Семейные конфликты. Ожирение. Похудание. Возвращение любимого человека. Запор. Сексуальная гармония. Бесплодие. Плодовитость. Успехи. Везение. Навести порчу. Снять порчу. Поставить своего врага на колени. Амулеты, защищающие от пули. Выигрыш в лото. Конкурсы. Экзамены. Прибавка к зарплате. Передышка для мозга. Рак всех видов. Разводы. Болезненные менструации. Заговор на молоке.

Внизу профессор приписал жирными буквами:

Эффективность гарантируется.

И это меня убедило.

Теперь, в ожидании Маминого выздоровления, у нас началась новая жизнь.

Правда, Мама пока еще пребывала «в отсутствии», зато дядюшка Бамба вносил в нашу печальную повседневную действительность радостную нотку своей фантазии. Он щебетал, шутил, танцевал, расточал окружающим изысканные похвалы и бурно восхищался любой мелочью. У него был только один-единственный недостаток: он посвящал своему туалету полтора часа утром и столько же – вечером. И в это время в ванную никому не было доступа. Слов нет, он выходил оттуда в полном великолепии – с ясным взглядом, свежей кожей, гладко выбритым, благоухающим, шикарно разодетым; однако стоило ему там запереться, как он, в ответ на мой стук, кричал, искренне веря в свои слова: «Уже заканчиваю!» – и возился еще целый час. Поэтому я изучил его распорядок дня и теперь ухитрялся прошмыгнуть в ванную до него.

В дневное время он иногда исчезал, бросив мне с хитрой усмешкой: «Бизнес! Бизнес!» – а позже являлся в кафе, где продолжал очаровывать завсегдатаев, особенно мадам Симону – временно-постоянную хозяйку «На работе». Он осыпал ее комплиментами, достойными королевы, и она буквально расцветала при его появлении. На протяжении нескольких десятилетий она слышала от людей одни только оскорбления или гнусные насмешки, а теперь была на седьмом небе от счастья, и ее восхищенное, потрясенное, благоговейное молчание подстегивало Бамбу, заставляя его продолжать в том же духе. Как-то раз, после закрытия кафе, когда мы поднимались в свою квартиру втроем – я, Мама и дядюшка Бамба, я ему шепнул:

– Ты и вправду считаешь ее красивой – мадам Симону?

– Мой милый Феликс, я тебе открою тайну: все белые женщины для меня на одно лицо и ни одна из них меня не возбуждает. Но я, естественно, не могу в этом признаться, иначе меня сочтут расистом.

Одолевая последние ступеньки, я задумался над этим откровением. А дядя указал на Маму, которая поднималась впереди нас скованной и вместе с тем плавной поступью.

– Ты только посмотри на зад Фату: совсем другое дело, верно?

– Эй, ты не очень-то… Все-таки это моя мать и твоя сестра!

Дядя сокрушенно покачал головой:

– Верно. Ну а ты, Феликс?

– А что я?

– Ты здесь живешь, и вкусы у тебя здешние; как на твой взгляд – мадам Симона красивая?

– Да она просто класс! Ей бы в кино сниматься!

И дядюшка, повеселев, восхищенно присвистнул.

Прошла неделя после нашего похода к профессору Кутубу, а Мама так и не пришла в себя. Хуже того, она еще больше замкнулась, стала совсем отстраненной, оцепеневшей, неприступной.

– Ничего не понимаю, – бурчал дядя. – Колдун же нам обещал, что успех гарантирован.

Я снова обратился к проспекту, дошел до строчки «Эффективность гарантируется» и только тут заметил крошечную звездочку, означавшую примечание, которое и обнаружил в самом низу страницы.

– Дядя, смотри!

Буковки были такие мелкие, что он их не разобрал бы даже под микроскопом, поэтому я сам прочел ему:

– «Результаты зависят от индивидуальных особенностей».

– Ай-яй-яй! – воскликнул дядя и посмотрел на Маму так, словно застукал ее на каком-то ужасном проступке. – Но ты не паникуй, Феликс. Мне тут рассказали о колдуне, который владеет другой методикой, – это некий профессор Усман. Я немедленно свяжусь с ним.

