А в целом – это нация шизофреников. Толковые промышленники, ученые и организаторы массовых убийств. – Да, – сказал я с горечью. – И часто все это сочетается в одном лице.
предки несколько веков тому назад прибыли сюда из Англии на овеянном легендами маленьком судне «Мейфлауерс», этом Ноевом ковчеге американской аристократии,
заговорщическим видом вручает вам одетый в белое хозяин, будто он – сложивший с себя сан католический священник, совершающий символическое убиение младенца. – Дать тебе кусочек шоколадного торта к кофе? – спросил я.
Стой! – крикнул я. – Я передумал и прошу меня извинить, Наташа. То, что тебе доставляет удовольствие, важнее, чем мораль, пропитанная едкой кислотой ревности. Поехали! Она сидела рядом со мной, как диковинная птица.
Дружба в Америке дается легко и просто, в Европе – очень трудно. Один континент молод, другой – стар. Не исключено, что дело именно в этом. «Всегда надо жить так, будто прощаешься навеки», – подумал я.
завтра я начну борьбу за существование – буду ползать на брюхе, идти на компромиссы, фальшивить, нагромождая горы той полулжи, из которой и состоят наши будни.
– А вы разве не умеете продавать? – Слишком мало смыслю в этом деле.– В том, что ты продаешь, вовсе не надо смыслить. Именно тогда продаешь всего успешней. Не видя изъянов, чувствуешь себя свободнее.– Откуда вы все это знаете? – засмеялся я. – Мне тоже иногда приходится продавать. Платья и шляпки. – Она опять внимательно посмотрела на меня. – Но за это я получаю комиссионные. Вам тоже надо их потребовать.