Первое поселение людей он нашёл случайно. В очередной раз перемахнув сопку, он заметил тонкую струйку дыма, медленно поднимавшуюся над заиндевелыми кронами, и, радостно улыбнувшись, стремительно кинулся в сторону жилья. Но уже на подходе к нескольким деревянным домам, сложенным из цельных стволов, он понял, что волки не собираются упускать свою добычу. Над тайгой раздался долгий, тоскливый вой, и стая ринулась вперёд, стремительно отрезая ему дорогу. Разогнавшись на спуске, Джесси решил не останавливаться и, выхватив пистолет, взял его двумя руками, одновременно пытаясь отследить траекторию спуска. Убедившись, что видимых препятствий нет, он дождался, когда расстояние между ним и волками сократится до прямого выстрела, и, поймав на мушку самую крупную зверюгу, плавно нажал на курок. Выстрел разорвал тишину, и волк, громко взвизгнув, высоко подпрыгнул. Быстро переведя прицел на другого, Джесси снова выстрелил, но на этот раз промахнулся. Под лыжу подвернулась какая-то кочка, и прицел был сбит. Но теперь это было не важно. Дверь одного из домов открылась, и на пороге появился невысокий, кряжистый мужчина с охотничьим ружьём в руках. Раздался грохот, и ещё один зверь с визгом покатился по склону. Чуть не закричав от восторга, Джесси выпустил ещё одну пулю в белый свет как в копеечку и, сунув пистолет в кобуру, оттолкнулся палками, увеличивая скорость. Мужик вскинул ружьё, и за спиной Джесси раздался очередной визг. Подлетев к дому, он заложил лихой вираж, гася скорость, и, воткнув палки в снег, сорвал с плеча карабин. Но стрелять уже было не в кого. Недаром волков считали самыми опасными хищниками. Потеряв трёх сородичей, стая бесшумно скрылась в тайге. Не обращая на Джесси никакого внимания, мужик перезарядил ружьё и, достав из кармана моток верёвки, отправился на склон. Увязав всех трёх убитых зверей в одну связку, он перекинул свой конец верёвки через плечо и решительно потащил туши к дому. Сжимая в руках карабин, Джесси настороженно всматривался в темнеющую тайгу, готовый в любой момент прикрыть мужчину огнём. Подтащив случайную добычу к порогу, мужчина бросил на Джесси внимательный взгляд и, чуть подумав, проворчал:

– Помоги занести, а то застынут, не ободрать будет.

Закинув карабин за спину, Джесси ухватил одну тушу за задние лапы и нерешительно шагнул к дверям. Заметив его настороженность, мужик вздохнул и, неодобрительно фыркнув, приказал:

– Шагай, чего встал.

Сделав глубокий вздох, Джесси шагнул в двери с таким чувством, словно собирался нырнуть в ледяную воду. Следом за ним ввалился хозяин и, подтолкнув Джесси в спину, велел:

– У печки бросай. Сейчас обдерём, а потом и повечерять можно.

Покорно бросив тушу в указанное место, Джесси внимательно осмотрелся и неожиданно понял, что оказался под прицелом сразу восьми пар глаз. Сделав вид, что ничего удивительного не замечает, он аккуратно отставил карабин к стене и, скинув рюкзак, развязал завязки ремня. Стянув через голову кухлянку, он остался в одной рубашке и высоких торбасах. Окинув мощную фигуру Джесси долгим, внимательным взглядом, мужик спросил:

– А штаны эти изнутри тоже меховые?

– Да, – кивнул Джесси с заметной растерянностью.

– Тогда скидывай, а то сваришься в них. Тепло в избе.

– Простите, но мне нужно место, чтобы переодеться. Не могу же я штаны при детях снимать, – проворчал Джесси, окончательно смутившись.

– Ну, тогда в сени ступай. Там и переоденешься. Здесь отдельных комнат нету, – усмехнулся в ответ мужик, ловко подвешивая тушу под потолочную балку.

