– Ни за что!
Стоит адвокату закончить фразу, я тут же оставляю отца в покое, подхожу к Элле и встаю между нею и этой змеей, пока он не успел уговорить ее согласиться.
– Этому не бывать! Нет!
Элла отходит от меня.
– А что с видеозаписями?
– Они тоже могут исчезнуть, – отвечает Гриер. – Похоже, что Делакорт собаку съел на том, как избавляться от улик.
– Поверить не могу, что кто-то из вас может считать это отличной идеей! Дэниелу нельзя и на сто километров приближаться к Элле, – запальчиво говорю я. – Вы совсем охренели, что ли?
– Следи за языком, – делает мне замечание отец, хотя раньше ему не было дела, ругаюсь я или нет.
– Ты так считаешь? – набрасывается на меня Элла. – По-твоему, лучше двадцать пять лет просидеть в тюрьме? Если, проглотив свою гордость, я смогу спасти тебя, то для меня это никакая не фигня!
Почему-то Элле никто не говорит следить за языком, и это еще больше выводит меня из себя.
Я поворачиваюсь к отцу, потому что именно его нужно убедить в первую очередь, иначе Эллу нельзя будет отговорить от этой сделки. Смогут только папа и этот грязный адвокатишка.
– Как же подло с твоей стороны! Этот ублюдок – настоящий псих, а ты хочешь вернуть его? Нет, хуже! Ты хочешь, чтобы Эллу унижали всю ее жизнь?
Папа сердито смотрит на меня.
– Я пытаюсь спасти тебя от тюрьмы. Это не самая лучшая идея, но вы оба должны были выслушать ее. Вы хотите, чтобы я обращался с вами как со взрослыми? Тогда вам придется принимать взрослые решения, – рявкает он.
– Значит, я принял решение! Дэниел остается там, где он сейчас находится, а мы выиграем это дело по существу, потому что я, мать вашу, никого не убивал. – Я отчеканиваю каждое слово, чтобы никто не ослышался.
Элла хватает меня за запястье.
– Рид, прошу тебя!
– О чем ты меня просишь? Ты понимаешь, что начнется в школе, если ты скажешь, что солгала про Дэниела? Ты не сможешь ходить по коридорам в одиночку. Кому-то из нас все время надо будет находиться рядом с тобой. Джордан порвет тебя на мелкие кусочки.
– Думаешь, меня это волнует? Подумаешь, каких-то несколько месяцев!
– А в следующем году? Меня не будет здесь, чтобы защитить тебя, – напоминаю я ей.
И вижу, как прищуривает глаза Стив.
– Я ценю твою заботу, Рид, но Элле не нужна твоя защита. У нее есть отец, который в состоянии ее защитить. – Он поджимает губы. – А вообще, по-моему, мне пора забрать дочь домой.
У меня холодеет кровь.
Элла еще крепче сжимает мои пальцы.
Стив отталкивается от стола и выпрямляется.
– Каллум, я очень благодарен тебе за то, что ты заботился о ней, пока меня не было, но я отец Эллы. Сейчас у тебя полно забот с собственными детьми, нам с Эллой здесь делать нечего.
О, черт, нет! Она не оставит меня или этот дом!
– Папа, – предостерегаю я.
– Стив, полиция еще не освободила твой пентхаус, – напоминает Каллум своему другу. – И, похоже, это случится еще не скоро.
Он смотрит на адвоката, чтобы тот подтвердил его слова.
Гриер кивает.
– В офисе шерифа говорят, что будут собирать улики еще как минимум две недели.
– Ничего страшного. Мы с Диной выкупили пентхаус в «Хэллоу-Окс». – Стив лезет в карман и достает пластиковую карточку. – Твое имя я тоже добавил в бронь, Элла. Вот твой ключ.
Элла остается стоять на месте.
– Нет уж. Я не буду спать под одной крышей с Диной, – и тут же быстро добавляет, – без обид.
– Элла – Ройал, – холодным тоном говорю я.
Взгляд Стива опускается на побелевшие пальцы Эллы, сжимающие мое запястье.
– Пока нет, – не без удовольствия бормочет он.
– Будь разумным, Стив, – говорит папа. – Обустройся сначала сам. К тому же нам необходимо решить несколько юридических вопросов. Это в новинку для всех.
– Элле семнадцать, а значит, она еще находится на попечении родителей, разве не так, Хальстон?
Адвокат склоняет голову набок.
– Все верно. – Он поднимается и расправляет брюки. – Судя по всему, сейчас вам нужно переговорить о личных проблемах. Я оставлю вас.
