2. ПОЛОВЫЕ СВЯЗИ И НЕ ТОЛЬКО

Облачённая в непривычную одежду, скрывающую все прелести её роскошного тела, Карла прогуливалась по галерее. На ней были надеты полосатое чёрно-белое платье до самых колен и строгие кожаные сапоги, а вместо «дикой вишни» на губах просматривалась помада цвета «искристый брют».

В тот день шла выставка работ величайших представителей мирового академизма. Внимание Карлы вот уже на протяжении более чем двадцати минут занимало одно и то же полотно. Под картиной было указано «Римляне времён упадка. Тома Кутюр. 1847г.».

Медленными шагами, выдающими неторопливую походку и старание не отвлекать посетителей от знакомства с предметами живописи, к девушке подошёл руководитель галереи Джордж Прайс – упитанный, невысокого роста, седоволосый и с лысиной на затылке шестидесятисемилетний ценитель искусства, посвятивший всю жизнь изучению живописи и развитию этой галереи. Аккуратно, довольно сдержанным тоном, Джордж обратился к посетительнице:

– Мисс Геррарди? Вы как всегда придирчивы к деталям. Никто не всматривается в полотна так тщательно, как это делаете вы.

– Здравствуйте мистер Прайс.

– И вам доброго дня – произнёс Джордж. В его голосе было заметно то, насколько он обрадовался встрече с Карлой. Он знал её как грамотную посетительницу, умеющую поддержать разговор о культуре изобразительного ремесла самых разных направлений, что было нетипично для её возраста. Этот факт не переставал удивлять Джорджа. Раннее он был уверен в том, что молодое поколение сильно отстало в своём культурном развитии и окончательно утратило способность по достоинству оценивать красоту картин. Карла в его глазах олицетворяла редкое исключение. Она была молода, знала толк в моде, но при этом проявляла явные признаки своей грамотности и превосходного образования.

Джорджу было известно о том, что импрессионизм – любимое направление Карлы в живописи. Но ни сильный интерес у неё вызывал также и академический стиль. Поэтому он заранее был уверен в том, что эту выставку она ни за что не пропустит.

Сомкнув ладони за спиной на пояснице, Джордж сказал, не отрывая глаз от полотна:

– Далёкий от живописи человек сказал бы, что на этой доске нарисовано несколько статуй, вокруг которых трахаются полуголые современники Зевса.

Они вдвоём улыбнулись, после чего Джордж спросил, переводя свой взгляд на девушку:

– А что вы думаете об этой картине?

Слегка прищурившись, Карла продолжала осматривать картину, параллельно отвечая на вопрос:

– Говорят, что через изображение жизни древних римлян Кутюр хотел продемонстрировать упадок французской культуры. Здесь показано, как народ Древнего Рима не сдерживал себя в своих желаниях. Мы видим, как римляне открыто проявляют своё стремление к роскоши и безграничному удовольствию, и делают это на фоне того, что следует считать величественными достижениями древнеримской культуры – эти обелиски национальных героев и архитектура, вызывающая восхищение даже у наших современников, не может не восприниматься как великое творение. На этой картине римляне предаются любовным утехам, не желая при этом задумываться над чем-то жизненно важным или имеющим большое значение для политических и социальных аспектов государственного строя; то есть такое занятие для них стоит в большем приоритете, нежели всё остальное; и всё это происходит посреди того, что считается национальной гордостью. Если присмотреться повнимательнее, то можно заметить, что статуи находятся в вертикальном положении, а предающиеся любовным утехам римляне – в горизонтальном. Такая особенность картины демонстрирует абсолютное безразличие римлян к тому, что находится вокруг. Кое-кто запросто будет расценивать это как полное отсутствие каких-либо этических норм в обществе. К такому явлению в наши дни отнеслись бы с резкой критикой, сочтя неуважением к предметам национального достояния. То, что сейчас воспринимается как разврат, аморальное и безнравственное, в те времена считалось нормой; но во времена Тома Кутюр такое поведение уже считалось безнравственным. Ещё можно заметить, насколько сильно люди на этой картине выдвигаются на передний план, оставляя статуи и колонны где-то далеко за собой. Вероятно, этим Тома Кутюр хотел донести мысль о том, что всё величие и историческую значимость прошлого люди часто предают глубокому забвению, целиком предаваясь власти природных инстинктов, тем самым опускаясь до уровня животных.

