Гольденштейн – оперативный псевдоним «Доктор», он же «Александр» – был тем самым человеком, чье мнение и чьи советы в процессе разведывательной работы, без сомнения, интересовали Корнеля, впрочем, как и других оперативников. Член РСДРП с 1900 года, Гольденштейн был одним из самых опытных и заслуженных работников Иностранного отдела ОГПУ. До перевода в Германию он много лет проработал на Балканах и Ближнем Востоке и в настоящее время, помимо резидентуры в Германии, руководил из Берлина работой агентурных сетей во Франции и Англии, не забывая при этом своих старых знакомых на Ближнем Востоке. Резидентура в Берлине поддерживала строго конспиративную связь с руководством Германской коммунистической партии и помогала ему материально.

«Доктор» обладал редкостным талантом делать правильные выводы из минимума данных. Осмысливая факты, он нередко по какой-нибудь частности приходил к весьма неожиданному умозаключению и, как правило, не ошибался. Поэтому Павел обстоятельно, до мелочей изложил ему все, в том числе и свои сомнения относительно версии посетителя, и, закончив, приготовился внимательно слушать.

Тем временем Гольденштейн, доев бутерброд, закурил. Наконец он заговорил, как всегда тихо и неторопливо.

– Да, возможно, посетитель провокатор. Настораживает то обстоятельство, что он настаивал на встрече именно со мной.

– И вел он себя необычно, – заметил Корнель. – Как-то уж очень развязно и цинично.

– А может, сильно нервничал? Он действительно давно мог сидеть без работы и поэтому проявлял такую настойчивость, – тихо и неторопливо рассуждал Гольденштейн. – М-да, есть над чем подумать…

Излагая информацию, он, по обыкновению, все время ставил под сомнение каждый сообщаемый факт и свои предложения и требовал такого же критического отношения от тех, кто его слушал. Он не любил бездумного поддакивания, его правилом было: подчиненные должны откровенно и независимо высказывать свои соображения, спорить и противоречить. За два года совместной работы Корнель отлично усвоил эту манеру обсуждения и ценил ее эффективность.

– Этим делом, Павел Иванович, придется заняться тебе, – сказал Гольденштейн. – Эрнста Кура надо проверить. Подключи друзей^[3], дай задание нашему источнику в полицай-президиуме, может быть, он сможет что-нибудь узнать. Если ничего настораживающего не добудешь, вытягивай Кура в город. Для начала попроси собрать данные на кого-либо из известных нам лиц. В качестве аванса выдай ему марок сто, не больше. Регулярно докладывай мне и Смирнову, как будут идти дела. А сейчас пойдем в резидентуру – уже вечер!

– Понятно, Ефим Соломонович! – Павел стал торопливо собирать со стола бумаги.

В последние дни Корнель при содействии Дмитрия Смирнова, а также через других сотрудников стал осторожно наводить справки о Куре.

Время летело стремительно. Как-то утром, в сентябре, около десяти часов, когда Павел еще не начал прием иностранцев в консульском отделе, зазвонил телефон. Корнель поднял трубку.

– Павел Иванович! – Павел узнал голос Смирнова. – Быстренько подымись наверх! Тебя хочет видеть Ефим Соломонович.

– Есть. Иду! – Павел машинально поправил узел галстука, бегло взглянул на себя в зеркало, на ходу бросив секретарю, что его вызывает начальство, и устремился по переходу в главное здание представительства.

Постучав предварительно в дверь, он вошел в просторный кабинет. Гольденштейн, как обычно, сидел за пустым столом. В коллективе уже все знали, что ему готова замена – в конце октября должен прибыть новый резидент Самсонов, ветеран ВЧК и Иностранного отдела. Гольденштейн, по существу, уже готовился к передаче дел. В своих сорок пять лет он решил связать судьбу с молодой женщиной, и в последнее время все замечали, что «Доктор» устал и хочет уйти на покой. Он несколько раз подымал вопрос о своей замене, но только теперь, осенью 1929 года, ему наконец разрешили вернуться в Москву. Начальник Иностранного отдела Триллиссер собирался назначить его своим помощником.

