Вместо ответа Матвей жестом попросил девушку отпустить собаку. Легко перемахнув через борт манежа, Вайда моментально исчезла за порогом. Все стоявшие в комнате вопросительно уставились на Матвея. Ничего не говоря, он продолжал ждать. В коридоре послышался быстрый стук когтей, и в комнату вбежала Вайда, неся в зубах кутёнка. Положив его в манеж, сука развернулась и снова исчезла в коридоре. Чуть улыбнувшись, Матвей достал принесённого щенка и, быстро осмотрев, вздохнул:

– Вот этого и возьму. Раз уж ты, малыш, от Роя, то Роем и будешь.

Расстегнув рубашку, он сунул щенка за пазуху так, чтобы на улице оставалась только мордочка. Почувствовав тепло его тела, кутёнок повозился, устраиваясь поудобнее, и, прикрыв глаза, затих. Тем временем Вайда уже перетаскала обратно всех щенков и, улёгшись в манеж, настороженно уставилась на людей.

– Может, вы поясните суть этого камлания? – послышался ехидный вопрос, и на середину комнаты выступил очкарик.

– Да пошёл ты. Ничего я тебе пояснять не буду, урод, – огрызнулся Матвей, демонстративно поворачиваясь к нему спиной.

– Андрей Сергеевич, это просто возмутительно. Я должен знать критерий, по которому участник проекта отбирает себе объект.

– Сам ты объект. А это – щенок, живое существо, можно сказать, член семьи, – зарычал в ответ Матвей.

– Матвей, лучше расскажи ему, всё равно ведь не отвяжется, – устало попросил полковник.

– Если унести щенков, сука сама выберет лучшего, – коротко ответил Матвей.

– Откуда это известно? В каком научном труде описан подобный способ выбора щенка? – тут же потребовал отчёта очкарик.

– Нет таких описаний, – злорадно ответил Матвей. – Этот способ ещё испокон веков известен был. Сука всегда выбирает первым лучшего щенка. Но если уж вам так важна научная составляющая, отвечу: я потому и попросил принести коробку именно небольшого размера, чтобы щенки были в одной плотной кучке. Самый сильный щенок всегда первым выбирается наверх, и сука берёт его, естественно, первым.

– Чёрт знает что! – снова принялся возмущаться очкарик. – Никакой конкретики и определённости. Одни сплошные домыслы и выдумка.

– Слушай, как тебя там, Потапыч, жизнь – это не цифры и формулы, а опыт, умение и иногда мистика, – усмехнулся в ответ Матвей.

– Я не Потапыч, а Остапович, – сумел выдавить из себя учёный, задыхаясь от возмущения.

– А мне без разницы, – пожал плечами Матвей и, повернувшись к полковнику, спросил: – Где нас устроят?

– Пошли, – улыбнулся полковник, жестом указывая ему на дверь.

Кивком головы попрощавшись с девушкой, Матвей вышел в коридор. Поднявшись обратно в ангар, они снова уселись в джип. Водитель, увидев торчащую из под рубашки мордочку, не удержался и, расплывшись в улыбке, протянул руку, чтобы погладить щенка.

– Не надо, – остановил его Матвей, осторожно отведя руку. – Щенки запоминают руки. Не нужно, чтобы к нему лишний раз прикасались посторонние. На первых порах это должны быть только руки хозяина.

– Ишь ты, целая наука, – удивлённо качнул головой водитель и запустил двигатель.

Повернувшись к полковнику, Матвей вздохнул и, чуть пожав плечами, сказал:

– Извините, Андрей Сергеевич, но неужели среди всех яйцеголовых не нашлось хоть одного приличного человека? Это же ходячий циркуль какой-то, а не человек.

– Знаю, – поморщился полковник так, словно съел лимон. – Но он – лучший в своём деле. Поэтому и приходится терпеть эту сволочь.

– Полностью согласен с предыдущим оратором, – вздохнул Матвей. – И ещё, боюсь, после нашего знакомства он на вас такую телегу накатает, что вони не оберёмся.

– Пускай катает, – усмехнулся полковник. – Он своими телегами давно уже всё начальство завалил. Даже замечание сделали, чтобы бумагу впустую не переводил. Так что плевать. Скажу откровенно, только между нами: я получил настоящее удовольствие, когда вы его принялись по стенке размазывать. Давно этому циркулю такого фитиля не вставляли.

