Молодой, крупного сложения центурион плотнее закутался в шерстяной плащ и поморщился, глядя на холодный туман, клубившийся вокруг. Туман заглушал голоса и сокращал видимость до пятидесяти шагов. Казалось, будто их небольшой отряд окружен плотными серыми стенами.

– Погода здесь не лучше, чем в Британии. Еда даже хуже, ну а пиво – просто моча.

Один из шагавших рядом с ним офицеров стряхнул воду со своей густой черной бороды и тотчас фыркнул, почувствовав, как по спине сбежал ручеек холодной влаги.

– В последний раз, Дубн, я видел эти места, когда мне было пятнадцать. Мои воспоминания о Тунгроруме ^[3] такие смутные, что когда мы окажемся там, я вряд ли узнаю город, если, конечно, мы вообще его найдем в этой чертовой темноте.

Один из трех варваров, шагавших позади них, фыркнул, выражая свое особое омерзение.

– Какой-то дурак сказал мне, что мы направляемся в Германию. Пока мы морем добирались сюда, я едва не изверг от качки кишки, а когда зимой дрожали от холода в завшивленных казармах, я утешался тем, что скоро окажусь в стране моих земляков, в стране квадов ^[4]. Где много лесов и рек, где много дичи, где за мной будут присматривать боги отца. Вместо этого… – Он поднял руки, указывая на пологие холмы по обе стороны прямой, как стрела, дороги. – Вместо этого вынужден месить грязь по укутанным туманом полям и пастбищам, где обитают одни лишь тупые рабы. Нет, это не Германия, эта проклятая провинция – сплошное огромное поле.

Шагавший слева от Дубна центурион обернулся к варвару и отошел назад. На его хищном лице играла удивленная улыбка.

– Скажу честно, Арминий, тут ты попал, что называется, в яблочко. Эта часть Нижней Германии похожа на Белгику, что лежит к югу отсюда. Она почти полностью распахана под поля, на которых выращивают хлеб. Хорошая почва, как утверждал мой наставник. Если бы не эта провинция и земли южнее ее, то на Ренусе ^[5] не было бы римских легионов, способных держать в узде германские племена, ибо солдат было бы попросту нечем кормить.

Варвар недоверчиво качнул головой:

– Только ты, Марк Валерий Аквила, мог превратить мою жалобу в урок об устройстве империи.

Юлий зашагал дальше, а когда заговорил, тон его был властным.

– Называй его тем именем, которым он сам себя называет, Арминий, или же так, как прозвали его солдаты, «Два Клинка». Не вороши прошлое, ибо если его потревожить, оно пробудится в плохом настроении и подарит нам лишь новые неприятности. Имя нашего брата по оружию – Марк Трибул Корв, и мы будем его так называть независимо от того, слышит нас кто-то чужой или нет. Ты знаешь не хуже меня, какое нас ждет наказание, если станет известно, что мы приютили беглеца от правосудия, будь то в Британии, Германии или в любой другой провинции империи.

Второй из троицы варваров мрачно усмехнулся, подмигнув здоровым глазом тому, о ком шла речь. Рана, из-за которой он лишился другого глаза, теперь затянулась, и он даже не пытался скрыть свежий розовый шрам, рассекавший напополам его бровь. Глазница была пуста и служила постоянным напоминанием о той кровопролитной ночной битве, когда ему удалось отомстить угнетателям своего племени.

– Причем беглеца из знаменитой аристократической семьи, – добавил этот варвар.

– И это говорит единственный представитель царской крови, верно, благородный Мартос?

В ответ на издевку Дубна одноглазый лишь покачал головой:

– Я лишился титула, когда оставил Динпаладир ^[6] и ушел с вами на юг. Кстати, не ты ли поступил точно так же, бросив свой народ, чтобы стать частью цивилизованного мира? К тому же племя не нуждалось в моем присутствии. На его землях разместился римский гарнизон, установив власть над Твердыней тысячи копий, пока мой племянник не будет готов править без их помощи. Меня вполне устраивает, что я помогаю вот ему, – он кивком указал на Марка, – держаться подальше от всеобщего внимания. – Сжав огромный кулак и глядя, как в ответ на это заиграли крепкие мышцы руки, мужчина криво улыбнулся рослому римлянину. – Впрочем, кому он может быть интересен, когда рядом с ним шагает здоровенный одноглазый воин размером с гарнизонную баню?

