13

– Привет, мои дорогие! – громкоголосая Наташка, выбежала с веранды и кинулась обниматься с гостями. – А как выросли-то, а как загорели-то! Ой, наоборот, бледненькие какие! – хохотала она, продолжая тискать и целовать друзей, приговаривая словами из известного советского мультфильма. – Идемте, идемте, как давно мы не виделись! Проходите. Игорь – на заднем дворе, мангал разжигает.

Словно вихрь, она без умолку болтала и кружила вокруг гостей, предлагая тапочки, выхватывая сумку из рук Яны, и подталкивала друзей ко входу в дом.

– Натаха, погоди ты! – сопротивлялся Сашка ее напору. – Я к Игорю пошел, а вы тут поболтайте пока, а потом к нам. Если помощь нужна будет, зовите. – И, не дожидаясь ответа девчонок, тут же ретировался.

– А мальчики где? Что-то тихо у вас.

– Янка, ну какие мальчики? К бабушке мы их отправили. Вон, через две улицы. С ночевкой забрали.

– Ну вот…

– Тебе ну вот, а у меня от их выкрутасов уже глаз дергается, пусть вон Кожевниковы своих отпрысков повоспитывают. Все в них пошли, неуправляемые совершенно, знаешь! Я им одно, а они свое, я им говорю, а они опять по-своему, ну хоть кол на голове теши! И знаешь, что? Игоря они, главное, слушаются, а меня вот – ну ни капли… Ян, ты что расстроилась? Да ладно тебе, мы их утром вернем домой, поиграешь с ними! Ну, чего ты, Ян? Ты чего ревешь-то? – растерянная подруга прижала рыдающую Янку, приняла в свои материнские объятия. – Ян, что случилось, Яна? Тебя Сашка обидел?

Та лишь бессвязно промычала, пытаясь подавить всхлипы, но ничего не получилось, замотала головой.

– Так, все, хватит реветь. – Наташа взялась утирать натянутым на кисть рукавом трикотажной кофты слезы со щек Яны. – Я знаю, что мы сейчас сделаем. Мне помощь твоя нужна, пойдем, подруга.

Она схватила Янку за руку и потянула за собой в дом, идя напролом, не останавливаясь, словно боялась, что та начнет сопротивляться.

– Идем, идем. Я тебе сейчас погреб покажу свой, обновленный. Игорь же мне стеллаж смастерил, для бутылочек специальный такой, знаешь? Как у настоящего винодела! Так, одевай вот эту кофту, – она схватила с вешалки старый вязаный безразмерный кардиган, висевший тут, возле входа в подвальчик, в роли спецовки.

– Наташ, зачем, я утону в нем.

– Одевай, я сказала, поговори мне еще. Там чать не теплынь тебе. А, – махнула рукой, – откуда тебе знать! Одевай, давай, вот пуговицу сверху застегни, –  хлопотала она.

Сама накинула теплый пиджак, так же видавший виды, и открыла большим винтажным ключом дверь в подвал. Янка улыбнулась.

– А вдруг там Карабас-Барабас?

– Дура ты, хоть и красивая. Еще про Кощея вспомни.

Пока спускались в тусклом свете по ступенькам вниз, Яна, чуть успокоившись, спросила:

– Наташ, чем помочь тебе? Я ж не умею ничего. Картошку что ль перебирать?

 Наташка обернулась, засмеялась заливисто, звонко.

– Что, испугалась, подруга? Нет, не боись, не картошку. Мы ее уже посадили. Не это от тебя требуется. Тут, понимаешь, такое дело… Я сделала несколько сортов вина, а какой лучше рецепт, нужно определиться. А моему Гоше, ну ты знаешь, ему – все одно, лишь бы в стакан булькало.

– Наталья, ты забыла, наверное, я не пью!

– Я и не прошу пить, Ян. Чать от глотка ничего с тобой не случится? Я же тебя не прошу напиваться… Мне понимаешь, очень тонкий вкус нужен, – Наташа преданно смотрела в глаза и говорила так серьезно, что никак нельзя не поверить. – А ты как раз трезвенник. И оценишь. Я тебе по чуть-чуть. По глоточку. По маленькой ложечке, – она пошерудила рукой в глубоком кармане пиджака и выудила оттуда десертную ложку, – Видишь?

Яна сдалась. В конце концов, она могла выпить по праздникам бокал вина или шампанского. А тут, ну что ей с этой ложки будет? Вторую деревянную дверь, обшитую отражающим блестящим материалом, Наташка открыла играючи, заговорщицки подмигнула и включила освещение. Яна присвистнула.

