Цитаты из книги «Секс в человеческой любви»

дачник – это человек, который знает, что он будет делать в случае проигрыша, но об этом не говорит; неудачник – это человек, который не знает, что он будет делать, если проиграет, но говорит, чтó он будет делать, если выиграет. Достаточно провести несколько минут, прислушиваясь к разговорам за игорным столом или в биржевой конторе, чтобы их отделить.

Некоторых животных можно выучить кое-каким трюкам, но их нельзя приручить. Других животных можно приручить, а также выучить кое-каким трюкам. Но человек приручен с самого начала и выполняет трюки для своих хозяев: так сначала это Мама и Папа, потом учитель, а потом все, кто может увлечь его и выучить подвигам войны и революции или трюкам мирного образа жизни. Революция, ура! Отстань, Алекс, я теперь играю в команде Джо. Фу, Манчжу! Теперь вместо као[157] у тебя будет Мао. Веруй, трудись и повинуйся. Я не верю Мэнни и пойду за Бэнни. Имею право крикнуть «Хайль!» и пойти направо, найти свой путь и с него свернуть, повыше влезть или крепко сесть. Человек так устроен, что должен повиноваться, повиноваться, повиноваться повинующимся или повиноваться гражданскому неповиновению. Равняйтесь налево, направо, не отставайте! Ни на кого не равняйтесь, отстаньте от них! От кого мне отстать и за кого бороться? Не надо бороться. Слушайте, включайтесь, проваливайте. Это приказ! Не слушайте этих чужих свиней, слушайте своих. Станьте анархистом. Будьте же независимы, черт вас возьми! Будьте оригинальны. Нет, нет, не так, а вот так. Важнее всего радоваться и быть непосредственным[158].

Много интересных вещей по поводу близости обнаруживает так называемый «эксперимент близости», в котором два человека усаживаются друг против друга, смотрят друг другу в глаза[137] и сохраняют такой зрительный контакт, прямо говоря друг с другом [13]. Прежде всего, этот опыт показывает, что любые два человека, любого пола, вначале незнакомые или простые знакомые, при надлежащих условиях могут достигнуть близости примерно в пятнадцать минут. Во-вторых, из этого опыта следует, что любые два человека, которые действительно смотрят друг на друга, действительно видят друг друга и прямо говорят друг с другом, всегда (насколько можно было наблюдать в таких опытах и подобных им встречах) в конечном счете нравятся друг другу [1

о услышит Ребенка, восклицающего, что он хочет пойти дальше и лучше узнать этого человека; услышит Взрослого, говорящего: «Я думаю, что ты нашел, кого надо»; услышит Родителя, либо ворчащего что-то под нос по поводу общественного положения и религии, либо бросающего какие-нибудь одобрительные замечания, например: «Ты и в самом деле заслуживаешь развлечения во время каникул, чтобы по возвращении мог как следует работать», на что Ребенок с готовностью кивает и обещает, что будет.

Во многих семьях родители полагают, что при выражении привязанности надо иметь серьезный вид, и многие дети, следуя таким указаниям, также твердо убеждены, что это необходимо. Такая привязанность с серьезным выражением лица называется заботой. Однако нет причины, почему нельзя выражать свою привязанность и в хорошем настроении, а забота часто кажется скорее докучливой, чем полезной. В этом ответ на один из загадоч

случае восхищения Взрослый одного человека возбуждает Ребенка другого[117]. В случае привязанности Ребенок одного человека возбуждает Родителя другого. Тот, кто ощущает привязанность, выражает ее почти так же, как мать или отец выражают свою привязанность к неотразимому ребенку, а предмет привязанности отвечает на это простым Детским

тоном о чем-нибудь «ужасном», не рассматривая при этом другую сторону дела. Один из интереснейших примеров – это пожилые домовладелицы, собирающиеся каждое утро за кофе, пивом или коктейлем и образующие настоящий неформальный комитет по борьбе с преступностью несовершеннолетних, ростом налогов, запретом дискриминации и зловредностью жильцов, борющийся в то же время за лучшее понимание между хозяйками всех домов и за повышение квартирной платы. Подобные же неформальные комитеты негодования популярны среди молодых супружеских пар.

Некоторые думают, что неразделенная любовь лучше, чем никакая, но, как половина хлебной булки, она скорее сохнет и плесневе

Родитель, с его бдительными глазами и пристальным слухом, и Взрослый с его скучной осторожностью, – и как раз в этих условиях люди влюбляются. Как только это происходит, они перестают смотреть друг на друга с прозаическим предубеждением, и в их причудливом поведении едва заметен рассудок. Любовь – это отношение Ребенка к Ребенку, но Ребенок здесь еще более примитивен, чем в случае близости, поскольку при близости Ребенок видит вещи как они есть, во всей их первозданной красоте, а при любви Ребенок еще нечто прибавляет, окружая свой цветок золотым ореолом, не видимым никому другому. Это первичное ви́дение – я думаю, то самое, каким младенец видит свою мать: она для него не только прекраснее всего в мире, но затмевает своим сиянием все другие миры.

Я знал однажды поэтессу, писавшую об этом предмете красиво, но без впечатляющей силы, и я сказал ей: «Думаю, что вы делаете ошибку, говоря о влажных чувствах сухими словами». Тогда она стала пользоваться влажными словами, но я сказал ей: «Влажные слова тоже не совсем подходят. Вы должны использовать слова, на которых человеческий ум поскользнется».