Цитаты из книги «Писатели свободы. Как 150 трудных подростков и учительница бросили вызов стереотипам»

Лучше попытаться и что-нибудь изменить, чем просто пройти мимо и потом пожалеть об этом.

Потом мое внимание привлекла надпись на стене — слова одного немецкого пастора25. Он подытожил то, что происходило, пока никто не вмешивался: «Сначала они пришли за членами профсоюза, и я молчал, потому что не был членом профсоюза. Затем они пришли за социалистами, и я молчал, потому что не был социалистом. Затем они пришли за евреями, и я молчал, потому что не был евреем. Затем они пришли за мной, и не осталось никого, чтобы заступиться за меня».

Лиз помогала подруге в концлагере, зная: если охранник заметит это, ее убьют. А меня бы никто не убил, если бы я сказала, что хочу петь, но я убедила себя в том, что очень боюсь.

Как и Сили, моя мама не могла защититься от пьяного алкаша. Мне казалось, что сейчас лучше не засыпать и прислушиваться, не начнут ли они ссориться.

«Мы либо научимся жить вместе как братья, либо все вместе погибнем как глупцы».

С чего вдруг человеку, с которым мы даже не знакомы, проявлять ко мне такой интерес? Этот офигиллионер отнесся ко мне, будто я первая красавица на балу, а родной отец меня вообще не замечал. Джон Ту за семь минут уделил мне больше внимания, чем мой отец за семь лет. И все это было так замечательно, что, вернувшись домой, я осознала, как много теряю — не материальных благ вроде шикарных люстр и обедов из множества блюд, а дружеского общения с отцом. Странно, но я завидую его детям. Пусть оставят все деньги себе — мне бы только называть его папой. Надеюсь, они не принимают как должное все мелочи, которые он для них делает, например говорит «доброе утро» или «спокойной ночи». Или просто спрашивает, как прошел день у них в школе. Вот это была бы идеальная история Золушки для меня — не с хрустальной туфелькой, а с вопросом «Как дела сегодня в школе?»

Мас так сказал: «Мне было всего десять лет, как же я мог быть врагом?»

И мой арахис начал постепенно принимать форму. Я не боялся, потому что при нем не было цилиндра, туфель для степа и привязчивого рекламного мотивчика. Вместо этого он начал обретать смысл, ставить цели, у него появились мечты и стремления. Прямо у меня на глазах ядрышки арахиса стали человеческими существами. Низкорослыми, высокими, толстыми, тонкими, разными на первый взгляд, но тем не менее это был арахис. Коричневый, черный, белый, желтый и всех промежуточных оттенков — и все-таки очеловеченный. Так почему же нам нет дела до особенностей арахиса, но мы готовы убить человека из-за цвета кожи?

Сегодня на уроке у мисс Груэлл я поняла, что арахис — это все равно арахис, даже если у него другая скорлупа. Одни ядрышки вкуснее, другие свежее, но все они — арахис.

. По-моему, мужчинам давно пора начать относиться к женщинам с уважением — вместо того чтобы вечно унижать их. Не знаю, почему женщины позволяют мужчинам промывать им мозги и пользоваться их телом как вещью, когда нужно дорожить им как ценностью. Но это положение не изменится, пока женщины не начнут больше уважать самих себя.