Джордж ещё посматривал некоторое время на профиль Карлы, и в итоге сказал:

– Меня не перестаёт мучать один и тот же вопрос – почему не всё ваше поколение так охотно интересуется живописью?

Продолжая рассматривать полотно, Карла ответила ровным тоном:

– Лично я считаю, что искусство – самая красивая форма лжи. Возможно, поэтому одни относятся к нему равнодушно, в то время как другие слишком слабы, чтобы от него отказаться.

– Хорошо сказано.

Тридцатисемилетний лейтенант Джон Янг являл собой образец порядочного благочестивого полицейского, преуспевающего детектива с большим процентом раскрываемости и примерного семьянина. Но в данный момент со всем этим он поступал точно также, как и римляне с национальным достоянием – предавал глубокому забвению.

Даже после того, как горячий половой акт, сопровождаемый громким дыханием и скользким трением, был завершён и оба почти обессиленные и скрытые под слоем пота лежали в постели, его ладонь не переставала бродить по привлекательным изгибам её тела, а губы не отрывались от самой чувствительной точки на груди. Джон больше остальных клиентов предпочитал работать губами. Он мог прилипнуть к губам Карлы и не отрываться, растягивая один поцелуй на несколько минут. Карла считала его немного чудаковатым. Ей было непривычно, когда клиент по долгу любовался её лицом. Джон по-прежнему оставался единственным клиентом, кто старался вести себя в постели с ней максимально мягко и нежно, не проявляя абсолютно никакой грубости. За всё время он ни разу не решился даже слегка шлёпнуть её по ягодице. Порой у Карлы создавалось некоторое впечатление, будто Джон воспринимал её несколько иначе, чем остальные, проявляя излишнюю романтичность, которая казалась ей неуместной в сексуально-рыночных отношениях.

В момент, когда веки Джона приподнялись на мимолётное мгновение и ослеплённые экстазом глаза открылись, где-то за сексапильным обнажённым телом девушки на дальнем фоне он заметил циферблат часов, стоящих на тумбе. Он тут же оторвался от груди с четвёртым номером и проронил:

– Блин. Уже почти полтора часа.

Посмотрев на безмятежное лицо Карлы, Джон спросил:

– Мне как, платить за второй?

Столь же беззаботно, как выглядело её лицо, звучал её голос:

– Не паникуй. – Совершив очередную затяжку, Карла добавила – Считай, что сегодня действует распродажа «два по цене одного».

Джон тут же изобразил довольную улыбку и начал прижиматься к девушке. Карла сразу же остановила его со словами:

– Ты чего?

– Ты же сказала, что сегодня распродажа. Первый час я оплатил, теперь хочу до конца воспользоваться вторым.

Карла отрицательно покачала головой и сказала:

– Я спешу тебя огорчить. Распродажа действует до двух часов. Уже начало третьего.

Джон тут же смиренно убрал руки от Карлы. Прошло несколько секунд, и он снова обратился к ней:

– Слушай, я хотел всё спросить. Ты, как вообще, смотришь порно или читаешь эротические романы? Ну, в смысле, откуда ты черпаешь знания о том, как заниматься сексом?

– Я забыла, когда в последний раз смотрела порно.

Джон лёг на бок и, подложив руку под голову, продолжил расспрашивать:

– А как насчёт книжной эротики?

– Художественную литературу я вообще не читаю.