Третий варвар был выше своих товарищей на целую голову. Держа на мощном, как каменная глыба, плече боевой молот, он прыснул со смеха. Хотя и очень тихо – так, чтобы его усмешка осталась незамеченной. Посмотрев на него своим единственным глазом, наследник состроил свирепую гримасу и сказал на языке, который понимало оба их племени:

– В чем дело, Луго?

Мартос все еще не воспринимал гиганта в роли солдата особой центурии, сформированной из остатков воинов-вотадинов ^[7] после того, как в прошлом году они были наголову разбиты римлянами. В плен же они попали в результате предательства вождя племени сельговов, чьим представителем был также и Луго. Неудивительно, что отношение Мартоса к гиганту до сих пор оставалось предвзятым. Впрочем, Луго хватало ума не вступать в конфликт с вождем вотадинов.

– Ни в чем, благородный Мартос. Я просто слушаю и тем самым старюсь учиться и узнаю новое.

Мартос смерил его пристальным взглядом, однако невинное выражение на лице гиганта сельгова смягчило его гнев, прежде чем он успел дать ему выход. Дождавшись, когда бывший аристократ посмотрит в другую сторону, Луго быстро подмигнул Марку. Вместо ответа римлянин вопросительно выгнул бровь и вновь посмотрел вперед. При этом он поймал на себе заговорщицкий взгляд Дубна – его друг вновь попытался раззадорить Юлия:

– Как думаешь, Юлий, далеко ли теперь до города?

Юлий недоверчиво покосился на него.

– В последний раз ты спрашивал об этом пять минут назад. Тебе что, приспичило отлить? Или снова беспокоит рана? Почему ты не… – Он не договорил и, сжав рукоятку меча, указал куда-то справа от дороги: – Видишь то?

Из тумана, там, где расстояние сильно затрудняло видимость, с влажной земли поднялась какая-то фигура. Вскоре рядом с ней возникла другая – человеческая фигура, щедро вымазанная грязью. Глядя на странных призраков, Дубн покачал головой, а затем указал на другую сторону дороги, окутанную густым туманом.

– Их там еще больше!

Римляне застыли на месте. У них на глазах то тут, то там с земли поднялись около десятка загадочных фигур, явно готовых в любой момент раствориться в темноте. Первым нарушил оцепенение Луго. Крепко сжимая обеими руками боевой молот, он решительно шагнул вперед.

– Это разбойники! – рявкнул варвар.

Римляне переглянулись и выхватили мечи. Сжимая в правой руке гладий, Марк Трибул вытащил из висевших на правом бедре ножен длинный кавалерийский меч. В белесом свете блеснула украшенная золотом и серебром рукоятка. Дубн сорвал с пояса метательный топор, подбросил его и поймал за рукоятку, готовый в любую секунду пустить его в дело. Все застыли, молча наблюдая за тем, как фигуры врагов постепенно приобретают более четкие очертания, неуклонно смыкая вокруг них кольцо. На вид это были солдаты, хотя и в обтрепанной и грязной одежде. Каждый был вооружен – кто мечом, кто копьем. Наметанным глазом Марк отметил, что оружие они содержат в отличном состоянии.

– Подходите ближе. Если хотите почувствовать, как мой меч войдет вам между ребер! – крикнул Юлий.

Эта угроза заставила их замереть на месте. Вперед шагнул лишь один человек. То, что Марк поначалу принял за каменное выражение лица, оказалось забралом кавалерийского шлема, которое ко всему прочему искажало голос.

– Нас в три раза больше, чем вас, – произнес человек. – Сложите оружие и сдавайтесь – тогда останетесь живы. Если попытаетесь сопротивляться, мы перережем вас, как скот.

Юлий шагнул вперед и, сунув гладий обратно в ножны, потянулся за висевшим на поясе кошельком.

– Ты прав, лучше улаживать дела мирно.