– Ого, Наташ, да тут как в музее! Все так аккуратно, по полочкам.

– Подожди, я сейчас, – хозяйка кладовой полезла куда-то за пустой деревянный короб и вытащила две складные скамеечки с мягким тканевым сиденьем. Расставила, широко махнув рукой в приглашающем жесте. – Прошу вас, мой дорогой дегустатор. Звезд не прошу, хотя бы просто попробуйте.

 Янка засмеялась, присела на стульчик, засучила рукава.

– Ну что же, подавайте ваши суперсорта домашних вин. Я испробую!

– Ага, сейчас. Вот, смотри. Видишь, полочки! Все лежит, как прям я и мечтала.

Наташка поочередно вытаскивала бутыли темного стекла из ячеек и, сверяясь с надписями, отбирала некоторые из них, расставляя возле Янки на полу. Поставила штук семь, посмотрела на Янку, кивнула каким-то своим мыслям, слезла с приступки и присела рядом. – Ну, что? Поехали! Вот это у нас яблоко-смородина. Угу. Сахара на литр, ага, 5 дней, угу, потом крепила… Так. Короче ладно, давай, пробуем. А что не понравится, то мужикам утащим.

Янка хихикнула. Наташа всегда поражала ее своей прямолинейностью. Вот и теперь не выбирала слов – как думала, так и говорила. Доморощенный винодел откупорила бутыль, пробка отлетела, как от шампанского, врезалась в потолок и тут же упала к ногам.

– Не добродило, что ли? – Наталья заглянула в горлышко одним глазом, понюхала. Отхлебнула. – Слушай, оно с газиками получилось, как игристое. Пробуем!

Аккуратно налила в ложечку содержимое из бутылки, протянула Яне. Та с сомнением посмотрела на розовую жидкость, но попробовала.

– Аромат потрясающий. И вкус неплохой.

– Неплохой, – передразнила Наташка, выуживая маленькую мензурку из второго кармана пиджака. Тут же налила в нее грамм тридцать вина и протянула подруге.

– Наташа, ну договорились же!

– И я про что. Газики-то ты не ощутила! Как в шампанском, Ян! Пробуй уже…

На седьмой бутылке Яна захмелела. Маленькие стопочки оказались коварней полного бокала вина. Она так увлеклась вкусами, что потеряла счет выпитому. Наташке только того и надо было, полезла за второй партией бутылей.

– Вот, пробуй, – сунула в руки снова наполненную пластиковую посудинку. – Это чуть старше, но тоже смесь.

– Я уже ничего не чую…

– А и не надо. Просто если невкусно, скажи.

– Вкусно, Наташ, но я, кажется, пьяная. Я не могу. Больше… Не могу, не могу… – истерический смех перешел в скулеж, а потом в рыдания. Янка склонила голову на колени, не сдерживая слез, просипела: – Наташа, ты это специально…

– Конечно, специально. С тебя как вытащишь по-другому? Она подсела поближе и, обняв Янку за плечи, строго сказала: – Ну, давай, давай, реви и рассказывай, от чего это тебя снова, как палку, выпрямило?

– Я на УЗИ ходила сегодня.

– Опять…

– Опять, Наташ. Живот болел, решила провериться.

– Ну и?

– И знаешь, кого я там встретила?

– Кого?

– Евку, дрянь эту, – выругалась Янка.

– Кого?!

– Да, сидела там, трещала по телефону. Беременная. Срок большой, рожать скоро…

– Янка снова уронила лицо на колени, а плечи затряслись.

– И ты что, реветь из-за нее?

Яна поднялась, рассмеялась.

– Нет, ты знаешь, не из-за нее. Из-за себя. Думаю, дура я, понимаешь. Всю жизнь опасаюсь что-то сделать не так. А эта гадина ничего никогда не боялась. И идет по жизни, все везде успевает, даже ребенка вот…

– Подруга моя, погоди, успокойся!

Янка посмотрела под ноги, схватила повалившуюся бутыль, из числа продегустированных, открыла и хлебнула из горла.

– Ого, ты давай это, расскажи сначала, – опешив от ее смелости, пробормотала Наташка. .

– А что рассказывать, Наташ?! Думаю, или ребенка из приюта взять, или с Сашкой развестись к…

–Ох, час от часу не легче, – она взяла у Янки вино и тоже отхлебнула. – А чего не прикопать его сразу? К чему эта вся бюрократия?!

– Зачем я Сашу мучаю, зачем, Наташ? Он ведь здоров, может с кем получится у него ребеночек, не со мной, убогой. Просто лучше сразу отпустить, измену я не прощу.