– Рад, что вам понравилось, – усмехнулся Матвей, осторожно поглаживая выглядывавшую из-под рубашки мордочку.

– Не боитесь, что обдует? – спросил полковник, кивая на кутёнка.

– Нет. Они как грудные дети – чуточку водички, и всё. Железы ещё работать не начали. Вот месяца через полтора-два – это да.

– Не забывайте, что он будет расти быстрее обычных щенков, – напомнил полковник.

– А жаль, – вздохнул Матвей. – В этом возрасте они такие лапочки!

– Да уж! На что я ровно ко всякой живности отношусь, и то не смог от улыбки удержаться, когда в первый раз их увидел.

– Надеюсь, Вайду не в том комплексе держат?

– И кто вас больше беспокоит, собака или её хозяйка? – иронично усмехнулся полковник.

– Откровенно говоря, собака. В её положении гулять много нужно, и желательно по травке. Хозяйка и сама о себе позаботиться может.

– Откуда такая уверенность?

– Воспитать собаку серьёзной породы не просто. Тут характер иметь нужно.

– Понятно. Только где ж я сейчас им травку возьму? – вздохнул полковник.

– Вот поэтому толковые кинологи всегда ближе к весне собаку вяжут, чтобы и сука, и щенки могли на воздухе побыть.

– Вот уж точно целая наука, – усмехнулся полковник.

Их привезли в какую-то глухую деревню, из которой жителей давно уже эвакуировали. Как объяснил Матвею всё тот же полковник, разведка решила использовать деревню в своих целях, заселяя в дома своих людей. Здесь находились в основном семьи офицеров и те, кто получал небольшой перерыв в работе. Сама деревня охранялась как настоящий режимный объект. Каждые пятьдесят метров – весь периметр охранялся часовыми с собаками: огромными лохматыми кавказскими овчарками. По улицам деревни регулярно проходили патрули, также с собаками. С одобрением покосившись на часовых, Матвей внимательно осмотрел собак и, кивнув, направился в дом, у которого остановился джип. Заметив его реакцию, полковник насторожился и, дождавшись, когда Матвей войдёт в дом, спросил:

– Что интересного усмотрели?

– Да так, на собак полюбовался, – неопределённо пожал плечами Матвей.

– А если серьёзно? – не отставал полковник.

– На поясах у ваших бойцов какие-то тряпки болтаются. Насколько я могу судить, это специальный опознавательный знак типа «свой – чужой». Человек этот запах учуять не может, а собаки узнают сразу, и любой, появившийся на территории объекта без такой тряпочки, с ходу будет порван на тряпочки, – ловко скаламбурил Матвей.

– Точно, – одобрительно рассмеявшись, ответил полковник.

Быстро распахивая двери, полковник принялся знакомить Матвея с его новым домом. К удивлению кинолога, здесь было всё, что могло бы потребоваться обычному горожанину, привыкшему к изыскам цивилизации. С небольшой оговоркой: после наступления темноты ставни на окнах должны быть плотно закрыты. Распахнув дверцу холодильника поменьше, полковник молча продемонстрировал набор продуктов и консервов, после чего, открыв дверцу холодильника побольше, наставительно заговорил:

– Как вы понимаете, щенок этот не совсем обычный, и вам придётся соблюдать особый режим кормления. В этих бутылочках – смесь, по составу идентичная молоку собаки, но с добавлением всех необходимых витаминов и препаратов. Они все подписаны, так что не запутаетесь. Здесь – комплекс витаминов для укрепления костей, шерсти и хрящей, – продолжил он, указывая на склянки с таблетками.

– Да? И как вы себе представляете порядок их применения? – иронично усмехнулся Матвей. – Похоже, всё это дерьмо готовил ваш Потапыч.

– А что вам не нравится? – моментально насторожился полковник.

– Андрей Сергеевич, ну хоть вы голову включите, – устало вздохнул Матвей. – Там же таблетки лошадиные, а у щенка горлышко крошечное. Он же не за два дня до взрослого состояния вырастет. Кроме того, я даже не сомневаюсь, что это такая гадость на вкус, что любая взрослая собака её выплюнет, не то что такой малыш.

– Чёрт, а ведь точно, – растерянно ахнул полковник. – И чего теперь делать?

– Мне в любом случае тонко перекрученный фарш потребуется, чтобы приучать его к жёсткой пище. Так что буду понемногу в него эту мерзость добавлять, – чуть подумав, ответил Матвей, внимательно просматривая надписи на склянках. – Что с кормом для него?