Марк и Дубн переглянулись. Стоявший позади них Луго что-то тихо прорычал, едва сдерживаясь, чтобы в одиночку не броситься на разбойников. Центурион поднял руки, и в клубах тумана блеснуло серебро. Бандит в маске как будто слегка расслабился и жестом велел своим подручным отойти.

Юлий шагнул ближе. На лице его играла хищная улыбка.

– Верно, мы хотим остаться в живых. Но вот тебе я бы советовал бежать со всех ног. Прямо сейчас.

Он поднес руку с серебряным свистком к губам. Вожак разбойников моментально вскинул меч, готовясь к бою.

– Не побежите? Я предупреждал…

Издав пронзительный свист, Юлий бросил свисток, выхватил из ножен кинжал, и низко держа его, угрожающе двинулся на бандита в маске.

Его противник неуклюже нанес удар по диагонали, целясь римлянину в шею. Но Юлий моментально отклонился влево, перенес тяжесть тела на правую ногу и в прыжке бросился на разбойника. Опрокинув противника на землю, он вырвал у него из рук меч и вогнал под мышку длинный кинжал. Бандит взвыл от боли. Не теряя драгоценных секунд, Юлий пригнулся и боднул его забралом. Удар был таким мощным, что на маске бандита осталась глубокая вмятина. Оттолкнувшись от мгновенно обмякшего тела, Юлий вскочил на ноги и, вновь выхватив из ножен гладий, с широкой улыбкой повернулся к ближайшему из врагов.

Будучи не в силах сдерживаться, Луго шагнул с дороги, чтобы сразиться с двумя разбойниками. Вскинув было увесистый молот, чтобы обрушить его на голову ближайшего врага, он в последний миг изменил свое намерение и ударил обоих бандитов по ногам. Первый тотчас же полетел на землю, второй резко отскочил назад, однако споткнулся, потерял равновесие и упал навзничь, раскинув руки.

Луго вскинул над головой молот и обрушил его на упавшего. Описав в воздухе зловещую дугу, изогнутый клюв вонзился бандиту в грудь, с хрустом дробя ему кости. На подмогу Луго с обеих сторон бросились Мартос и Арминий. Германец быстро прикончил первого разбойника, которого Луго сбил с ног. Поставив ногу на живот умирающего бандита, гигант бритт выдернул молот вместе с обломками ребер и поискал взглядом следующего противника.

Марк и Дубн бросились на подмогу Юлию, который уже врезался в самую гущу разбойников. Размахнувшись на бегу боевым топором, Дубн успел размозжить голову очередному врагу, прежде чем сам едва не попал на острие вражеского копья. Отпрыгнув в сторону, он схватил его за древко и резко дернул, чем лишил нападавшего равновесия. Затем он выхватил гладий и глубоко вонзил его в бедро копьеносца. Впрочем, Дубн тотчас же выдернул меч назад, вырвал из слабеющей хватки бандита копье и, грозно вскинув его над головой, устремился вперед, чтобы поразить очередную жертву.

Марк Трибул вступил в бой с двумя меченосцами. Сделав вид, будто собрался сражаться с первым из них, он быстро развернулся и набросился на второго. Отбив гладием меч противника, он взмахнул спатой ^[8], которую сжимал в другой руке, и нанес бандиту удар в незащищенный бок. Холодная сталь вонзилась глубоко в тело. Содрогнувшись от внезапной боли, разбойник рухнул на землю. Марк резко развернулся и оказался лицом к лицу со вторым бандитом. Окровавленное лезвие спаты уперлось бандиту в грудь, и он медленно попятился назад. Другие разбойники молча переглянулись. Они пока отказывались пуститься в бегство, однако видя, что их товарищи убиты или ранены, не решались вступать в бой.

На мгновение над местом схватки повисла тишина. Ее нарушал лишь далекий ритмичный звук. Едва различимый в густом тумане, он постепенно становился все громче и громче: это было позвякивание металла, похожее на клацанье миллиона крошечных железных зубов. Улыбка Юлия сделалась еще шире. Раскинув руки, как будто собираясь заключить в объятия все окружающее пространство, он произнес:

– Слышите? Это, мои друзья, шаги смерти, которая спешит к вам. Я бы сказал, что жить вам остается двадцать биений сердца, в лучшем случае, тридцать, прежде чем из тумана вынырнет огромное вооруженное чудовище и разорвет вас на куски. Или бегите прочь, или молитесь вашим богам!