Порывшись в вещмешке, Джесси извлёк из него тренировочные штаны. Выскользнув в предбанник, называемый здесь странным словом «сени», и быстро переодевшись, он вернулся обратно. За тот небольшой промежуток времени, что потребовался ему для переодевания, мужик успел ободрать одного волка и уже подвешивал к балке второго. Подивившись такой оперативности, Джесси потянулся было к оставшейся туше, но мужик, заметив его жест, только отмахнулся:

– Отдыхай, сам справлюсь.

Растерянно отступив, Джесси осторожно присел на широкую скамью длиной от одного конца стола до другого, и внимательно осмотрелся. Дом был построен старательно, явно надолго. Промежутки между брёвнами были проконопачены мхом, а небольшие окна забраны стеклом. Заметив эту дань цивилизации, Джесси немного воспрял духом. Изготавливать стекло сами поселенцы не могли, следовательно, где-то не очень далеко есть поселение побольше, где можно достать нужные стройматериалы. Все предметы домашнего обихода были сделаны вручную, и Джесси даже не сомневался, что сделал их сам хозяин. Внимательный взгляд агента давно уже заметил ящик с плотницким и столярным инструментом. Посреди дома была сложена широкая каменная конструкция, из которой хозяйка дома доставала горшок с чем-то умопомрачительно пахнущим. Невольно принюхавшись, Джесси сглотнул набежавшую слюну и тут же услышал тихий детский смех. Сделав вид, что ничего не происходит, он принялся внимательно наблюдать, как хозяин дома растягивает снятые шкуры на правиле, раме, сделанной из древесных прутьев толщиной в палец. Разобравшись с добычей, мужик поднялся и, одобрительно крякнув, весело проворчал:

– Ну, как говорится, не было ни гроша – и вдруг алтын. Долго они тебя гнали, парень?

– Вторые сутки пошли, – коротко ответил Джесси.

– Ну, значит, вовремя ты на нас выскочил. Меня Савелием звать, а тебя?

– Женька, – назвался Джесси, вспомнив, как отец его русского приятеля называл его этим именем.

– Ну, Женька так Женька, – пожал плечами Савелий, пожимая протянутую ладонь, да так, что у Джесси явственно захрустели кости.

– И как тебя в наши края занесло? Все большие посёлки в другой стороне находятся, а ты от тундры шёл.

– Решил эти места осмотреть. Узнать, сколько тут народу после нападения выжило, – ответил Джесси, решив не слишком уходить от истины.

– Не много, – покачал головой Савелий, разом помрачнев. – Кто после бомбардировки живым остался, те в леса ушли. Первую зиму многие не пережили. Знаешь, что основную массу народу спасло? Только то, что у людей охотничьи ружья были. Власти всё визжали, что, мол, оружие в руках – опасность, друг друга перестреляют. А кто стрелял-то? Только дураки да уроды. Нормальные люди, у кого охотничье оружие было, дома его и держали. Зато когда твари эти налетели, хоть семьи свои спасти смогли. Не все конечно, но многим легче было. Да тут ещё волки. Совсем озверели, даже оружия не боятся.

– Я заметил. После волков за мной росомаха увязалась, да, видно, отстала, – кивнул в ответ Джесси.

– Росомаха?! – моментально насторожившись, переспросил Савелий. – Росомаха – это серьёзно. Жаль, что не подстрелил. За её шкуру можно нужные товары получить.

– Не до того было. Сначала волки, потом она, а потом опять волки. Так что не до жиру, быть бы живу, – ввернул Джесси, вовремя вспомнив одну из любимых поговорок отца своего приятеля.

– Тоже верно, – усмехнулся Савелий. – Да и охотиться на неё с умом нужно. Росомаха – зверь серьёзный и на рану крепкий. А уж хитрая – хлеще лисы. Того и гляди, скидку сделает и за спину зайдёт, – принялся пояснять он с большим знанием дела.

Сообразив, что мужик сел на своего любимого конька, Джесси приготовился к долгому разговору, но молчавшая до этого момента хозяйка, выставив на стол из печи горшок, с тихой, усталой улыбкой сказала:

– Вечерять садитесь, потом разговоры разговаривать будете.