– На первое время есть, а потом будем подвозить, по мере необходимости, – быстро ответил полковник. – И вот ещё что. Перед тем как выйти из дома, обязательно опрыскайте вот этим какую-нибудь тряпку и повесьте её на пояс. Надеюсь, пояснять зачем – не нужно?

– Нет, – коротко ответил Матвей, внимательно рассматривая аэрозольный флакон без маркировки. – Думаю, я сделаю лучше. Плесну немного на свои штаны. Всё равно других у меня нет, так что до стирки запах продержится.

– Кстати, о штанах. Вам потребуются кое-какие вещи, поэтому вот вам бумага, ручка, и, пока я здесь, составьте список того, что вам потребуется в ближайшее время. Остальное будем привозить по мере необходимости.

Присев к столу, Матвей на несколько минут задумался и принялся быстро писать список того, что могло потребоваться ему сразу. Как выяснилось, требовалось ему всё. От туалетных принадлежностей до нижнего белья. Все его немудрящие пожитки остались на старой базе, и за всеми этими перипетиями он и не вспомнил о них. Составив список, он протянул его полковнику и, подумав, спросил:

– Андрей Сергеевич, а хоть каким-нибудь стволом не разодолжите? А то сидишь тут как голый. Я, конечно, понимаю: охрана и всё такое… Но не могу я без оружия. Отвык.

Понятливо кивнув, полковник взял со стола связку ключей и, продемонстрировав один Матвею, широким жестом распахнул дверь кладовки. За обычной фанерной дверцей обнаружился железный шкаф. Отперев замок, полковник распахнул дверцу и показал Матвею внушительный набор оружия. Автомат, стандартный армейский АКМ. После нападения ксеносов правительство решило вернуться к более мощному калибру 7,62. Пистолет ПСМ с четырьмя запасными обоймами и кучей патронов в упаковках. Подойдя к сейфу, Матвей взял автомат и, быстро передёрнув затвор, спустил курок и одобрительно кивнул, услышав упругий щелчок. Проверив пистолет, он достал из сейфа кобуру и принялся снаряжать обоймы. Повесив кобуру на пояс, он привычно сдвинул её набок и, заперев сейф, облегчённо выдохнул:

– Вот теперь можно и хозяйством заняться.

– Вы так и будете его на себе носить? – с интересом спросил полковник, пальцем указывая на щенка, спокойно спавшего за пазухой Матвея.

– Первое время, пока не обвыкнется. Сука регулярно покидает логово, но в помёте их было пятеро, и поэтому они не беспокоились. Теперь ему придётся привыкать к одиночеству. Но не так резко. Это может надломить психику.

– И в чём это выражается?

– Собака становится беспокойной. Бывают приступы немотивированной агрессии. Воет, когда остаётся одна.

– И всё это только из-за того, что его забрали от матери и оставили одного? – удивлённо спросил полковник.

– Это одна из основных причин. Понимаете, психика собаки – это совсем не то, что психика человека. Мы, считая себя венцом творения, пытаемся загнать их в привычные нам рамки, и это – самая большая глупость, которую только может сделать человек в отношениях с животными. Мы требуем, чтобы нас воспринимали такими, какие мы есть, при этом даже не пытаясь применять это правило к животным. А между тем каждая собака, каждая лошадь, которую мы используем для работы или службы, это прежде всего индивидуальность. Они чувствуют, любят, ненавидят и даже думают. Но всё это они делают по-своему. Для них любая семья – это прежде всего стая, где они пытаются занять своё место. И далеко не всегда это место последнее. Знаете, много лет назад, в девяностых годах прошлого века, когда развалился Советский Союз, все питомники под Ленинградом были забиты подросшими щенками ротвейлеров и доберманов. Люди брали их, думая, что таким образом смогут обеспечить себе защиту, а когда щенки подрастали – вынуждены были избавляться от них, так как подрастающие щенки входили в силу и начинали отвоёвывать себе место в стае. В итоге – укусы, драки и даже смерть одного из членов семьи. Ведь щенок дерётся так, как диктует ему природа, пуская в ход всю свою силу и навыки, наработанные многими поколениями предков. И это относится не только к крупным породам собак. Кусаются практически все. Однако укус спаниеля и укус ротвейлера – это качественно различные вещи. Но среди обывателей почему-то постоянно культивировались слухи, что породистую собаку и дрессировать не нужно. Она и так всё знает. Согласитесь с тем, что это – полный бред. Даже ребёнка нужно старательно всему учить. Что же тогда говорить о собаке, в генетике которой заложены совсем другие, совершенно отличные от человеческих ценности? Знаете, среди кинологов бытует такой анекдот: встречаются кинолог и владелец боевого пса. Кинолог смотрит на собаку и спрашивает: ваша собака дрессированная или просто породистая?

