Ты можешь скрывать от меня свое имя, происхождение, психические травмы, это не мешает мне жить. А вот тебе – если ты утаиваешь их – это мешает.
Памятник оставался вторичен, важнее оказывалось духовное сердце, сохраненное, переданное, живое, бесконечно молодое, более прочное, чем любое здание.
Без воображения мы были бы похожими, слишком похожими; аналогами, сваленными грудой один на другого в вагонетки реальности.
Человек сначала был камнем, затем растением, затем животным – про животное-то он и не может забыть и нередко вновь в него превращается