Одобрительно кивнув, Савелий отправился в сени мыть руки, а все обитатели дома быстро расселись по лавкам, с интересом поглядывая на стоящий на столе горшок. Дождавшись главу семьи, женщина быстро разложила по тарелкам варево из горшка, и Джесси неожиданно догадался, что это такое. Однажды, ещё в самом начале знакомства с русской семьёй, ему приходилось пробовать щи с лосятиной. Именно так это называлось, при этом вкус лосятины Джесси узнал сразу. Такое мясо он пробовал в доме своего деда. Этот странный суп оказался удивительно вкусным. В одно мгновение сметя с тарелки свою порцию, он отложил ложку и быстрым взглядом окинул собравшихся за столом. Кроме хозяина и хозяйки здесь оказалось семеро детей, от семи до приблизительно семнадцати лет. При этом ему вдруг стало ясно, что эти дети от разных родителей. Двое старших, подросток и девочка лет пятнадцати, были похожи на хозяев, а остальные, как говорится, с бору по сосенке.

Заметив его интерес, Савелий прожевал свой кусок мяса и, отложив ложку, кивнул:

– Всё правильно. Эти двое – наши, а остальных после взрыва собрал: кого в лесу нашёл, кого у города. Теперь они наши. Так и живём.

– Понятно, – растерянно кивнул Джесси.

По большому счёту ничего нового в этой истории не было. Таких семей и в Штатах хватало, но Джесси удивился не тому, что эти люди подобрали потерявшихся или осиротевших детей, а тому, что они полны решимости вырастить их в лесу. Почти в первобытных условиях. Присмотревшись к ребятам, он неожиданно понял, что все дети вполне довольны своей жизнью и не видят в ней ничего особенного. Дождавшись, когда все доедят щи, хозяйка принялась накладывать на тарелки кашу из гречневой крупы. Настороженно принюхавшись к лежащей на тарелке каше, Джесси неожиданно понял, что и в этом блюде заметны весьма солидные куски мяса. Похоже, с охотой у этой семьи всё складывается удачно. Вылизав тарелку, Джесси осторожно отодвинул её подальше от края и, с удовольствием ощутив сытость, едва сдержал долгий зевок. Один из младших ребят, быстро уплетя свою порцию, выскочил из-за стола и, подхватив с печки большой чайник, потащил его к столу. Заметив, что парнишке тяжело, Джесси насторожился и, когда тот попытался вздёрнуть тяжёлый чайник выше головы, чтобы поставить на стол, успел вовремя его подхватить. Поставив горячий чайник на стол, он с удивлением покосился на спокойно сидящих родителей. Его возмущению не было предела, ведь мальчишка мог здорово обвариться. Заметив его взгляд, Савелий чуть усмехнулся и, отодвинув пустую тарелку, добродушно проворчал:

– Не волнуйся. Знает он, что чайник горячий. Да только им с самого детства приходится о себе самим заботиться. Старшие – кто со мной, на охоте, кто с матерью, в огороде, а младшие – по дому да на хозяйстве. Да и приучаются они к аккуратности так быстрее. Не хочет обжечься, будет осторожнее. Наука простая. Или – или.

– А не слишком жестоко? – осторожно спросил Джесси.

– А в тайге по-другому нельзя. Тайга, она слабых не щадит. Я не для того их от голода и тварей спасал, чтобы они в тайге по собственной глупости или слабости пропали. Пусть уж лучше при мне синяки да шишки набивают, чем потом ни за грош сгинут.

– Ну, вам виднее, – быстро пошёл на попятный Джесси, моментально осознав, что у этих людей свой, давно уже налаженный быт.