– Специфический анекдот. Я его не совсем понял, – откровенно признался полковник.

– Вспомните, что я вам только что рассказал, – усмехнулся Матвей.

– Знаете, я бы с удовольствием свёл вас с нашими биологами и послушал ваш спор.

– Боюсь, ничего бы из этого не вышло.

– Почему?

– Мы по-разному думаем. Они будут доказывать мне всё, исходя из научных обоснований, а я буду упирать на собственный опыт и рассказы друзей. Сами понимаете, это будет спор глухого с немым.

– Что ж, с вами очень интересно говорить, но мне, к сожалению, пора. Ещё много дел. Кстати, я так и не услышал, какие отличия вы заметили между обычными щенками и этим чудом.

– Практически никаких. Кутёнок и кутёнок, таких – двенадцать на дюжину. Думаю, все изменения проявятся позже, когда он начнёт подрастать. А кому отдадут остальных?

– Троих раздадут кинологам, а одного оставят в лаборатории для наблюдения.

– Надеюсь, они не собираются ставить на нём опыты?

– Не знаю, а что?

– Собаки хорошо запоминают тех, кто причинил им боль, а ротвейлер – это не та порода, с которой можно шутки шутить. Ротвейлеры бывают очень преданными и очень опасными, как противники. Даже обычные ротвейлеры. А уж про таких, геноизменённых, я даже говорить не хочу.

– Почему?

– Ну, во-первых, я не знаю, что из всего этого получится, а во вторых, если этот проект сработает, то пёс найдёт способ, как отомстить причинившим боль.

– Странный у нас с вами разговор получается. Такое впечатление, что я с провидцем говорю или каким-нибудь ясновидящим.

– А также ясно слышащим и ясно дышащим, – усмехнулся в ответ Матвей. – Ерунда это всё. Просто я хорошо знаю эту породу.

– Что ж, я прощаюсь, но не надолго. Думаю, на днях мы снова увидимся, – кивнул ему полковник, протягивая руку.

Проводив его, Матвей старательно запер дверь и, посмотрев на часы, решительно направился к большому холодильнику. Пора было кормить малыша.

* * *

К удивлению Матвея, полковник действительно привёз всё, что он указал в своём списке, прибавив к этому ещё и несколько комплектов армейской камуфляжной формы, к которой он так привык за время войны. Щенок, которому Матвей устроил в старом чемодане настоящее логово, уже заметно подрос и постепенно переходил на твёрдую пищу.

Подчиняясь требованию полковника, Матвей каждый вечер обмерял и взвешивал щенка, поражаясь скорости, с которой тот рос. Его отчёты больше напоминали написанные от руки короткие рассказы, но на все высказывания на этот счёт Матвей только пожимал плечами, отвечая, что он не учёный, а собаковод.

Вскоре двухмесячный кутёнок выглядел как полугодовалый пес и вёл себя соответственно. Его сообразительность основательно проявилась во всей своей красе, когда Матвей, оставив пса в доме одного, занялся колкой дров. Стояла поздняя осень, и по ночам уже заметно подмораживало. От души намахавшись топором, Матвей вернулся в дом и, свалив у печки охапку поленьев, вернулся в прихожую переобуться. Первое, что бросилось ему в глаза, были изжёванные задники его домашних тапок, а из-за угла выглядывала лопоухая голова со шкодным выражением на мордахе. Чуть усмехнувшись, Матвей взял с полки старую газету и, сворачивая её в трубку, грозно спросил:

– Это что ещё за фокусы такие? Давно по заднице не получал? Тебе кто разрешал тапки мои трогать?