Но он останавливается на полпути к дверям и хмуро смотрит на меня.
– Полагаю, будет лишним просить тебя не появляться на субботних похоронах?
Я тоже хмурюсь.
– Каких похоронах?
– Похоронах Брук, – натянутым голосом отвечает отец, а потом переводит взгляд на Гриера. – Нет, Рида там не будет.
– Вот и хорошо.
Я не могу удержаться, чтобы не съязвить:
– А что случилось с вашим «будьте сплоченной семьей»?
Гриер отвечает столь же язвительно:
– Можете оставаться сплоченной семьей везде, кроме похоронного бюро. И ради всего святого, Рид, держись подальше от неприятностей. Никаких драк в школе и всего прочего, ясно?
Он многозначительно показывает глазами на Эллу.
Моя самая большая слабость? Ну уж нет. Элла – мой стальной стержень, но Гриер видит в ней лишь доказательство моего мотива. Я встаю ближе к ней.
Адвокат качает головой и поворачивается к папе.
– Дай знать, если захочешь, чтобы я организовал новую встречу с Делакортом.
– Не будет никаких встреч, – рявкаю я им.
Папа похлопывает Гриера по спине.
– Я позвоню тебе.
Внутри клокочет ярость. Меня словно нет в комнате. Но раз уж никто здесь не собирается меня слушать, то нет никакого смысла и дальше оставаться здесь.
– Пойдем, – говорю я Элле.
И вытаскиваю ее из кабинета, не дожидаясь ее согласия или чьего-нибудь еще.
Через минуту мы уже на втором этаже, где я открываю дверь в спальню Эллы и заталкиваю ее внутрь.
– Это глупо! – выкрикивает она. – Я не перееду в какую-то гостиницу со Стивом и этой отвратительной женщиной!
– Нет, – соглашаюсь я, наблюдая, как она залезает на кровать.
Ее школьная форменная юбка задирается вверх, и я успеваю увидеть ее попку, прежде чем Элла садится и притягивает колени к подбородку.
– И ты тоже ведешь себя глупо, – ворчит она. – По-моему, нам следует принять предложение Делакорта.
– Нет, – снова повторяю я.
– Рид.
– Элла.
– Но тогда ты не попадешь в тюрьму!
– Зато я до конца жизни буду в руках у этого ублюдка. Нет, детка, этого не будет. Я серьезно. Так что выкинь эту идею из головы.
– Ладно, раз ты не хочешь принимать это предложение…
– И не буду.
– …тогда что мы будем делать?
Я снимаю свою белую рубашку и скидываю ботинки. Оставшись в брюках и майке, сажусь на кровать рядом с Эллой и притягиваю ее к себе. Она прижимается ко мне, но лишь на одно короткое мгновение. Потом снова садится и сердито смотрит на меня.
– Я задала тебе вопрос, – ворчит Элла.
Я раздраженно вздыхаю.
– Мы ничего не можем сделать, Элла. Это работа Гриера.
– Что ж, тогда он плохо делает свою работу, раз советует тебе заключить сделку с продажным судьей! – Ее щеки покраснели от гнева. – Давай составим список.
– Что за список? – непонимающе спрашиваю я.
– Всех тех, кто мог бы убить Брук. – Она соскакивает с кровати, подбегает к своему столу и хватает ноутбук. – С кем она еще была близка, кроме Дины?
– Насколько я знаю, ни с кем, – отвечаю я.
Элла садится на кровать и открывает крышку ноутбука.
– Ответ не принимается.
Я уже начинаю злиться.
– Другого у меня нет. У Брук не было друзей.
– Но у нее были враги – ты это хочешь сказать, верно?
Элла открывает поисковый сайт и печатает имя Брук. Появляется миллион результатов о миллионе других Брук Дэвидсон.
– Значит, нам надо просто выяснить, кто именно эти враги.
Я сажусь, опираясь на локти.
– Ты теперь у нас Лоис Лейн?[3] Собираешься сама раскрыть это преступление?
– А у тебя есть идея получше? – отвечает Элла вопросом на вопрос.
Я вздыхаю.
– У папы есть частные детективы. Они нашли тебя, помнишь?
Рука Эллы застывает над мышкой, но лишь на секунду, и она кликает на ссылку, чтобы открыть страницу Брук на Facebook. Пока страница загружается, она в задумчивости глядит на меня, а потом объявляет:
– Похороны.
– Что похороны? – с опаской спрашиваю я.
