Цитаты из книги «География гениальности: Где и почему рождаются великие идеи»

В XV веке книга стоила столько, сколько сейчас машина. В относительном выражении. Можете представить себе, что значило иметь библиотеку, скажем, в сотню книг? Все равно что сейчас владеть сотней машин. Но когда в эпоху Возрождения человек имел сотню книг, его считали ученым. — Только лишь из-за обладания книгами? — Да, только лишь поэтому. Ведь чтобы купить книгу, чтобы понять, на что тратить деньги, нужно было ясно представлять себе ценность той или иной книги.

Проявил себя во всей красе и другой знакомый нам фактор — деньги. Чума создала «эффект наследства»: поскольку население сократилось наполовину, деньги оказались в руках меньшего числа людей. Но что делать с избытком средств? Вкладывать деньги в новые предприятия купцы опасались — и их можно понять. Удивительно другое: они решили вложиться в культуру. Хорошее искусство и редкие книги вдруг сделались «волшебным заклинанием, открывающим человеку и народу вход в элитную группу», объясняет Роберт Лопес, специалист по истории экономики. Культура стала удачной ставкой — все равно что вложить деньги в казначейские облигации.

Нам трудно вообразить ужас чумного поветрия. За считаные месяцы чума унесла жизнь почти двух третей флорентийцев. Умирало по 200 человек в день. Улицы были усеяны трупами. Писатель Боккаччо, живший в то время, свидетельствует: «Умерший человек вызывал… столько же участия, сколько издохшая коза»39. Переносчиком болезни служили крысиные блохи. Люди пытались защититься, но не знали, что их меры профилактики (скажем, пить подслащенную розовую воду) тщетны. Они молились, сотнями стекаясь в храмы, — но скученность лишь ускоряла распространение эпидемии. Да, жуткие времена. Но при чем тут Возрождение? А вот при чем: оно не случайно расцвело во Флоренции всего лишь через два поколения после Черной смерти (так называют чумную эпидемию XIV века). Губительный мор нанес удар по существующему порядку, расшатал социальные устои. Чума породила один из важнейших факторов золотого века — нестабильность.

область перенасыщена информацией. Если гению требуется сначала освоить накопленные знания, прежде чем внести свой вклад, остается лишь пожелать ему удачи. Физик или биолог может потратить на изучение чужих работ всю жизнь, так и не внеся в науку ничего нового. Леонардо да Винчи был неважным студентом. Лишь в среднем возрасте он более или менее освоил латынь — язык элиты и интеллектуалов. Однако он мыслил нешаблонно и наверняка согласился бы со словами психолога Эдвина Боринга, сказанными 500 лет спустя: «Плохими знаниями полезнее не владеть». В этом смысле отсутствие университета во Флоренции было плюсом. Оно спасло город от «пут схоластики», как выразился урбанист Питер

Как я уже сказал, отчасти виной тому узкая специализация: мы дробим мир на все более и более мелкие части.

Любопытное дело: за последние полвека количество присвоенных степеней и опубликованных научных докладов выросло в геометрической прогрессии, но «доля подлинно творческих работ почти не меняется», пишет социолог Джозеф Роджерс Холлингсуорт в журнале Nature. Людей профессио­нальных и даже талантливых очень много, а творческого скачка нет.

Психологи довольно точно определили время, когда творческие навыки перестают расти: четвертый класс.

Дин Симонтон, изучивший триста творческих гениев, обнаружил: большинство из них покинули современную им сис­тему образования на полпути.

эпоха, которую мы считаем зенитом человеческого творчества, породила также ворох дурных картин и дурных идей. То же самое можно сказать и о многих признанных гениях. Эдисон получил 1093 патента — по большей части за бесполезные изобретения. Пикассо создал около 20 000 картин — но в основном далеко не шедевры. Что касается литературы, У. Х. Оден заметил: «За свою жизнь великий поэт напишет больше плохих стихов, чем плохой поэт».

Нам известно лишь, что флорентийские гении проявились не случайно. Они стали естественным результатом сис­темы — пусть неформальной и даже хаотической, но все же сис­темы, которая распознавала, культивировала и почитала таланты. Эта сис­тема не ограничивалась богатыми покровителями вроде Медичи. Она