Увидев такое страшное орудие наказания, кутёнок стремительно развернулся и со всех лап кинулся на своё место, отлично зная, что там его никто не тронет. Не удержавшись на повороте, псёныш хлопнулся на бок и, со всего размаху въехав попой в стену, в два прыжка добрался до своего логова. Глядя на этот акробатический этюд, Матвей не удержался от смеха. Отложив газету, он подошёл к логову и, присев на корточки, заглянул внутрь. Из-под фанерной крышки выглядывал любопытный чёрный нос, а на шкодной мордахе заглавными буквами было написано: «Что, съел? Не догнал?»

– Ладно, паршивец, жрать захочешь – сам вылезешь, – усмехнулся Матвей, поднимаясь и выходя на кухню.

Услышав хорошо знакомый стук столовой посуды, Рой выбрался из логова и, осторожно подобравшись к порогу, принялся старательно принюхиваться к витавшим по кухне запахам. Делая вид, что не замечает его, Матвей разогрел себе гречневую кашу с тушёнкой и, усевшись за стол, принялся за еду. Просочившись на кухню, псёныш сунул нос в свою миску и, увидев, что там пусто, с возмущением уставился на Матвея. Всё так же не обращая на него внимания, Матвей вымыл посуду и, убрав всё в сушилку, снова вышел на улицу. Вскоре входная дверь просто затряслась от ударов, когда щенок принялся драть её лапами, требуя обратить на него внимание. Но Матвей старался выдержать характер. В этой схватке воли он просто обязан был показать, кто в доме хозяин.

У калитки послышался звук мотора, и во двор вошёл полковник Савенков. Удивлённо покосившись на содрогающуюся дверь, полковник подошёл к Матвею и, крепко пожав протянутую ладонь, спросил:

– Он что там, дерётся с кем-то?

Услышав шаги постороннего, Рой залился звонким, ещё визгливым из-за возраста лаем. Как ни крути, а охранные функции в нём работали отлично. Усмехнувшись в ответ, Матвей отрицательно мотнул головой, коротко ответив:

– Воспитательный процесс. Выясняем, кто главнее.

– И как? Получается? – с интересом спросил полковник.

– Ну, дверь точно красить придётся, – усмехнулся Матвей. – С чем пожаловали?

– Наши умники требуют привести вас обоих для тщательного осмотра. Ваши отчёты их не устраивают.

– Только нас или собирают весь помёт? – насторожился Матвей.

– А в чём разница? – не понял полковник.

– В том, что если всех, то это соответствует действительности, а если только нас, то это явная попытка отыграться за мои рассуждения при первой встрече, – пожал Матвей плечами.

– Чёрт, а ведь точно! Как это я не заметил? – растерялся полковник.

– Дел много, забот ещё больше. Так что я, откровенно говоря, удивляюсь, что вы сюда сами приезжаете. Думал, будете своих ребят посылать.

– Откровенно говоря, пользуюсь случаем, чтобы просто сбежать и привести мысли в порядок. А заодно проверить, всё ли здесь в порядке. У меня тут семья, – пояснил полковник с некоторым смущением.

– Не оправдывайтесь, – грустно улыбнулся Матвей. – Я вас хорошо понимаю.

– Да и скажу честно, ваши рассказы о собаках меня здорово заинтересовали. Дочка моя всё щенка просит, вот я и решил с вами посоветоваться, кого лучше брать.

– Если серьёзно, то служаку, а если просто для игры, то лучше лабрадора ещё ничего не придумали, – задумчиво протянул Матвей.

– Не время для игр. Думаю, служака будет в самый раз, – вздохнул полковник.

– С ним работать надо. Серьёзно работать. Как я уже говорил, есть собаки породистые, а есть дрессированные.

– Вы всё равно здесь живёте, может, поможете ей? – осторожно попросил полковник.

– А сколько лет дочери?

– Тринадцать.

– Дурацкий возраст. Сами не знают, чего хотят.

– Ну, с собаками у неё очень серьёзно. Она уже два года у меня щенка клянчит. Несколько раз её караульные из вольеров с местными крокодилами вытаскивали. Я потому и согласился, что боюсь, как бы это дело плохо не кончилось.

– Для девочки из служак лучше всего боксёры подходят. Собаки не самые крупные, добродушные, но дело своё знают туго. И драться умеют по-настоящему. А самое главное, работать с ними достаточно просто. Вот только щенка хорошего найти сейчас трудно. Измельчала порода.

– Ну, этот вопрос я на себя беру. Вы только выбрать правильно помогите, ну, и потом чтобы всё правильно было. – Голос полковника неожиданно стал просительным.