Мне не нравится ход ее мыслей.
– Думаю, ты должен пойти на них.
Я рывком сажусь ровно.
– Ни за что. Гриер сказал, что нам нельзя там появляться.
– Нет, он сказал, что тебе нельзя там появляться. – Ее взгляд снова опускается на экран. – Эй, а ты знал, что у Брук была степень бакалавра искусств и она училась в университете Северной Каролины?
Я не обращаю внимания на эту бесполезную информацию.
– Ты не пойдешь на похороны, Элла, – грозно говорю я.
– Почему нет? Так я лучше всего пойму, с кем была близка Брук. Посмотрю, кто еще придет и… – Она ахает. – А если придет и убийца?
Закрыв глаза, я пытаюсь сохранять терпение.
– Детка. – Открываю глаза. – Ты серьезно думаешь, что тот, кто убил Брук, появится и скажет: «Привет, ребята! Я и есть убийца!»?
В ее глазах вспыхивает возмущение.
– Ну конечно, нет. А ты разве не смотрел все эти документальные фильмы по телику? Комментаторы из ФБР всегда говорят о том, что убийцы возвращаются на места своих преступлений или приходят на похороны жертвы, чтобы подразнить полицию.
Я в изумлении смотрю на нее, но она уже снова погрузилась в ноутбук.
– Я не хочу, чтобы ты шла на похороны, – говорю я, стиснув зубы.
Элла даже не смотрит на меня, когда отвечает:
– Что ж, сочувствую, но это твои проблемы.
– Ты убила монашку ради этого прикида? – спрашивает Истон, когда ранним воскресным утром я залезаю в его пикап.
Я хлопаю рукой по приборной панели.
– Заткнись, и поехали.
Он послушно заводит мотор и направляет машину к массивным железным воротам, которые отгораживают особняк от главной дороги.
– С чего такая спешка? От кого мы убегаем? От Стива?
Хотя Стив сейчас живет с Диной в пентхаусе отеля «Хэллоу-Окс», мы все равно то и дело натыкаемся на него в особняке. Он поднимает Каллуму настроение, но я чувствую себя неловко в его присутствии и стараюсь избегать встреч с ним. Наверное, это уже все заметили.
– От Рида, – отвечаю я. – Он не хотел, чтобы я поехала.
– Да, и он не особо радовался, когда узнал, что я тоже еду.
Я смотрю в заднее окно, чтобы убедиться, что Рид не бежит за пикапом. Он был не в лучшем расположении духа, когда я выходила из дома, но, как я уже сказала ему, это его проблемы. Мне же хочется изучить каждого, кто придет сегодня на церемонию прощания с Брук.
К тому же кто-то должен поддержать Каллума, когда будут хоронить его невесту. Мне не хотелось бы, чтобы он справлялся с этим в одиночку, и раз о присутствии Рида не может быть и речи, а близнецы отказались ехать, то остаемся мы с Истоном. Каллум уехал перед нами со своим шофером Дюраном, потому что после похорон у него какие-то дела в городе.
– И что ты сделала? Занималась с ним сексом, заставив подчиниться? И теперь он в отключке, пребывая в посторгазменном блаженстве?
– Заткнись.
Я отыскиваю на телефоне свой микс из треков, способных приободрить любую девушку, и врубаю музыку.
Но Истона ничто не может заставить замолчать, и он начинает кричать мне через песню:
– Что, ты еще не трахалась с ним? Наверное, у бедняги яйца уже фиолетовые.
– Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь, – сообщаю я ему и делаю громкость еще выше.
Следующие километров восемь Истон смеется.
Горькая правда в том, что это Рид мучает нас. Три последних ночи он снова спал в моей кровати, и мы много шалили. Ему нравится, когда я касаюсь его – везде. Ему нравится, когда я делаю ему минет, и он с радостью отвечает мне оральными ласками. Черт, да он может часами зависать у меня между ног, если я позволяю ему. Но дойти до конечной точки? Эта тема закрыта до тех пор, пока «история с Брук», как говорит Рид, не разрешится.
И поэтому я нахожусь в странном состоянии удовольствия и предвкушения. Рид дает мне почти все, но этого мало. Однако, если бы ситуация была противоположной, он стопроцентно проявил бы уважение к моим желаниям. Поэтому мне придется уважать его, что отстойно.
Когда мы подъезжаем к похоронному бюро, Каллум уже ждет нас у входа. Он одет в черный костюм, который, наверное, стоит больше, чем моя машина, а волосы зачесаны назад, отчего он кажется моложе.
