СОМНИТЕЛЬНАЯ ИЛЛЮЗИЯ

Невыносимая духота и солнце вдруг куда-то подевались. Его кожа местами покрывалась тонкой коркой льда. Какой-то шум доносился издалека. Что могло бы так сильно дребезжать. Как будто звук работающего мотора. Это нечто приближалось. Морган спешно бежал к заснеженной горе, которая выросла на месте тёплого тропического берега. Шум мотора становился всё сильнее. Оно было уже совсем рядом. Разразился дикий и зловещий смех, и звук, напоминающий скрежет метала, такой затяжной и разрывающий слух.

Морган отчаянно прорывался сквозь полуметровые снежные сугробы. Гора была уже совсем близко, но сугробы тормозили его ход. На нём были тонкие брюки и хлопчатобумажная футболка. Кожа покрылась мурашками от коченеющего холода. Куда подевался тропический остров? Почему жара сменилась арктическим морозом? Это не походило на галлюцинацию, ибо одежда на нём оставалась неизменной.

Работающий двигатель чего-то неизвестного уже громко ревел. На чём бы не передвигалось это существо, оно было близко. Хохот вызывал у Моргана чудовищную дрожь, которая не позволяла хоть на секунду оглянуться.

В горе стала вырисовываться вертикальная полоса, нечто похожее на пещеру. Он прыгнул в ледяную щель. Смех стал ещё громче и отвратительнее. Преследователь задел спину Моргана, вонзив лезвие чуть левее от позвоночника.

Сердце забилось сильнее. Каждое усилие меркло ещё до того, как Морган собирался закричать. Ему казалось, что вот-вот он издаст громкий крик, как вдруг…

Морган проснулся. Часы показывали 2:42. Его лёгкие работали полным ходом. Сердце едва ли не разрывалось от сумасшедшего пульса. Проклятый обогреватель вышел из строя. Прибор гудел, но тёплый воздух сменился холодным. Южный полюс был беспощаден. Никакое оборудование не может справиться с минусовой температурой. Теперь на этой научно-исследовательской станции без одежды становится холоднее, чем если находиться в одежде, но снаружи.

Морган встал с постели, подошёл к шкафу, откуда достал тепловентилятор. Он включил прибор и хотел наклониться, чтобы ощутить тёплый поток воздуха, но его внимание привлекло красное пятно на простыне. Морган прикоснулся пальцем. Пятно было ещё свежее. По запаху похоже на…

Опять этот шум работающего мотора. Проклятый холодильник. И тут последовал смех.

Морган обернулся. За ним стояла фигура в средневековых рыцарских доспехах. Кожа на лице имела отвратительный вид, словно это был труп, который ещё не успел до конца разложиться. Его рука охватывала меч, наконечник которого слегка запачкался чьей-то кровью. Затем последовал грубый голос, как на замедленной магнитофонной плёнке:

– Куда же ты так быстро.

ВОСХОЖДЕНИЕ В ЭНИГМУ

Легкие словно покрывались льдом, когда Рафаэль Лопес пытался совершить очередной вздох, чтобы ещё немного приблизиться к этой чертовой вершине. Он продал свой бизнес, оставил всё имущество, которое не удалось реализовать и высушил банковский счёт, пожертвовав своим состоянием ради экспедиции в Альпы.

Уже больше семи лет Рафаэлю не дают покоя слухи, которые ходят о территории в центральной части Альпийского хребта. Сначала на горе Симилаун нашли труп человека, который погиб в 3 300 году до н. э. При нём был медный топор. Это любопытно хотя бы по той причине, что медь появилась в Европе лишь через 500 лет после его смерти. В его теле нашли наконечник стрелы, возраст которой 7 000 лет. У него были ещё несколько инструментов: каменный скребок, возраст которого – 2 000 000 лет; кремниевый нож – 10 000 лет.

Спустя тридцать лет кто-то из туристов вернулся из здешних мест в отель и обнаружил, что в одном зубе у него посыпалась пломба. Он убеждал стоматолога, что верхняя челюсть у него была абсолютно здорова. Разумеется, дантист ему не поверил, так как внутри располагалась штифтовая культевая вкладка, сделанная из вещества, отсутствующего в периодической таблице, и оно значительно превышает по своей прочности даже титан.