– Что-то бред какой-то пьяный, дорогая моя, ты несешь. Зачем изменять, разводиться, вы оба здоровы, друг друга любите.

Янка усмехнулась.

–Да, и семь лет семейной жизни оказались безрезультатными. Нет, Наташ. Здесь к гадалке не ходи, не судьба нам, – она приложилась ещё раз к горлышку, глотнув, протянула его Наташке. – Ну или взять ребёнка из детдома. Хотя мы этого не обсуждали. Я за, но мне кажется, что Саша не захотел бы воспитывать чужого ребёнка.

– Яна, ты запуталась совсем. Вам, может, на море съездить, отдохнуть?

– Какое море… Это все уже было, сама знаешь. Пойдем, Натуль, наверх, пока я своими ногами дойти могу.

– Ян, ты подумай хорошо, я тебе говорю. Ребеночка вам надо взять, хорошенького. Выбрать, понимаешь. Чтоб понравился. Там приходишь, на курсы специальные записываешься и с детьми разными знакомишься, я читала про это, – с важным видом глаголила захмелевшая Наташка. – И потом, вам же никто не навязывает. Не захотите, не возьмете!

– Ты как про покупку игрушек говоришь, Наташ.

– Ну так оно и есть если? Я ж ничего не придумала. Погоди ты со своим разводом. Не убивайся из-за этой Евки. Бог с ней, прости и отпусти, как говорится. Ну что ты на меня смотришь? Не реветь! Не реветь, я говорю! – она порывисто прижала к себе подругу. А потом продолжила: – И, правда, пойдем-ка наверх, холодно тут. Знаю я, чем тебя полечить. Сейчас музыку врубим и будем танцевать! Бери.

Она всучила Янке пару бутылей вина, сама еще парочку прихватила, и одновременно поддерживая, направила подругу к выходу.

14

Смеркалось, но вечерней долгожданной прохлады не случилось. Было душно, словно летом. Наташка заставила всех переодеться для купания в бассейне. Он, конечно, был детским, но поплескаться и подурачиться места хватило всем. Потом она притащила светомузыку, еще и установила полив с разбрызгивателем возле бассейна. И они на пару с Янкой устроили танцы в полупустом круге, под струями воды.

– Ты посмотри, что они сегодня вытворяют, Сань! – Игорь, развалившись в садовом кресле, веселился, наблюдая за девчонками.

– Ага, пусть.

– Я не видел никогда Янку под хмельком. Озорная она у тебя. А я все думаю, что у них общего с Натальей моей. Совершенно ведь разные характеры, с первого взгляда.

Сашка в ответ только улыбнулся. Веселого в поведение жены он видел мало, чувствуя скорее исходившую от нее волну боли и какого-то отчаяния.

– Что у вас там, ну, с малявками, не получается никак?

– Нет, Гош, не выходит.

–Ну, а вы хоть стараетесь?

Сашка усмехнулся:

– Не то слово, стараемся.

– А врачи что говорят? Может обследования какие-то новые есть?

– Уже все обследовали, вдоль и поперек, не поверишь. Сроду столько по больницам не мотался, сколько по этому вопросу. Денег уходит на клиники эти, анализы и прочее, а толку…

– Слушай, но сейчас же есть это, как его там, ЭКО. После него практически все рожают!

– Это ЭКО если по льготе, то ждать почти год, да и пить там эту гадость пачками, ну, гормоны. А бывает, что от этого и толку нет. Да и никто нас не возьмет, наверное. Потому как обследование показывает, что она совершенно здорова.

– А ты?

– И я здоров. Врачи мне предлагают рассмотреть вопрос о суррогатном материнстве.

– Это жестоко, Саш! По отношению к Яне жестоко!

– Знаю, потому и не согласен.

– Прям не знаю даже, Санек! Слушай, ну может за деньги все-таки это ЭКО сделать? Там, наверное, разберутся, как поступить, тем более раз вы оба здоровы. Найдем через кого, связи есть.

– Не по душе, если честно, нам эта процедура, Гоша. Там, знаешь, тема такая, прижиться могут сразу несколько эмбрионов, а убирать потом надо всех, кроме одного. Иначе – слишком большой риск возникновения патологий у оставленных… Это для нас равносильно тому, что своих же детей убить. В общем, мы против такого. Да и видишь, ЭКО это делают, когда пара по медицинским показаниям детей иметь не может. А у нас чертовщина какая-то. Я думаю, может из-за меня все-таки проблемы. Была бы Янка с другим, уже куча детей бы бегала за ней.