В чайнике оказался удивительно вкусный травяной чай. Выпив две кружки, Джесси понял, что сонливость прошла, и теперь он готов был к долгому, обстоятельному разговору с хозяином. Ему позарез нужна была информация, и этот человек мог её предоставить. Дети отправились по своим делам, а хозяйка занялась посудой. Воспользовавшись моментом, Джесси пересел поближе к хозяину и принялся задавать вопросы. Как вскоре выяснилось, Савелий отлично знал тайгу, но не имел ни малейшего понятия, что происходит в соседних поселениях. Он очень просто описал Джесси причину такого незнания. Опасаясь новых налётов, люди, спасшиеся в лесах, старались селиться подальше друг от друга, строя свои заимки и ведя хозяйство кто во что горазд. Пустив в ход все свои навыки добычи информации, Джесси то и дело задавал ненавязчивые вопросы, казалось бы не касающиеся интересующего его дела, но в итоге узнал всё, что можно было узнать у столь ограниченного в общении человека. Их неторопливая беседа закончилась далеко за полночь. Хозяева отправились спать на свои места, предоставив Джесси устраиваться на одной из лавок на выбор.

* * *

Через три месяца после проверки, генерал снова вызвал к себе всех кинологов и, едва поздоровавшись, спросил:

– Как дела?

Понимая, что, как старший группы, должен отдуваться за всех, Матвей вздохнул и, подумав, решительно ответил:

– Сдвиги в лучшую сторону есть, но пока о серьёзных результатах говорить рано.

– Почему? – развернулся к нему генерал.

– Собаки не люди. Они работают столько, сколько могут, а потом, потеряв интерес к происходящему, просто отказываются делать то, что требуется. Можно заставить их, но концентрация внимания будет уже не та.

– Плохо, – мрачно выдохнул генерал. – Нам нужна каждая собака, которую мы можем выставить в поиск. Твари опять активизировались. В СКС большие потери.

Едва услышав эти слова, Матвей вздрогнул и, напрягшись, настороженно посмотрел на начальство. Бросив на него быстрый взгляд, генерал вздохнул и, чуть пожав плечами, тихо проворчал:

– Это война, дружище.

– Сколько? – тихо спросил Матвей.

– За две недели – шестеро, – так же тихо ответил генерал.

– А собаки?

– Все. Били парами: и собак, и проводников.

– Сообразили, – мрачно кивнул Матвей.

– Вот именно, – так же мрачно кивнул генерал.

– А что со сканерами? Ваши головастики разобрались наконец, как их рассмотреть можно?

– К сожалению, нет. Как не прискорбно это признавать, но они так и не могут разобраться с этой проблемой.

– Значит, вы так и топчетесь в исходной точке, – решительно констатировал Матвей.

– Хотелось бы огрызнуться, но вы правы, Матвей Иванович.

– Что ж, в данной ситуации я вижу только один выход. Отправить всю группу на работу в СКС. Как говорится, судьба сама всё расставит по своим местам.

– Вы снова правы. Только работать вы будете не в СКС, а с нашим спецназом. Сами понимаете, отдать ваших псов в обычную службу мы не можем.

– Но ваши ребята не знают специфики работы с собаками. Насколько я знаю, они привыкли сначала палить, а потом задавать вопросы. Мы так не работаем. Первый выстрел делает только проводник, – начал было возражать Матвей. Но генерал, молча кивнув, прервал его излияния:

– Переданное вам отделение будет делать то, что вы скажете. И дело тут не в вашей важности, а в том, что ваши собаки слишком ценны для страны. И это не просто слова. Каждый из этих псов обошёлся нам в очень круглую сумму.

– А какое значение сейчас имеют деньги? – спросил Матвей. – Лично для меня собака дороже.

– Да нет, это я так, к слову, – несколько смутившись, ответил генерал. – Ладно, значит, так и порешим. Мы передаём вам роту нашего спецназа, и получается по десять бойцов на рыло. Организовываем свою службу поиска и зачистки. Порядок подчинения таков: поиском командуете вы, но как только тварь обнаружена, в дело вступают мои ребята.

– Первый выстрел делает проводник, – упорно повторил Матвей.

– Согласен, первый выстрел за вами, – устало кивнул генерал. – Готовьтесь, с завтрашнего дня начинаете.