Прошло ещё немного времени и в эту часть Альп направили вертолёт спасательной службы на поиски потерявшихся австрийских студентов из медицинского института в Вене. Они вернулись домой через четыре года и рассказали своим семьям о незабываемой трёхчасовой прогулке. По их словам, в Альпах они наткнулись на группу канадских туристов, с которыми приятно пообщались и обменялись номерами телефонов. Позднее инспектор полиции из Лозанны связался с коллегами в Торонто и запросил данные о канадцах, которых встретили австрийцы. Оказалось, что все перечисленные граждане Канады были мертвы уже более тридцати лет.

Сразу по прибытии в Монако Рафаэль стал набирать группу альпинистов для восхождения в горы. Долгие пять недель он ездил по Франции, Австрии, Швейцарии, Италии и Германии, чтобы найти профессиональных альпинистов и проводников для похода в горы. Несмотря на астрономические суммы, которые он предлагал за работу скалолазам, соглашался каждый двадцатый. Как только Рафаэль называл цель экспедиции, все тут же отказывались слушать его дальше. Единицы были готовы рискнуть ради лишних нулей на своём банковском счёте.

Одержимому Рафаэлю Лопесу удалось набрать команду из шести человек. Все они были первоклассными скалолазами с опытом и отлично мотивированы.

В ночь накануне экспедиции в дверь гостиничного номера кто-то постучал. Одетый в спортивные штаны и футболку, с небритой на протяжении двух недель щетиной, Рафаэль подошёл к двери. Перед тем как открыть дверь, он почесал шрам на лице, который чесался с того момента, как в армии во время тренировок лезвие боевого ножа по неосторожности прошлось по щеке, начиная от брови, через скулы и до края нижней челюсти. Шрам имел причудливое очертание. У брови отпечаток был широкий, а по мере продвижения к нижней части лица след от пореза становился всё уже. Таким образом, след был похож на длинный кол или гвоздь без шляпки.

Рафаэль открыл дверь. На пороге стоял незнакомец лет сорока.

– Здравствуйте. Прошу извинить меня за столь поздний визит. Это вы набираете людей для похода в Альпы?

– Именно – ответил Рафаэль, с интересом посмотрев на незнакомца.

– Меня зовут Генри – сказал мужчина за порогом. – У меня есть приличный опыт в скалолазании; я принимал участие в спасательных экспедициях; я прекрасно знаю всю восточную половину хребта. Если вам ещё нужны люди…

Указав рукой вглубь номера, Рафаэль пригласил альпиниста:

– Прошу.

Они присели на креслах по разные стороны от журнального столика.

– Откуда вы? – спросил Рафаэль, после чего громко покашлял.

– Мюнхен. А вы?

– Буэнос-Айрес.

– Ох-ты. Вы перелетели океан ради такой авантюры. Надо сказать, я восхищён вашей смелостью. Наверное, после знойной Аргентины здесь неуютно?

– Терпимо – с улыбкой ответил Рафаэль. – Не желаете чего-нибудь?

– Спасибо. Не стоит.

Рафаэль приступил к делу.

– Вас известили об условиях, оплате и цели экспедиции?

– Да. Меня всё устраивает. Вот только… – глаза Генри бегали по сторонам. – Я совершал десятки восхождений в Альпы и мне доводилось видеть такие вещи, о которых до сих пор приходится молчать, потому что иначе мне прямая дорога в палату со смирительной рубашкой. А вы, насколько я могу судить, намерены отправиться не в любую часть горного хребта, а в конкретные точки. Я дико извиняюсь, но вы не могли бы рассказать, что вас заставляет отправляться именно в эти районы хребта? Просто я смотрю на вас и понимаю, что это далеко не туристическая прогулка. Вы поставили какую-то весомую цель. Не так ли?