Он умолк и театральным жестом поднес к уху ладонь. Звук сделался еще громче: теперь был отчетливо слышен ритмичный лязг железа. Марк посмотрел на застывших на месте оборванцев. По их лицам было видно, что у всех до единого осталось только одно желание: со всех ног броситься прочь от неминуемой гибели. Один из разбойников вздрогнул. Поняв, что происходит, он повернулся было, чтобы помчаться наутек, когда из тумана походным шагом показались первые солдаты. Марк тотчас же узнал центуриона, бежавшего рядом с колонной по четыре воина в ряд. Это был Клодий. В следующий миг этот римлянин вскинул над головой руку с мечом и громко выкрикнул своим легионерам приказ:

– Третья центурия, вперед!

Разбойники бросились врассыпную. Еще через мгновение стройная колонна рассеялась, превратившись в упорядоченный хаос. Центурионы с довольными улыбками наблюдали за своими солдатами. Выбрав себе жертву, те устремлялись за ней вдогонку, словно охотничьи псы. За каждым разбойником мчались не менее дюжины жаждавших крови солдат. Вскоре со всех сторон уже доносились свирепые крики преследователей и вопли преследуемых.

Один из легионеров, вскинув копье, набросился на трех варваров-разведчиков, приняв их в пылу схватки за разбойников. В следующий миг он схватился за лицо и отлетел назад. Как оказалось, это Арминий шагнул вперед и со всего размаха врезал ему в нос пудовым кулаком. Бедолага тунгриец ^[9] с залитым кровью лицом опрокинулся навзничь.

– Ты сломал мне нос!

Германец презрительно покачал головой и жестом указал на своих товарищей.

– А чья это вина? Считай, что тебе повезло, что ни один из этих двоих не приложил тебя как следует. Мартос выпустил бы тебе кишки, как рыбе, а вот этот верзила одним ударом снес бы тебе башку. Так что ступай прочь и вытирай кровавые сопли в другом месте!

Клодий с поднятым забралом подошел к другим офицерам. Стянув с головы и шлем, и матерчатую подкладку, он подставил седые волосы бодрящему воздуху и принялся наблюдать за тем, как его подчиненные тащат тела жертв через раскисшие грязью поля.

– Мне следовало бы знать, что вы трое непременно найдете на свою голову неприятности, – проворчал он.

– Неприятности сами нашли нас, – парировал Дубн и, вытерев меч о засаленную тунику убитого врага, вернул его в ножны.

Клодий лишь мрачно фыркнул.

– Старая история, – угрюмо проворчал он затем. – Как твоя рана, молодой Дубн? Все еще напоминает о себе, когда ты опускаешься на колени, чтобы… – Краем глаза уловив движение, он обернулся в пол-оборота и рявкнул: – Третья центурия, смирно!

Трибун Скавр вместе с примипилом ^[10] Секстом Фронтинием подошел к центурионам и, ответив на их приветствия, обманчиво спокойным взглядом серых глаз окинул место недавней схватки.

– Знаю, господа, мы здесь для того, чтобы убивать разбойников, но учитывая, что мы пока не добрались даже до Тунгрорума, все это представляется несколько чрезмерным, даже по вашим меркам. – Он обвел взглядом изрубленные тела и нескольких умирающих, которые все еще издавали стоны. – Думаю, на сегодня хватит. Обычно я придерживаюсь того мнения, что коль мы убили их, то тела следует сжечь или похоронить, однако в данных обстоятельствах… – Он повернулся к Фронтинию и вопросительно посмотрел на него. – Что скажешь, примипил?

Старший центурион перешагнул через бездыханное тело вожака и стащил с него шлем, чтобы взглянуть на убитого. На посеревшем лице ярко алела кровь из сломанного носа.

– Я бы сказал, что шлем он нашел явно на обочине. Смею также предположить, что он лишил жизни не одного хорошего человека, так что его собственная смерть угодна нашим богам. А еще я бы предложил бросить его прямо здесь, чтобы его останки догнивали вместе с телами других бандитов.

Скавр поджал губы и кивнул.