– Но нам нужно хотя бы согласовать свои действия, проверить группу на сработанность, – заговорил Матвей.

Но генерал покачал головой:

– Времени больше нет. Твари научились не высаживать группы непосредственно у развалин, и нам теперь всё сложнее отслеживать места высадки. И, как следствие, в развалинах всё больше тварей.

– Что ж, завтра так завтра, – кивнул Матвей, понимая, что генерал прав.

Вернувшись в деревню, он первым делом выпустил Роя на участок и, присев на крыльцо, тяжело вздохнул. Зима выдалась тёплая, слякотная, и снега почти не было. Матвей очень надеялся, что в условиях зимы уничтожать пришельцев станет проще, как это было в прошлые зимы. Несмотря на свои невидимые костюмы, твари всё равно оставляли следы, что помогало бойцам уничтожать их самих.

Но сейчас всё складывалось против землян. И погода, и то, что твари извлекли уроки из поведения людей. Словно почувствовав его настроение, Рой, сделавший все свои естественные дела, степенно подошёл к крыльцу и, присев перед кинологом, уставился на него внимательным взглядом. Чуть улыбнувшись, Матвей протянул руку и ласково погладил его по тёплой морде. Шумно вздохнув, пёс склонил голову набок и, приоткрыв пасть, улыбнулся. Этот жест Матвей всегда расценивал как улыбку. Впрочем, так оно и было. Это он узнал за долгие годы общения с собаками. Они так и сидели, глядя друг на друга и чему-то улыбаясь. Их идиллию прервала Маша, дочь полковника Савенкова, пришедшая получить новые указания по дрессировке своего щенка. Этот подросток, боксёр, стал постоянным партнёром Роя по играм и различным проделкам, которые они с удовольствием проворачивали. Как всегда, первым приход гостей заслышал Рой. Едва Маша успела открыть калитку, как Бак, моментально сорвавшись с места, стремительно подлетел к сидящему Рою и, ткнувшись в него носом, понёсся в глубь сада. Чуть слышно взвизгнув от удовольствия, Рой стремительно метнулся следом за ним. Подошедшая девочка с улыбкой поздоровалась и, оглянувшись на угол дома, спросила:

– Они вам там ничего не разнесут?

– Нет, пусть носятся, – усмехнулся Матвей. – Только ноги береги. Слушай, кто из них куда летит.

– Как это? – не поняла Маша.

– Здесь земля мягкая, так что топот по ней далеко разносится. Просто расслабь ногу и прислушайся. Твой Бак намного легче, и прыжки у него такие же – лёгкие, быстрые. Рой тяжёлый, и прыжки у него длинные и тяжёлые. На это и ориентируйся. А если окажешься на асфальте, то просто прислушайся к стуку когтей. Словно иллюстрируя его слова, из-за угла вылетел Бак и, пулей пролетев мимо хозяйки, скрылся за поворотом. Следом за ним выскочил Рой и, не разбирая дороги, ринулся в просвет между стоящими людьми. Мощный пёс одним толчком отправил обоих в кусты, при этом даже не замедлив шага.

– Я же предупреждал, ноги береги, – пробурчал Матвей, выбираясь из кустов.

– Блин, как кегли раскидал, – удивлённо ахнула Маша, поднимаясь на ноги.

Более лёгкую девочку кобель просто смахнул с дороги под соседнее дерево. Сморщившись, Маша потёрла пострадавшую коленку и, покосившись на Матвея, обиженно буркнула:

– Такое впечатление, что он нас просто не заметил.

– Всё он заметил. Просто он отлично знает, что на разгоне да при его весе люди ему не противники. Вот он и прёт напролом. Что называется, знаете, что мы тут играем, ну так держитесь подальше.

– Вы ещё скажите, что мы сами виноваты, – фыркнула Маша, недоверчиво поглядывая на него.

– Так и есть. Мы не ограничили им место для игры, разрешив носиться по всему двору, так что теперь должны быть осторожны. Но ты успела заметить разницу в их беге?