– Вам необязательно было ждать нас, – говорю я, когда мы подходим к нему.
Он качает головой.
– Вы слышали Хальстона – нам нужно показать, что мы одна дружная семья. Так что, если появимся все вместе, остальные поверят, что мы благопристойные и ни в чем неповинные люди.
Я не говорю этого вслух, но уверена, что никого не впечатлит эта маленькая демонстрация внутренней силы Ройалов, учитывая, что все мы – члены семьи подозреваемого в убийстве.
Мы втроем входим в мрачное здание, и Каллум ведет нас через арку налево. Там оказывается что-то типа небольшой часовни с рядами отполированных деревянных скамеек и подиумом, на котором стоит…
Гроб.
Стоит мне увидеть его, как пульс учащается. О боже. Поверить не могу, что Брук действительно лежит там.
В голову приходят ужасные мысли, и, встав на цыпочки, я шепчу на ухо Каллуму:
– Ей делали вскрытие?
Каллум отвечает угрюмым кивком.
– Результатов еще нет. – Он на секунду умолкает. – Но подозреваю, что они еще возьмут анализ ДНК у плода.
При мысли об этом меня начинает подташнивать, потому что впервые за все время с тех пор, как начался этот кошмар, до меня вдруг доходит, что в том пентхаусе погибло двое: Брук… и невинное дитя.
Проглотив прилив желчи, я заставляю себя отвести взгляд от глянцевого черного ящика и поднимаю глаза на огромную фотографию в рамке, которая стоит на подставке рядом с ним.
Брук, может, и была ужасным человеком, но даже я не могу отрицать ее красоту. На фотографии улыбающаяся Брук в сарафане с милым узором. Светлые волосы распущены, голубые глаза сияют, и она смотрит прямо в камеру. Настоящая красавица.
– Черт, все это вгоняет меня в депрессию.
Это точно.
Когда-то я была такой бедной, что не смогла себе позволить устроить для мамы похороны. Церемония прощания стоила в два раза больше кремации, поэтому я решила не проводить службу. Все равно бы никто не пришел. Хотя маме, наверное, понравилось бы.
– Идешь? – кивая вперед, спрашивает Истон.
Проследив за его взглядом, я опять упираюсь глазами в гроб. Он открыт, поэтому я отказываюсь подходить, качаю головой и нахожу себе место где-то в середине, а Истон тем временем неспешной походкой идет вдоль центрального ряда, засунув руки в карманы. Пиджак натягивается на его широких плечах, когда он наклоняется вперед. Интересно, что он видит?
Оглянувшись по сторонам, я удивляюсь количеству гостей. Вернее, почти их полному отсутствию: в часовне чуть больше десяти человек. Похоже, у Брук и правда не было друзей.
– Вон отсюда!
Я вздрагиваю, услышав пронзительный вопль Дины. По крайней мере, один друг у Брук был.
Только через мгновение до меня доходит, что Дина обращается к нам. Она метает взгляды-молнии в нас с Истоном, который только что отошел от гроба.
– Как вам не стыдно?! – кричит она, и я еще никогда не видела ее такой безумной. Она покраснела от злобы, во взгляде зеленых глазах пылает ярость. – Вам, Ройалам, здесь не место! А ты…
Теперь она переключается на меня.
– …ты даже не член семьи! Вон! Все вы!
Не знаю, как выглядит невиновность, но в своем списке подозреваемых я ставлю Дину на первое место. Женщина, которая шантажом уложила бедного парня в свою постель, вполне способна и на что-то похуже.
К нам подходит Каллум с каменным выражением лица. Стив в таком же черном костюме следует за ним по пятам. Взгляд Стива останавливается на черном мешке, который служит мне платьем, но это единственное, что попалось мне под руку в первом магазине одежды в молле. Оно размера на два больше, но больше черных платьев в моем гардеробе нет, за исключением маминого. Однако оно вызывает у меня печальные воспоминания и к тому же слишком сексуальное для похорон.
– Мы никуда не уйдем, – натянутым голосом говорит Каллум. – Если уж на то пошло, у нас больше прав быть здесь, чем у тебя, Дина. Я должен был жениться на ней, ради всего святого!
– Да ты даже не любил ее, – рычит Дина. Она так сильно дрожит, что ее качает из стороны в сторону. – Для тебя она была всего лишь секс-игрушкой!
Я быстро оглядываю комнату, чтобы посмотреть, кто еще это слышал.