– Это, может быть, не моё дело… отчасти. Просто у меня было не мало женщин, особенно до женитьбы. Но в постели ничего и близко не было к тому, что вытворяешь ты. Раньше я вообще думал, что оргазм в основном бывает у женщин. Где-то же ты нахваталась всего этого.

– В студенческие годы на третьем курсе мы подробно изучали психологию. Было несколько предметов, каждый из которых был посвящён какому-то одному направлению – семейная психология, трудовая, личностная, межличностная, групповая, этническая. Однажды мы начали изучать раздел, который назывался «взаимосвязь и взаимозависимость психологии и физиологии». В свободное от учёбы время я стала изучать этот раздел чуть глубже. Накопала с пару десятков дополнительных книг и с головой погрузилась в исследования. В результате я узнала все тонкости того, как человеческий организм реагирует на самые разные раздражители, в том числе и сексуальные. Ещё я изучила отличия в мужской и женской физиологии. Так однажды я решила проверить всю теорию на практике. Ну а дальше…

Безмолвие продолжалось несколько томительных секунд, пока голос Джона не нарушил его:

– Что дальше? Давай. Я жажду подробностей.

– Дальше я поняла, что за свои навыки в постели я могу заламывать нехилые ценники.

После этих слов Карла посмотрела на вдумчивое лицо Джона и беззвучно рассмеялась. На её смазливом лике нарисовалась широкая улыбка, обнажившая её белоснежные зубы.

Без конца любуясь наготой Карлы, Джон произнёс:

– Сигаретой угостишь?

Карла протянула наполовину выкуренную сигарету.

Перед тем как вдохнуть через фильтр, Джон спросил:

– Бесплатно?

Неторопливо пуская над собой облако табачного дыма, Карла проронила:

– Нет. На них действует акция «час секса и полсигареты в придачу».

Она встала с кровати и направилась в ванную комнату. Джон жадно посматривал сзади на её блестящие скрытые под слоем пота выпуклые двигающиеся ягодицы, которые заставили бросить ей вслед:

– Слушай. А давай я всё-таки заплачу за два полных часа.

На мгновение Карла обернулась и ответила:

– Нет.

– Да ладно тебе.

– Правда не могу. Меня ждёт клиент к четырём часам. До его дома долго добираться.

– Да чё ты такая принципиальная? – дергано и негодующе спросил Пол. – Хоре ломаться. Назови цену и погнали.

Полу было семнадцать лет. Он учился на первом курсе, постигая особенности гостиничного бизнеса. В первый раз он увидел Карлу в этом же самом месте, когда она о чём-то разговаривала с Матсом. В тот день он играл с друзьями в бильярд и конечно-же крупно проиграл. С тех пор Пол стал вдвое чаще закрываться в туалете. Можно было бы сказать, что он решился на откровенный разговор с Карлой только потому, что набрался смелости, но скорее у него просто лопнуло терпение. Терпеть столько времени ему оказалось не по силам. По дороге в колледж и обратно он встречал Карлу по пять-шесть раз за неделю. Животные позывы стали сильнее и давали знать о себе всё чаще. Внутри всё горит и свербит, а режим «рота подъём!» включается на автомате.

Карла воспринимала Пола, мягко говоря, не всерьёз. Для неё он был обычным мальчишкой со стандартным набором комплексов и изменений, которые наступают с переходным возрастом и половой зрелостью. Вот и эти слова не вызвали у неё ничего кроме сдержанного смеха.

Сидя за барной стойкой с дымящейся в руке сигаретой, закинув ногу на ногу, Карла произнесла с нотой сарказма:

– Иди и начинай пока без меня гонять лысого. А пока я подойду, ты уже закончишь. У тебя организм молодой, так что долго тебе работать не придётся.

После затянувшегося молчания, безнадёжно отчаявшись, Пол спросил потухшим голосом и опущенными руками:

– Вот что я тебе сделал? Скажи. Только без обидняков, но ты путана. Ты спишь за деньги. Я плачу. Что не так?

Покрутив глазами по потолку бара, Карла ответила:

– Видишь ли, Полли, я – товар. Но я стремлюсь стать не просто товаром, а особенным товаром. Вот скажем, сидит в какой-нибудь комнате толпа офисных планктонов. Все эти клерки друг от друга ничем не отличаются. Они сидят в одном помещении, все до единого занимаются бумажной работой, получают одинаковую зарплату, носят одинаковые костюмы, приходят и уходят в одно и то же время. Каждый из них так и останется частью этой серой массы, в которой ни на кого не станут обращать отдельного внимания. А всё потому, что они находятся в одном ряду, занимаются одним и тем же и ведут себя абсолютно одинаково. Они ничем друг от друга не отличаются. Так вот Я стремлюсь сделать так, чтобы на меня обратили взоры целые толпы; я хочу вписать своё имя в историю; чтобы такие как я стали вымирающим видом. Я хочу, чтобы этот мир запомнил меня. Не смотри, что я шлюха. Это тоже, знаешь ли, тот ещё труд. И здесь нужен талант, который даётся далеко не каждому.

– И…

– Если я буду отдаваться каждому кто предлагает деньги, то моя ценность тут же рухнет. Я уже не буду ничем отличаться от банальной подзаборной шлюхи, которая разносит триппер налево и направо. Говоря простым языком, я хочу стать похожей на яркую звезду в ночном небе – быть ослепительно красивой, манящей, и в то же время оставаться недосягаемой абсолютно для всех.

Раздался язвительный голос Пола:

– Типа хорошего понемногу.

– Абсолютно верно мой мальчик – с улыбкой проронила Карла.

Тяжело вздыхая, Пол вынул из ранца книгу и в очередной раз обратился к Карле:

– Ну хотя бы с этнографией поможешь?

Туша сигарету в пепельнице, Карла произнесла, постукивая ладонью по обивке соседнего стула:

– А вот здесь я доступна, как рухнувший метеорит.

Пока Пол располагался рядом за барной стойкой, Карла обратилась к Матсу, протягивая купюру:

– Плесни-ка нам два лимонада.

Мэтью был лучшим другом Карлы. Они познакомились в бассейне, куда раньше оба ходили пока не погрузились с головой в работу – Мэтью стал получать больше заказов в своём автосервисе, а Карла начала работать над повышением своей квалификации, придумывая новые позы и открывая новые эрогенные зоны у своих клиентов, которые, впрочем, и без того были довольны. НО! Карла всё же хотела стать особенной, пусть даже и шлюхой. Мэтью часто приезжал к ней с диском какой-нибудь голливудской новинки, которую они просматривали поздним вечером, сидя перед ящиком с бутылкой чего-нибудь безалкогольного. С момента знакомства они поздравляли друг друга с каждой датой, отмеченной красным цветом в календаре, не пропуская ни одного праздника. А последние два Новых года они встречали вместе; плюс с ними была Джорджина и ещё несколько приятелей, вместе с которыми получался небольшой новогодний междусобойничек. На прошедшем пару недель назад дне рождения друга Карла отметилась тем, что благодаря ей Мэтью стал обладателем картины, на которой был изображён он, облокотившийся о переднее крыло серебристого Форда модели «Shelby Mustang GT 500». По сути, это была репродукция постера к фильму «Угнать за 60 секунд». Это был любимый фильм Мэтью. Художник превосходно поработал над полотном, которое практически ничем не отличалось от изображения на постере, за исключением той детали, что на рисунке вместо головы Николаса Кейджа была та, что принадлежит Мэтью; он был облачён точно в такую же одежду, в которой Кейдж виртуозно обуздал буйный нрав Элеонор¹.

Они ехали по загородной ночной трассе. В салон автомобиля доносился рёв Шевроле Камарро, который Мэтью собственноручно собирал на протяжении двух с половиной лет, покупая поддержанные части этой модели. Отполированные диски извергали лунные блики, а ксеноновые фары бросали ослепительной мощности свечение на асфальт. Стрелка на спидометре делала уже вторую сотню, двигатель перешёл на четвёртую передачу, скорость и мощь завладевали их телами, Карла пофигистически выбросила в окно окурок от Мальборо, а заяц в страхе сдристнул с обочины. Магнитола воспроизводила диск, на котором были записаны лучшие мировые хиты разных эпох. В тот вечер пели в основном Модерн Токинг, Стинг, Мадонна, Кайли Миноуг и Лайза Миннелли.

Проехав тридцать четыре километра от пригорода, Мэтью припарковал Камарро на самом конце утёса. Они вдвоём забрались на кузов и, сидя на крыше автомобиля, любовались восходом полной луны на фоне чистого неба, украшенного обилием ярких звёзд. Они болтали обо всём, что приходило в голову; а когда два человека по очереди выкуривают косяк марихуаны, в голову вообще приходит много чего.

Передавая самокрутку в руки Мэтью, Карла спросила:

– Так о чём ты там хотел поговорить?

– Ко мне на этой неделе заезжал одноклассник. Он был проездом и заскочил транзитом. Знаешь, я охренел, когда увидел на чём он приехал и во что был одет. Он хорошо поднялся.

– И на чём же?

– А вот это самое интересное. Сказал, что продюсирует фильмы для взрослых.

– Серьёзно? – с громким хохотом спросила Карла.

– Четыре года назад открыл собственную порностудию. Они уже сняли больше тысячи фильмов.

Карла свернула губы в трубочку, издавая звонкий свист от удивления, принимая самокрутку из руки Мэтью.

– Прикинь. Но он говорит, что его компания всё ещё не дозрела до уровня даже средних производителей порно. Актёрский состав в его фильмах не имеет известных имён. Все мужики и девушки – сплошь дебютанты в порнобизнесе. И всякий раз самые хорошие кадры переманивает какой-нибудь состоятельный конкурент. А тут ещё и с единственным нормальным режиссёром поссорился.

– Продолжай – заинтригованно сказала Карла, возвращая косяк.

– Так вот, мы сидели в баре, и когда он рассказал про ссору с режиссёром и о том, что найти нормального постановщика вообще проблема, мне вдруг в голову стукнула мысль. Я рассказал ему, что у меня есть кое-кто, разбирающийся в качестве постельных сцен.

– Ты это сейчас серьёзно? – спросила Карла. К этому моменту её глаза уже были наполовину стеклянные.

– Абсолютно. Давай я вас познакомлю. Хотя бы попробуй. Просто он такие деньги даёт за одну постановку, что, если бы не мои комплексы, я бы и поставил и сам снялся. Вдруг тебе такая работёнка придётся по душе?

Карла долго и вдумчиво всматривалась в далёкие ночные просторы, скрытые под звёздным небом. Вскоре она спросила:

– Сколько платит?

– Минимальный оклад – две с половиной. Если в сцене снимаются три человека, то гонорар режиссёра составит что-то около четырёх-пяти тысяч.

После недолгой паузы Карла задала очередной вопрос:

– А сколько зарабатывают актёры?

– Новички – не больше восьми сотен.

Прервавшись на одну затяжку, Мэтью добавил:

– Да, кстати. Он сказал, что они организовывают работу так, чтобы за один день отснять пять-шесть фильмов по тридцать-пятьдесят минут каждый. Так что, в принципе, ты можешь за один рабочий день срубить от пятнадцати до двадцати штук.

Карла опустила глаза куда-то вниз и глубоко задумалась.

Не с теми мужиками я трахаюсь. Блин. Можно же вообще ноги не раздвигать, а просто стоять рядом и дирижировать.

– Дай мне его номер? – решительно произнесла Карла.