– Добрый день, Павел Иванович! – приветствовал резидент Корнеля, и по тону его голоса, по выражению лица Павел понял, что Доктор с утра пребывает в хорошем настроении. – Как самочувствие?

– Спасибо, самочувствие хорошее, – ответил Павел, чувствуя внутреннее облегчение от того, что возможного нагоняя, как это часто бывает при общении с начальством, сегодня не будет.

– Я пригласил вас вот зачем, – сразу перешел к делу Гольденштейн. – Из Центра пришла телеграмма. – Он поднял трубку и набрал номер шифровальщика. – Виктор, принеси телеграмму по А/70!

А потом вновь обратился к Корнелю.

– Напомни, что мы писали в Москву по источнику А/70 и его связям.

– Мы сообщали, – не спеша начал Павел, – что консульство посетил бывший чиновник политического отдела полицай-президиума Берлина Эрнст Кур и предложил нам свои услуги. По соображениям конспирации мы присвоили ему номер А/70 и приступили к его изучению. Через источник в полицай-президиуме «Папаша» нам удалось выяснить, что А/70 действительно являлся в прошлом чиновником пятого контрразведывательного отделения полицай-президиума. Одно время он был доверенным лицом начальника штаба штурмовых отрядов нацистской партии Франца Пфеффера фон Заломона и выполнял его личные поручения. Во время пребывания в командировке в Польше совершил уголовное преступление, находился под следствием, но при содействии нацистов дело было замято. За этот проступок А/70 из полиции уволен. В настоящее время объект с нацистами связи не поддерживает. Ему не доверяют, считая, что он выдавал секреты партии полиции.

– Как объясняет все происшедшее сам А/70? – спросил резидент.

– Он говорит, что произошло для него стечение обстоятельств: арестованный умер в камере сам по себе, но Кур не смог доказать свою невиновность. Выручили нацисты. Сотрудничать он с ними стал, потому что хотел заработать.

– А как на счет передачи информации в полицию?

– Этот факт он начисто отрицает. Считает, что его оболгали завистники из «Коричневого дома», поскольку он стал пользоваться доверием фон Заломона.

– Ну хорошо, – кивнул «Доктор», – пошли дальше!

– В процессе разработки связей А/70, – продолжил Павел, – и освещения деятельности контрразведывательного отделения полицай-президиума мы установили подходящего объекта в окружении А/70. После предварительной проверки этого объекта…

– Так, что удалось о нем узнать, – прервал Павла резидент.

– Мы сообщили его данные: Вильгельм Леман, возраст 45 лет, проживает по адресу Кармен-Сильверштрассе, 21, в двухкомнатной квартире, женат, имеет домашний телефон. Источник А/26 сообщил: Леман имеет ранг криминал-ассистента, занимает должность секретаря по картотеке в комнате 67 полицай-президиума. Среди коллег считается работником средних способностей и не особенного прилежания, любит задаваться, считая себя лучше их, но выдвинуться не смог. По месту жительства известен как комиссар криминальной полиции и очень любит, когда его так величают. Товарищи по службе полагают, что он человек без определенных политических взглядов. Мы присвоили ему номер А/201.

– Так, понятно… – резидент задумался.

Дверь кабинета неожиданно отворилась, и шифровальщик Маслов вошел в помещение. Все замолчали.

– Принес телеграмму? – спросил его «Доктор».

– Так точно… – Маслов, сделав несколько быстрых шагов, оказался между сидевшим за приставным столиком Смирновым и Гольденштейном. Открыв свою известную всей резидентуре черную папку, он достал из нее телеграмму и положил ее на стол перед резидентом. Потом, отступив на шаг в сторону, он застыл в ожидании дальнейших указаний.

– Продолжай, Павел Иванович! – сказал резидент и кивнул Маслову головой, давая понять, что тот свободен.