– Саш, стой, стой. Не туда мыслишь, друг. Вам без друг друга никак. Ты же не сможешь…

– Не смогу.

– Может быть, вам стоит из детдома взять малыша?

– Он же не родной, понимаешь, будет. Как его принять? Я не знаю, смогу ли полюбить. Давай, Гоша, выпьем, и поддержим наших девочек, потанцуем, что ли. Когда еще так повеселиться сможем!

– Ну, пойдём, пойдём! – и, чокнувшись с другом бокалами, Игорь закричал в сторону импровизированного танцпола: – Девчонки, мы сейчас к вам придем!

Янка разошлась не на шутку, ее словно подменили. Она танцевала, визжала, прыгала под каплями распыляющейся воды неустанно. В какой-то момент ее поймал в свои крепкие объятия Сашка.

– Малышка, ты чего это сегодня чудишь?

– Мм-м, милый, я не чудю… Не чижу… Я пьяная. Это Наташка все, она меня споила.

– Янка, – рассмеялся муж, – ты же завтра умирать будешь с похмелья, ты же не пьешь никогда, тем более столько!

– Да? А надо! Знаешь, это так весело, ик!

– Так, ты замерзла, мелкая.

– Да, согрей меня. Полюби прям сейчас, Саша. Хочу тебя, слышишь?

– Ого, ты ли это, девочка моя? Ну что же, – он прикусил ее за мочку уха и, слизав в шеи капли воды, прошептал, – Я согласен. Только командуешь парадом ты.

В глазах Яны лишь на миг промелькнул испуг, но тут же исчез, затмленный куражом разгоряченной крови. Янка потянула мужа за руку.

– Пошли, я знаю одно классное место!

– Все, я сдаюсь, веди, – рассмеялся он, подняв ладони вверх.

– Не смейся, – Янка подалась вперёд, вышагивая по тропинке, забавно вихляя задом, обтянутым в черный купальник. Довела любимого до машины и открыла ему дверь. – Прошу!

– Мм-м, Яночка, я весь твой, – проворковал Сашка и залез внутрь автомобиля.

– Еще бы!

Янка, повизгивая, забралась верхом на мужа и захлопнула дверь. Для нее сейчас стало вдруг важным проявить себя, почувствовать свободной, распущенной, такой, какой быть нельзя. Ну и черт с ними, с этими правилами! Страсть разливалась жидкой лавой по венам, приправленная перчинкой легкого вина, смывала все предрассудки. Она здесь и сейчас хочет любить своего мужа, и никто ей этого не запретит…

Через несколько минут Янка уже сладко посапывала на плече у Сашки. Вот только она стонала и извивалась, как дикая кошка, но как только дошла до пика наслаждения, силы вдруг покинули ее. Тело обмякло, и она, прижавшись к мокрому плечу мужа и сладко зевнув, пробормотала:

– Я не смогу без тебя, Саш…  Не смогу…

15

Тук, тук, тук, тук, тук…

Да что же это такое! Кому неймется…

Каждый этот самый тук отдавался в голове дикой болью так, что хотелось выть.

Тук. Тук.

Яна открыла глаза. Больно. Закрыла. Протянула руку, пощупала рядом. Никого. Хотелось позвать Сашку, но из горла вырвался какой-то устрашающий хрип. Боже, Яна, ты ли это? Со стоном она перевернулась на бок, диван издал тревожное шр-р-р, и вроде бы совсем тихонечко, но по ушам резануло, и снова – боль. А потом опять это «тук, тук».

Яна все-таки открыла глаза. Находилась она в гостевой комнате, на разложенном диване. Тяжелые шторы из габардина задернуты, но в тонкую щель проникает солнечный свет. Явно, что уже позднее утро.

Тук. Тук.  Осмотревшись, она увидела, что двери в спальню прикрыты неплотно. Видимо, когда выходил Сашка, не закрыл до конца. Эта его вечно дурацкая привычка! Так может и не слышала бы она этого гадкого стука. Попыталась сесть, но комната поплыла, и она со стоном вновь рухнула на подушку. Вот это да! Вот это она вчера употребила чересчур! Надегустировалась от души. И ведь Наташка предупреждала, что хватит. Но ее как черт толкал – выпить еще и еще. Да сроду она не пила больше бокала. И, помнится, танцевали они, было так хорошо. И с Сашкой целовались, как ошалевшие…

Господи, как стыдно! Наташка с Игорем что подумают! И как все закончилось? Как сюда она попала, в комнату? В памяти одни обрывки картинок и непроглядный туман.

Ощупала себя – в ночнушке, явно Наташиной. Потому, как по размеру ощущается, словно чехол для танка. Ей бы не ляпнуть, а то обидится. Кажется, хмель еще не вышел, какой-то бред в голове… Тук, тук, тук, тук.

Вот, опять. Янка сползла с дивана, встав на корячки, проползла до тумбочки. На ней стоял спасительный стакан воды, и рядом возлежала желанная таблетка аспирина. Всё-таки хорошая Наташка подруга! Споить споила, но водички оставила. Чтоб сразу не сдохла.

Ужас! Как тошнит! Янка задышала глубоко, снова прикрыв глаза, а когда немного отпустило, решила встать и выйти в коридор. И, наверное, очень плохо сделать тому, кто делает это «тук-тук» …

Что же за такое, это ведь дом, а не многоквартирник! Да даже соседи ее так не издеваются. Глухое «тук-тук» перешло в металлический лязг, а потом скрежет. Яна зажала руками уши и поспешила к двери, не обращая внимания ни на боль, ни на тошноту. Распахнув створки, вылетела за дверь, но тут же остановилась, пораженная увиденным. Трехлетний Митюша сидел на полу, практически возле входа, и забивал в дно перевернутого металлического тазика гвоздь. Настоящий гвоздь, настоящим молотком. Тук, тук…

– Ты чего тут творишь? – без приветствия выдала ошарашенная Янка.

– Забиваю гоздь.

– Зачем?

– Забить надо. Вот сюда, – тычет пальчиком в уже наметившуюся дырень в дне таза.

– Зачем?

– Гупая? Надо, говою.

– А! А мама где?

– В саду. Бата комит.

– Кого?

– Ваньку говою, гупая?

Яна стояла в растерянности. Что делать? Спасать таз или бежать ябедничать Наташке? Она-то точно не знает ещё, что отчебучил ее сын…

– А почему ты тут сидишь, а не с ними? – передернула плечами, вспоминая недавнее тук-тук.

– Тебя здал. Мама сказала мозно.

– Что можно?

– Тихо посидеть, подоздать.

– И это по-твоему тихо?

Митька насупился:

– Так я не бегаю.

– Господи, сиди здесь, я сейчас умоюсь и пойдем к маме твоей. Только не стучи больше, пожалуйста.

– Пачиму?

– Просто не надо, поверь. Сиди тут!

– Сизю.

Янка опрометью проскочила до ванной комнаты. Включила свет и ахнула. Вся раковина была умазана зубной пастой, ровным слоем, а сверху на нее славным узорчиком приклеены листья какого-то дерева. Вишни, возможно.

Бред. Это что, снова Митька? А Наташка? Она что за ними совсем не смотрит? Это же опасно, тут в ванной столько бытовой химии! Неужели нельзя занять ребенка чем-то полезным? Сейчас столько занятий придумали для малышей! Столько обучающих каналов на Ютубе! Ну, к примеру, хоть тот же английский для детей… Надо с ней поговорить. Она не знает, чем их занять, вот и страдает, сама вчера жаловалась.

Яна огляделась. Сверху, на стиральной машинке лежала стопка чистых полотенец и банных халатов. Наташка всегда, когда ждала гостей, выкладывала их сюда, чтобы могли пользоваться.

Яна быстро приняла контрастный душ. Стало намного легче. Зубы бы почистить. Но щетка в дорожной сумке в косметичке.  Хотя нет, вот она, ее косметичка. Лежит рядом с полотенцами. Видимо, Сашка уже сам достал. Так, вот щетка. А паста где? Брала же. Точно брала…

Догадка неуверенно выползла откуда-то из-за закоулков сознания. Яна посмотрела вниз. Так и есть – под раковиной пустой тюбик из-под ее дорогой зубной пасты, заказанной через европейский сайт. Она ее месяц ждала. Не успела даже пару раз почистить…

Словно сама – маленький ребенок, она чуть не захлебнулась от накатившей вдруг обиды. Как так-то? Дрожащими руками потянулась к пустой упаковке, не осталось ни капли, все выжал, досуха. Вот же… Решительно открыла настенный шкафчик. Придётся воспользоваться Наташкиной пастой.

Под дверью, только теперь уже рядом с ванной комнатой, снова раздалось характерное тук-тук. Раздраженная до предела, Янка быстро закончила со всеми водными процедурами, накинула на себя жёсткий вафельный халат и стремительно распахнула дверь, чуть не стукнув ею Митьку. Но тот, испугавшись, успел отскочить и чудом избежал удара.

Митька, прожигая Янку своими глазками – вишнями, возмутился не по-детски:

– Ты чего это, блин, делёшься?