На следующий день профессор Усман, тучный бородач, явился в кафе, где мы с завсегдатаями болтали о том о сем. Он был одет в тренировочный костюм с логотипом PSG^[8] и нес кейс, с какими ходят бизнесмены, никак не сочетавшийся с его спортивным нарядом.

Профессор тотчас засек в нашей компании мадам Симону и воскликнул:

– Я уже знаю, в чем проблема!

Мадам Симона взвилась с места, как ужаленная:

– Эй, ты, потише! Это она больна, а не я!

И она ткнула пальцем в Маму, которая старательно прочищала ваткой на палочке швы между кафельными плитками над раковиной.

Профессор Усман поставил свой кейс на барную стойку, открыл его и вынул оттуда дощечку, испещренную буквами и цифрами.

– Ррро! – воскликнула мадемуазель Тран. – Доска Уиджи!

– О, я вижу, мадемуазель знает в этом толк!

И он разъяснил нам, как действует доска Уиджи (или доска дьявола), которая позволяет войти в сношения с духами. Мы будем держать доску, а он капнет на нее сверху водой, и духи будут отвечать на наши вопросы, направляя эту каплю к «да» или «нет», к буквам или цифрам.

– Но это займет массу времени, если дух захочет произнести фразу, – возразил Робер Ларусс.

– Что ж, наберитесь терпения! Мертвые живут совсем в ином времени, нежели мы.

И тут все важно закивали, кроме, конечно, Мамы, которая не участвовала в разговоре.

Дядюшка Бамба был на седьмом небе от счастья, ведь это именно он разыскал колдуна, который пользовался такой замечательной репутацией в квартале Барбес, и все из-за футбола.

– Каков ваш метод? – осведомился господин Софронидес.

– Я тренирую «Париж – Сен-Жермен», – заявил колдун и скромно опустил голову, отчего его двойной подбородок стал выглядеть еще толще. – То есть это слово «тренировать» я трактую по-своему. Благодаря моему ясновидению я могу определить проблемы, с которыми игроки столкнутся в матче с будущими соперниками, и предупредить их об этом.

– Браво!

– Благодарю. Мне кажется, нам и в самом деле удался суперсезон. О, не примите это за хвастовство, тут нет моей заслуги. ведь я унаследовал свой дар от предков, родившись ясновидящим и яснослышащим.

– Простите, как вы себя назвали? – заверещал Робер Ларусс.

– Ясновидящим и яснослышащим.

– Но это второе слово – его не существует!

– Я хотел сказать, что ясно вижу и слышу.

– В «Робере» нет слова «яснослышащий»! Я досконально изучил все слова на букву «С»^[9], там такое отсутствует!

– Значит, месье пользуется неологизмом! – вмешался Софронидес, желая положить конец дискуссии. – Человек имеет полное право сочинять новые слова, разве нет? Особенно если рядом стоит аналогичный термин!

Робер Ларусс, обычно такой боязливый, вспыхнул от возмущения:

– Сочинять слова?! Придумывать бог знает что?! Сначала нужно выучить и правильно употреблять те, что уже существуют! Иначе зачем нам словари?! Господи, куда мы идем?!

Но тут мадам Симона стукнула кулаком по стойке:

– Стоп! Профессор Усман пришел сюда ради Фату. Дайте ему спокойно работать.

В кафе воцарилось молчание. Бамба в энный раз поведал о несчастьях своей сестры. И честно признался, что мы консультировались с профессором Кутубу, но Мама не поддалась на его лечение.

По знаку колдуна дядя запер дверь, опустил шторы и погасил лампы.

Теперь в помещении мерцал только голубоватый экранчик мобильника, который профессор Усман положил на стойку.

Он вынул из кармана пипетку, наполнил ее водой и выпустил одну каплю на доску Уиджи. Затем приказал нам дотронуться до края доски.

– Только осторожно, не давите. Контакт должен быть максимально легким.

Все мы исполнили приказ.