– Успела, – с улыбкой кивнула девочка. – Мой несётся с почти барабанной дробью, а ваш – как лошадь.

Улыбнувшись такому определению, Матвей прислушался к треску кустов и азартному взвизгиванию и, убедившись, что у друзей всё в порядке, предложил:

– Пошли пока чаю попьём. Пусть побегают напоследок. С завтрашнего дня мы с Роем выходим на службу. Так что не до игры будет.

– Вы уедете? – спросила Маша, заметно огорчившись.

– Не знаю, возможно, – пожал плечами Матвей.

Врать девочке он не хотел, а обещать того, о чём и сам ничего не знал, не собирался. Но Маша недаром была дочерью офицера. Жизнь давно уже приучила её принимать подобные расставания как нечто неизбежное. Подумав, она тяжело вздохнула и, помолчав, задала следующий вопрос:

– Но ведь вы не забудете про нас?

– Ни в коем случае. Обещаю: если у нас будет возможность, мы обязательно приедем. Нам ведь всё равно больше ехать не к кому, – грустно улыбнулся Матвей.

Он давно уже понял, что привязался к этой не по годам развитой и рассудительной девочке. Потеряв всех, кого любил, он невольно перенёс все свои нерастраченные чувства на два живых существа, волею судьбы оказавшихся рядом с ним. И вот теперь ему снова предстояло расставание. Взяв себя в руки, Матвей быстро заварил чай и, усадив девочку за стол, начал отдавать последние указания. Домой он проводил её, когда уже стемнело, и, вернувшись обратно, принялся собирать вещи. Уложив в потрёпанный вещмешок всё необходимое, Матвей вымыл посуду и, погасив свет, улёгся на узкую солдатскую кровать. Сон сморил его сразу, как только он коснулся подушки головой. Переселившись в деревню, Матвей почему-то перестал видеть кошмары, преследовавшие его последние два года, но в эту ночь они снова вернулись. И опять, как и всегда, ему снилась парковка у магазина, улыбающиеся лица его девчонок и огромный огненный шар. Сон был таким ярким, словно это происходило с ним прямо сейчас. Он почти проснулся, когда в его сознание кто-то ворвался. Кто-то посторонний, странный. Слова, зазвучавшие в его мозгу, были отрывочны и больше походили на взлаивание:

– Матвей! Матвей! Не спать! Плохо! Плохо!

Глухо застонав, Матвей открыл глаза и, обведя комнату мутным взглядом, снова застонал. Тяжело опершись на локоть, он с трудом сел на кровати и, повернувшись, увидел Роя, сидевшего рядом с кроватью. Умный пёс, сидя рядом с ним, взволнованно дышал, вывалив язык набок и чуть слышно повизгивая. Увидев, что Матвей окончательно проснулся, пёс быстро облизнулся и, подбежав к своей миске, принялся жадно лакать воду. Посмотрев на своего питомца, Матвей тяжело вздохнул и, поднявшись, побрёл на кухню. Напившись прямо из чайного носика, он закурил и, посмотрев на собаку, тихо спросил:

– Похоже, приятель, твой проводник широким шагом направляется прямо в дурдом.

Подойдя вплотную, Рой медленно уселся и, посмотрев ему прямо в глаза, замер.

«Я точно с ума сойду с этими снами», – подумал Матвей и неожиданно услышал короткое:

– Нет.

– Чего? – испуганно спросил Матвей.

– Нет. Ты здоровый. Ты грустно, – услышал он в ответ и неожиданно понял, что слышит не ушами. Эти слова возникали у него в мозгу так, словно кто-то вкладывал их ему в голову. Ошалев от такого открытия, Матвей опустил глаза и, растерянно посмотрев на сидящего перед ним пса, испуганно отодвинулся назад. Это было впервые, чтобы он, опытный кинолог, вдруг испугался собственной собаки. Но в этом случае он даже не думал о том, что происходит. Ему действительно стало страшно.

Словно понимая, что происходит, Рой улыбнулся, открыв пасть и вывалив язык, и в голове Матвея снова прозвучало: