Сделав пару поворотов, полицейские толкнули уставшего эфилеана в коридор с камерами для заключенных, давая возможность двигаться самостоятельно. Камеры были действительно переполнены. Те, кто выглядел поспокойнее и носил более-менее приличную одежду, сидели в отсеке по нескольку человек. Но в случае скитальца полицейские, заприметив явные признаки проявления Бездны страха, которые эфилеан прекрасно сыграл, проводили его по коридору в отдельный.

Скиталец пробежался глазами по всем отсекам: никого, кто бы подходил по описанию. Все люди. Ни одного эфилеана. Престарелые бедняки, шлюхи, спящие растаманы… Но тут раздался рев. Одна из дальних камер. Голос определенно звучал оттуда.

По телу скитальца пробежала едва заметная дрожь. И вот снова раздался голос, до боли наполненный страхом ничего не услышать в ответ. Немного помолчав, заключенный в третий раз прокричал имя:

– Э́ЛЕН!

И в тот же миг бесполый, безликий скиталец в платке был раскрыт перед обезумевшим миром – им оказалась молодая эфилеанская девушка.

За решеткой стоял чрезмерно высокий мужчина средних лет. Голова перемотана старыми рваными бинтами, а одет он был в балахонистые лохмотья светло-бежевого цвета. Опираясь на решетки, здоровяк с опаской взирал на Элен и, судя по приоткрывшемуся рту, собирался обратиться к ней, но так и не решился в присутствии людей в форме.

Один из полицейских заметил это и, толкнув напарника в бок, с ухмылкой произнес:

– Гляди-ка, этот гигант хочет поговорить с ней.

– Животные в людских оболочках… – с презрением выдал второй.

– Полегче. Некоторые из них, например барьеры, с волосами и глазами цвета снега, умные, как люди.

– Да знаю. Я не вылезал из городских мест всю жизнь, пока меня не сослали в эту забытую богом дыру, и снеговолосых там много было. Ты, кстати, защищаешь их, что ли? С эфилеанами на коротком поводке?

– Гниль джелийская, конечно нет! – возмутился напарник. – Тетя живет на Солис-ден. Все уши прожужжала про эфилеанских «белянок».

Полицейский, что с презрением отзывался об эфилеанах, потерев голову и осмотрев камеры, обнаружил только одну свободную и приметил:

– Если посадим их вместе, можно будет записать еще одного, и тогда точно выполним месячный план. Я в кой-то веки отдам тебе долги.

Дверь камеры распахнулась, люди толкнули Элен внутрь, и она упала на бетонный пол. Щелкнул замок, и мужчины направились к выходу, как ни в чем не бывало беседуя о том, какую рыбу сегодня съедят.

Заключенный не помог Элен встать. Он осмотрел ее с ног до головы: дикое лицо эфилеана было грязным, с мелкими порезами и ссадинами после долгой дороги в Бездне страха, а на голенях «красовались» воспаленные раны с засохшей кровью.

Здоровяк нахмурился и произнес:

– Как наступит рассвет, я отправлюсь на восток от тюрьмы. – Он указал на раны на ее ногах. – С такими порезами не сможешь идти, а если и доковыляешь, то не раньше, чем через несколько недель.

Приглядевшись, Элен сквозь лохмотья заприметила смуглую кожу. Но главное, что выдало огромного скитальца, – песочные глаза. Элен сразу поняла, кто перед ней.

– Элементалий земли! – восторженно вскрикнула она, и тот резко закрыл ей рот огромной ручищей и зашипел.

Эти эфилеаны имели невероятную физическую силу, непробиваемую защиту и глаза, которые ни с кем нельзя было спутать.

От прикосновения к дикарке в платке противовидовый животный инстинкт ^[2] сразу дал о себе знать легкой дрожью в руках и страхом. Но ощущения были слабыми, и гигант понял: девчонка – не хищный эфилеан, а такой же стихийник, как и он. Но какой стихией Элен обладала, он не разобрал, да и спрашивать не стал. И слава Джелиде, что не стал! Стоило здоровяку узнать, кто перед ним оказался, и в тот же миг Элен пришел бы конец.

– Откуда имя мое узнал? – спросила она.

– От ведьм, – усмехнулся эфилеан и пригляделся к ней. – Странная ты. Я давно не видел бледных веснушек.

Элен поморщилась и соврала:

– Бабка моя под солнцем торчала постоянно. Подарила гены такие. Не пялься.

Говорить дикарка старалась без дерзости, мягко – у нее уже был план на здоровяка. Элен ранена, а эфилеану земли не составит труда поднять пять таких, как она, чтобы донести до Кампуса. Главное, чтобы из-под желтого платка не пробились ярко-красные пряди. Если цвет волос раскроют – не видать ей дороги к мечте. К цели. К Кампусу.

– Я шел по твоим следам со Скалистого порога. Затем поймал ведьм, которых ты пытала. Тех, которые выжили. Кстати, плохо ты их пытала, они тебе ничего не сказали. Но под моей хваткой раскололись и дали координаты. Моя слежка за тобой принесла плоды, и теперь я знаю, где Кампус.

Элен не стала терять драгоценное время – вот он шанс! – и начала свою чувственную и наигранную речь:

– О святая Джелида, если ты поможешь мне добраться туда, я не останусь в долгу! Мы же оба скитальцы, оба желаем мира! – почти молящим голосом произнесла она, положив руку на его ладонь, изо всех сил скрывая дрожь инстинктов.

Женский шарм – сильная штука. Этому эфилеан научилась у людей. Точнее, у шлюх в порту, где выросла, наблюдая, как девицы получали желаемое благодаря женской «магии».

Здоровяк слегка сощурил глаза, пытаясь понять ее уловки, но игра дикарки была настолько убедительна, что он на мгновение ослабил бдительность и выдал:

– Я преследую только то, что приносит мне выгоду. Ты помогла мне узнать координаты, – эфилеан земли снова поморщился. – Мы идем в Кампус, где, как сказали ведьмы, «плодится мир». А он дается тем, кто не только желает его, но и готов дарить в ответ. Джелида… Ладно, черт с тобой, помогу. – Он затих, а затем нахмурился еще сильнее. – Но если ты вздумаешь подставить меня, пока мы будем в пути, я раздавлю тебя этой самой рукой, к которой ты сейчас прикоснулась.

Позиция эфилеана земли для Элен была предельно ясна.

* * *

С наступлением рассвета здоровяк разогнул прутья камеры. Они вышли из нее, обошли беспечно спящих полицейских на входе, где Элен подобрала свою котомку, и бросились в бега. Скорость эфилеана земли была значительно ниже скорости Элен из-за роста и массы, но если выбирать между вариантами: сидеть в камере еще неделю и ждать, пока заживут раны, или добираться до Кампуса, сидя у кого-то на спине, – выбор был очевиден.

Из-за телесного контакта инстинктивный страх сопровождал их на протяжении всего пути. Находиться так близко с не своим подвидом – всегда напряжно. Однако если бы здоровяк оказался, например, ночнорожде́нным или эфилеанским волком, Элен не рискнула бы подойти к нему ближе чем на пару метров. О поездке на спине и речи бы не шло: природа четко расставила границы в эфилеанских инстинктах, обозначив, кто «добыча», а кто – «хищник».

Путь, что лежал от тюрьмы до координат Кампуса, был открыт и даже безопасен. Если не учитывать отравленную землю, где когда-то джелийские ведьмы неудачно провели эксперименты. Колдовская химия Джелида-ден прославилась своей токсичностью во всем мире. Дышать в таких местах было нечем, а координаты, как назло, указывали, что путь лежал недалеко от них.

После долгих часов дороги элементалий земли резко остановился.

– Что встал? – возмутилась Элен. – Давай, вперед.

– Святые пески… гнилью воняет.

– Чего?

– За нами следят. Спускайся, быстро.

Спрыгнув с его спины, Элен осмотрела местность. Все, что их окружало, – только лес и запах ведьминских химикатов, что уже ощутимо витал в осеннем воздухе Джелида-ден.

– Выходи! Я засек тебя! – вдруг басом прорычал здоровяк.