Все слышали. Взгляд каждого, кто находится в этой комнате, прикован к этой перепалке, включая священника. Он сердито взирает на нас с подиума, и я не единственная, кто это замечает.
– Дина. – Стив говорит тихо, но властно, и эту нотку я слышу впервые. Обычно он разговаривает в добродушно-веселой манере, но точно не сейчас. – Ты выставляешь себя на посмешище.
– Мне плевать! – кричит она. – Им здесь не место! Она была моей подругой! Она была мне как сестра!
– Она была невестой Каллума, – рявкает на нее Стив. – Какие бы чувства он к ней ни испытывал, мы знаем, какие чувства к нему были у нее. Она любила Каллума. Она бы хотела, чтобы он был здесь.
Эти слова заставляют Дину заткнуться, но лишь на секунду. Она устремляет свой полный ярости взгляд на меня.
– Что ж, тогда ей здесь точно не место!
Стив опасно прищуривается.
– Черта с два ей тут не место. Элла – моя дочь.
– Она твоя дочь от силы минут пять! Я же твоя жена, черт подери!
Священник громко откашливается. Наверное, ему не нравится, что она поминает черта посреди часовни.
– Ты ведешь себя как ребенок, – резким голосом говорит Стив. – Только позоришь себя. Поэтому сядь на место, пока тебя не вышвырнули отсюда.
Тут Дина умолкает надолго. Метая громы и молнии в нашу сторону, она сердито шагает к первому ряду и опускает свой зад на скамью.
– Мне очень жаль, что так получилось, – извиняется Стив, но смотрит только на меня. – Сегодня она немного… эмоциональна.
Истон едва слышно фыркает, как будто хочет сказать: «Немного?».
Каллум коротко кивает.
– Давайте уже сядем. Служба скоро начнется.
Я с облегчением вздыхаю, когда Стив уходит, чтобы сесть рядом со своей гадюкой женой. Хорошо, что он не сел с нами. Каждый раз, когда кто-то упоминает, что я его дочь, мне становится невообразимо неловко.
К моему удивлению, Каллум тоже садится не с нами, а на первой скамье в противоположном от О’Халлоранов ряду.
– Он прочитает речь, – говорит мне Истон.
Я поднимаю брови.
– Серьезно?
– Он был ее женихом, – пожав плечами, отвечает Истон.
Точно. Я все время забываю о том, что их пагубные отношения и ненависть Каллума к Брук не были достоянием общественности.
– Было бы подозрительно, если бы он… блин, вот дерьмо! – Истон обрывает фразу, когда его взгляд скользит направо.
Я замираю на месте, когда вижу, почему именно он выругался. В часовню входит детектив, который на этой неделе приезжал в Астор-Парк, Казинс, кажется. Рядом с ним – черноволосая женщина небольшого роста. На их ремнях золотом отливают полицейские значки.
Но как бы сильно я ни нервничала в их присутствии, внутри меня все ликует. Как бы мне хотелось, чтобы Рид сейчас был здесь, и тогда я бы сказала ему: «Вот видишь! Полицейские пришли, потому что тоже думают, что убийца может заявиться сюда!».
– Надеюсь, они не собираются допрашивать нас, – шепчу я Истону, внимательно разглядывая гостей.
Любой из них может оказаться убийцей. Мой взгляд останавливается на затылке Каллума. У него был мотив, но он ни за что не позволил бы обвинить своего сына в преступлении, которое сам совершил. К тому же он был вместе с нами в Вашингтоне.
Я перевожу взгляд на Стива. Ну какой у него мог быть мотив? Если бы в гробу лежала Дина, он стал бы моим главным подозреваемым, но его не было девять месяцев, а значит, он никак не мог быть отцом ребенка Брук. Стива можно исключить.
Больше я никого не знаю. Может, это один из них. Но кто?
– Папины адвокаты по-прежнему тянут время, – шепчет в ответ Истон. – Так что если это и случится, то только на следующей неделе. Зато они говорили с Уэйдом.
Я глубоко вздыхаю.
– Уже?
Интересно, почему Вэл ничего мне не сказала? Но потом понимаю, что у нее вряд ли была возможность это сделать.
С тех пор как начался весь этот хаос, мне почти не удается пообщаться с лучшей подругой. Я знаю, что она скучает по мне, и я тоже по ней скучаю, но когда в твоей жизни происходит такое дерьмо, нет времени на то, чтобы гулять, болтать и веселиться.
– Они расспрашивали его о драках Рида, – рассказывает Истон, – и о девчонках, с которыми он встречался.
О проекте
О подписке