– На нашей планете есть нечто большее, чем обыденные мечты простого смертного. Но проблема в том, что всё это хорошенько спрятано в таких местах, куда добраться непросто. Вот, например, русские обосновали в Антарктиде станцию и начали бурить скважину. Они практически доказали теорию полой Земли. Скважина, которую они пробурили, была достаточно глубокой и почти достигла обратной поверхности Земли. Но они остановились в считанных метрах от цели, так как побоялись выпустить наружу опасные для человеческого организма вирусы или какие-нибудь бактерии. А недавно прошёл слух о том, что британские инженеры собрали уникальное оборудование – своего рода МРТ, только для изучения больших объектов. Так вот, говорят учёные из какого-то университета просканировали некоторые пирамиды в Гизе и почву под ними. На снимках под пирамидами обнаружили что-то похожее на некий механизм. Сразу возникла теория о том, что пирамиды неспроста построили в одном из самых жарких регионов Земли. Это – как накопители энергии, а то, что нашли под пирамидами, что-то в роде вместилища энергии. Сторонники теории иноземного происхождения пирамид получили весомое подтверждение своим догадкам. Начали говорить, что представители инопланетного разума, создавшие пирамиды, сделали их для того, чтобы во время своего второго прибытия иметь возможность извлечь энергию, произведя тем самым мощный взрыв, который накроет всю площадь земного шара. Таким образом им удастся очистить Землю от её обитателей, если их не устроит то состояние, до которого люди довели Землю. То, что находится под пирамидами – как ядерная бомба, которая скапливала энергию тысячелетиями. Многие из таких старинных объектов, как пирамиды в Гизе, охраняются разного рода фондами по защите культурного наследия. Но вся эта благотворительность обычная маскировка. На деле такие организации присваивают контроль над объектами неизвестного происхождения только для того, чтобы извлечь оттуда зашифрованную информацию, получить доступ к бесценным артефактам и знаниям, которые настолько специфичные и ценные, что их расшифровка и применение возможно скорее даже с помощью не науки, а оккультизма. Такие места – настоящий клад, о котором мечтали все алхимики и жрецы.

Интерес Генри к рассказу Рафаэля рос, и это было написано на его лице.

– Эти «благотворители» ещё не добрались до Альпийских гор. Так что сейчас самое время. Если я дойду до тех мест, где происходят все эти необъяснимые вещи, то возможно, я получу доступ к чему-то неземному. Нет ничего лучше, чем быть посвящённым в то, что лежит за пределами человеческих возможностей и технического прогресса. А судя по тому, что писали про останки найденной мумии и австрийских студентов, именно такого рода вещи и должны находиться там. Даже если я не вернусь из Альп, всё равно я не стану ни о чём жалеть. Если мне удастся увидеть своими глазами что-то невообразимое хотя бы за доли секунды до того как я умру, значит оно того стоило. Кто-то видит перед смертью больничную койку, кто-то – дуло пистолета, а я хочу увидеть нечто неземное.

После недолгого безмолвия Рафаэль обратился к немцу, а перед этим снова прокашлялся. На этот раз кашель затянулся.

– А теперь, не могли бы вы рассказать, о чём вам приходится молчать?

– Было всего два случая. В первый раз во время похода я откололся от общей группы и заблудился. Это было странно. Ведь я не мог заблудиться в той части хребта, где уже приходилось совершать шесть восхождений. Но я потерялся. – Зрачки Рафаэля выглядели так, словно это были глаза одержимого. – Создавалось впечатление, будто пространство вокруг меня деформировалось. Я преодолевал незнакомые мне возвышенности на горе, а закат близился слишком стремительно. Часы показывали три дня, а солнце наполовину было уже за горизонтом. На следующее утро я проснулся и забрался чуть выше, чтобы лучше осмотреть участок, по которому пришлось проходить. Я осмотрел и убедился, что всё это было липа. Рельеф стал прежним. А четыре года назад я начал восхождение на Симилаун. – Услышав название горы, Рафаэль задёргался. – Да-да. Та гора, где нашли мумию. Мне было любопытно рассмотреть место, где обнаружили тело, вот и рванул туда. Я почти дошёл, но где-то за полкилометра до точки я наткнулся на разлом, который вовремя не заметил. Не знаю сколько мне пришлось пролететь, потому что после падения я отключился и последние мгновения почти не помню. Когда же я очнулся, мою левую руку кто-то крепко сжимал. Незнакомец стоял спиной ко мне. На нём был какой-то дряхлый плащ. Он придавил ногой моё туловище так, что я даже дёрнуться не мог, а потом я ощутил, как он что-то приставил к моей руке. Он обжигал её, а когда отпустил и убрал ногу, я попробовал свалить его. Собственно, он и упал, но на меня. Я увидел его лицо. Эта тварь не была человеком. От человека был только силуэт. От такого страха я забыл про боль и смотрел на это существо, как парализованный. Оно начало тихо уходить. А когда оно исчезло, тело снова стало слушаться меня. Ничего кроме боли я не замечал. Когда она притихла, я обратил внимание, что эта тварь не просто обожгла мою кожу. Обжиг был в виде каких-то символов. Двенадцать иероглифов. Я переписал их на бумагу и показал лингвистам из института в Берлине. Ни один из них не заметил сходства хоть с каким-нибудь из земных языков.

– А… – раскрыл рот Рафаэль.