Подождав, пока Маслов вышел, Павел продолжил свой доклад:

– После того как была получена информация в отношении А/201, мы рекомендовали А/70 попытаться осторожно вовлечь А/201 в работу с нами. В результате последний дал согласие сотрудничать с нами…

– Какие еще материалы передал нам за это время А/70? – опять прервал Павла резидент.

– Летом от него получены подробные данные о структуре полицай-президиума, его политического отдела с указанием фамилий руководителей, а также информация, которую он добыл из бесед с отставными полицейскими Вулем и Шуленбергом. Затем А/70 проводил по нашему заданию установки, представил информацию об организации, которая используется военной контрразведкой для разработки наших учреждений в Берлине.

– Понятно, продолжайте!

– Очень ценно то обстоятельство, что А/201 связан с бывшим чиновником политической полиции Новаковским, который в настоящее время работает на военную контрразведку, с чиновником отдела Iа политической полиции Рау, который занимается выявлением подпольных радиостанций, и сотрудником военной контрразведки Лизиным. А/201 согласился информировать нас о всех заданиях, которые будут поступать от Рау через Новаковского, что для нас сейчас очень важно.

– С этой почтой мы что-нибудь будем посылать от А/201? – спросил Смирнов, молчаливо сидевший за столом.

– А/201 передал нам копию доклада руководителя компартии Германии, который был направлен во все районные парторганизации, – объяснил Павел.

– Как он его получил, – сразу насторожился резидент, – вы выясняли?

– Выясняли, Ефим Соломонович! Со слов А. 201, ему случайно удалось ознакомиться с этим документом, когда папка с перепиской возвращалась от начальника отделения в регистратуру и находилась среди других бумаг, ожидающих отправки в канцелярию отдела. В ближайшее время агент надеется установить источник информации полиции в руководстве местного комитета коммунистической партии.

Павел закончил свой доклад и уставился на своих начальников.

– Не забудьте сразу же проинформировать друзей и источник А/75, – обратился Гольденштейн к Смирнову, имея в виду руководство компартии Германии. – А теперь, Павел Иванович, ознакомьтесь с телеграммой из Центра. Дело взято под контроль руководством разведки.

Павел взял протянутый резидентом исписанный мелким аккуратным почерком бланк шифротелеграммы с литером «совершенно секретно» и прочитал:

«07.09.29 Берлин, тов. Захару.

Совершенно секретно.

Ваш новый А/201 нас очень заинтересовал. Судя по материалам, которые мы получили, источник может развиться в очень ценного агента. Единственное наше опасение – это то, что вы забрались в одно из наиболее опасных для нас мест, где при малейшей неосторожности со стороны источников может случиться много бед.

Считаем необходимым проработать вопрос о специальном способе связи с А/201.

Алексей».

Оперативный псевдоним «Алексей» принадлежал начальнику Иностранного отдела ОГПУ Трилиссеру^[4].

– Прошу быть внимательным и тщательно готовьте документы в Центр, – сказал Павлу Гольденштейн. – Без согласования с Москвой никаких мероприятий по А. 201 не проводить! – это уже был приказ.

Немного помолчав и дав тем самым Павлу возможность осознать услышанное, резидент уже менее строгим голосом продолжил:

– Вот так, Павел. Тебе надо лично встретиться с А/201 и договориться об условиях связи. Я думаю, что работать с ним нужно через нелегалов. Создадим группу «Бом». Нелегала «Бома» ты знаешь?

– Ну как же можно не знать Альберта Такке? – усмехнулся Павел.

– Вот и отлично. Твоя задача: встретиться с А/70 и А/201 и объяснить им, что впредь они будут работать так: А/201 добывает материалы и передает их А/70, а тот, в свою очередь, доставляет их Бому. Бом – как решит Центр: или будет передавать нашему связнику, или по своим каналам передаст материалы в Центр. Это общая схема. Тебе нужно продумать все детали и обсудить их с источником. Вопросы ко мне есть?

– Все понятно! – Павел поднялся и вышел из кабинета.