внутри сразу же становится так спокойно, что у меня подгибаются колени. Черт возьми! Солнце палит с прежней силой, на небе ни облачка. Да и чувствую я себя нормально.
Перевожу взгляд на бледного Хэрри и торжественно объявляю:
– Я не проклята!
Парень усмехается и потирает переносицу.
– Ты уверен, что не принимал в тот день ничего… противозаконного?
– Ты про наркотики? Ты про меня и наркотики?
– Я тебя совсем не знаю, – пожимаю я плечами, а затем усмехаюсь: – Ладно-ладно, я пошутила. Но сам подумай: должно же быть объяснение твоим галлюцинациям.
– Это не галлюцинации, – настаивает Хэйдан. – Я знаю, что видел.
– А еще ты знаешь, что молния не поджарила меня, как бекон.
– Не поджарила, но, может, она не поджаривает хороших ведьм, а?
– Сейчас договоришься, и я сама тебя поджарю.
– Ну, ладно, как скажешь. – Хэрри кивает, и мы продолжаем двигаться к дому. Он молчит всю дорогу. Идет, опустив голову. Потом, остановившись напротив нашего коттеджа, тяжело вздыхает и кривит губы: – Здесь столько поколений Монфор жили. Откуда мы знаем, чем они занимались и кем были.
– В Астерии полно старых домов, Хэйдан.
– Старых домов – да. Но старых секретов – нет, – он пожимает плечами и уходит.
Я открываю входную дверь как раз в тот момент, когда на кухне кто-то говорит:
– Сделаем это сегодня.
Сделаем что? Хмурю брови и громко хлопаю дверью.
– Я дома! – Тут же становится тихо. Сбрасываю с плеча сумку. Эти тайны доконают меня. Я уверена. Медленно плетусь по коридору, вдыхая запах трав и настоек, и растерянно смотрю по сторонам, будто бы ответы витают вокруг меня: в этих старых фотографиях, на пыльных полочках, внутри потрескавшихся стен.
Останавливаюсь напротив черно-белого выцветшего снимка и наклоняю голову. На меня смотрит молодая улыбающаяся девушка со светлыми волосами. Рамона Монфор. Не знаю почему, но внутри у меня все холодеет. Касаюсь пальцами стекла, прикусываю губу. Я никогда не думала, что у моей семьи есть тайны; что за стенами скрываются секреты. Мне казалось, мы вполне обычные. Нервная мама, молчаливый отец, надоедливая сестра. Разве таких мало? Они везде и всюду. Куда ни взгляни, все живут одинаково. А тут оказывается, что за пеленой обыденности скрывается целая история поколений. Милый маленький город и слухи, предубеждения. Клеймо, о котором моя мама никогда мне не рассказывала.
– Рамона говорила, люди слишком глупы, чтобы быть счастливыми, – говорит тетя Норин, и я невольно вздрагиваю. Как она так неожиданно оказалась рядом? – Прости, я не хотела тебя напугать.
Да? Потому что мне кажется, все только этим и занимаются: хотят спровоцировать у меня сердечный приступ. Откашливаюсь и киваю:
– Она не похожа на сумасшедшую, у девушки огромные глаза, добрые. Я хотела бы с ней познакомиться. Возможно, она смогла бы ответить на мои вопросы.
– Скажем так, Рамона отличалась от других.
– Разве это делает людей ненормальными?
– Это делает их одинокими. – Тетя Норин вновь нервно потирает шею и переводит на меня пронзительный взгляд: – А когда люди одиноки, они сами на себя не похожи.
В какой-то момент воротник ее свитера опускается, и я замечаю татуировку на ее шее. У меня, кажется, глаза на лоб лезут. Никогда не подумала бы, что тетя Норин добровольно согласилась на тату! Вот это да.
– Последствия бурной вечеринки? – удивленно спрашиваю я.
Норин не сразу понимает, о чем я. А когда понимает, бледнеет и опускает руку. Может, поэтому она постоянно носит свитера под горло? Скрывает татуировку. Не поверишь, что я действительно увидела нечто подобное у этой женщины.
Тетя Норин – правильная и гордая особа, жизнь которой подходит для героев романа о Средневековье. Она вкусно готовит, красиво говорит, много читает, играет на фортепиано. Она педантична и непоколебима, как и все персонажи в книгах Жюльетты Бенцони! Разве она могла дать добро на тату в виде перевернутого треугольника?
– В молодости мы совершаем ошибки, – наконец отвечает она, растянув губы. Но на улыбку это совсем не похоже. Мне даже становится жутко. – Я много чего натворила.
Это уже совсем не смешно. Я хочу съязвить, но не могу шевельнуться.
– Ты хороший человек.
Мы смотрим друг на друга. Норин словно говорит: я знаю, что ты сомневаешься, что ищешь ответы на вопросы, о которых лучше бы забыть. Она касается пальцами моих волос, заправляет их за уши. Продолжает глядеть мне прямо в глаза и шепчет:
– Все мы хорошие люди, когда хорошо притворяемся.
На ее лице неожиданно появляется ухмылка, и Норин уходит, оставив меня в полном замешательстве. Я не могу дышать. Смотрю ей вслед и хватаюсь руками за горло. Меня трясет. Неожиданно я верю в то, что моя тетя может быть опасной.
Черт возьми, сердце у меня бьется где-то в висках, я смотрю на стену, гляжу в глаза Рамоны Монфор и застываю. Кто же вы? И почему мне так страшно?
О проекте
О подписке