После его рева послышалось шуршание листвы, а затем из тени показался женский силуэт.

– Гниль, – еле слышно вырвалось из Элен.

Ведьма в безмолвии разглядывала скитальцев. Ее черные волосы были растрепаны, на теле висели лохмотья, на лице засохли куски грязи. По одним глазам можно было понять, что с ней что-то не так. Химикаты здешних мест делали свое дело: прогнившим отродьям тут больше не было места, а те, кто оставался вблизи пропитанных химией земель, постепенно отравлялись своим же творением. Тело ведьмы, начиная с бедер, было покрыто засохшей кровью, будто она вылезла из пасти самой бездны, а на шее виднелись синие вскрывшиеся и гниющие волдыри.

– У нас ничего нет. Ты одна против двоих, – рявкнул эфилеан земли.

– У вас есть то, что намного ценнее денег, – хихикнула ведьма.

– Некромантка… – здоровяк громко сглотнул и пошатнулся.

Дороже денег и информации могла быть только плоть. Ведьма, узрев элементалиев, встала на позицию хищника, а они перед лицом некромантки стали добычей.

Ведьма вцепилась в ремень на бедрах и схватила самодельный клубок взрывчатки.

– Уже в штаны наложил, камнеголовый? – не медля, Элен вырвала кинжал из-за пояса здоровяка и устремилась к той, которая желала предать их тела некромантии.

Ведьма, замешкавшись с порошковыми взрывчатками, оказалась в удушающем захвате.

– Быстрее! – сжимая тонкую шею, закричала Элен.

Элементалий сорвался с места и с размаху нанес удар тяжелой рукой. Едва устояв на ногах от силы отдачи и слегка отступив назад, Элен чуть не выронила ведьму.

– Плоти, значит, нашей захотела, гнида? – рассвирепел здоровяк.

Серия тяжелых ударов разбила череп ведьме. Элен опустила руки – гнильное тело упало на землю.

– Добей ее, – вытирая кровь с кулаков о свои лохмотья, сказал элементалий.

– Ее дни и так сочтены. Оставим ее отравляться.

Услышав это, здоровяк медленно повернулся к Элен и подозрительно произнес:

– Почему не добьешь гниль? Ты вроде как эфилеан стихий.

– На кой, джелийский хрен, она мне сдалась? Нужно спешить.

Немного помолчав, он все же повернулся к ней спиной, давая понять, что их путь еще не закончен.

Просто чудо, что здоровяк не стал настаивать, и они оставили ведьму недобитой. Стоило Элен раскрыть себя, показать стихию, и дорога до Кампуса для нее мгновенно бы закрылась. Узрев яркий огонь, эфилеан земли незамедлительно бы атаковал. Как и все, кто видел пламя в эфилеанских руках после событий Огненного геноцида. А с ранами на ногах было бессмысленно противостоять камнекрушителю, размером как три Элен.

Ее скитания длились уже много лет и начались с прибрежных краев восточных земель портового города Шосс – места, которое Элен так сильно ненавидела. Однако порт, где происходили все сделки между живущими на этом материке и гостями с дальних земель, дал ей возможность выжить.

Выполнение грязной работы, грабеж, зачистка недоброжелателей заказчика, слежка, ну и, конечно, попытки собрать хоть какую-то информацию о Кампусе. Расспросы иностранцев, угрозы, пытки – такой была ее жизнь с ранних лет после того, как человеческую семью распустили и эфилеанское дитя бросили в порту.

«И кто бы мог подумать, что цель моих поисков изначально была спрятана на нашей земле гнили и льдов! В густых лесах, расположившихся почти вплотную к отравленным землям. Здесь не было дорог для человеческого транспорта, так что люди сюда не совались. Тут больше никто не жил, а те, кто оказывался неподалеку, постепенно отравлялись химией из почвы. Найти Кампус в таких дебрях почти невозможно!»

– Ты подозрительно молчалива. Удумала что? – прерывисто прозвучал голос эфилеана между жадными глотками воздуха. Он старался не сбавлять темпа.

– Мне тебя песнями развлекать?

– Прибереги. У нас намечается ночлег.