Глава 3

– Почему все не так просто?

– Простите?

Кэсси попыталась сохранять спокойствие.

– Убежать отсюда. Вы сказали, не все так просто.

– Так оно и есть. – Он налил себе полный кубок, затем поднес его к губам. – Я только что прибыл, и мне предстоит провести здесь неделю.

Кэсси кивнула:

– И?..

– И вам придется остаться здесь на это время.

– Ну уж нет! – Она вскочила, но ей тут же пришлось снова сесть, наткнувшись на его руку. Он не прикоснулся к ней, но в выражении его лица было что-то такое, от чего у нее подогнулись колени. – Если вы ожидаете, что я буду целую неделю болтаться тут…

– Именно этого я и ожидаю, мисс Денисон. Когда закончатся переговоры, я сопровожу вас в безопасное место. До того момента вам нечего бояться, пока вы остаетесь в моем шатре. Никто не тронет вас, пока вы моя.

Ее глаза округлились.

Его?

Ничего нового в этом не было. Сцена в общем шатре была предельно ясной, несмотря на языковой барьер. И все же слышать, как он озвучивает ситуацию, было очень больно.

– Я не ваша, – повысила голос Кэсси. – Я не принадлежу ни одному мужчине.

Он покачал головой:

– Для Мустафы и других в этом лагере, вы – моя.

– Это сущее варварство! – В каком веке они живут, по его мнению?

Он пожал плечами:

– Конечно, так и есть. Мустафа считает нужным укрепить свои позиции позерством и бравадой.

Его взгляд задержался на шерстяном плаще, но она подозревала, что видит перед собой он не плотную ткань. Она все еще живо помнила жар его взгляда на своей обнаженной коже.

– Но не могу же я оставаться здесь!

– Я не могу сократить этот визит.

– Даже ради того, чтобы спасти женщину в беде? – Кэсси никогда не думала, что ей придется прибегнуть к этому козырю, но положение было отчаянным.

Он развел руками, и ее взгляд моментально оказался прикованным к его длинным, ловким пальцам.

– Я здесь для того, чтобы прекратить нападения на границе, жертвой одного из которых вы стали.

Если дипломатии будет недостаточно, придется применить силу. Я уверен, вы понимаете, почему я предпочитаю лишний раз не рисковать жизнью своих подданных.

Она подняла на него глаза.

– И я не могу допустить, чтобы то, что произошло с вами, повторилось.

Кэсси в душе одобрила его решительность, и все же ей пришлось сдержаться, чтобы не попросить его увезти ее подальше отсюда – сию же минуту!

– Но даже если вы останетесь здесь, я могу…

– Что? Найти пусть к свободе самостоятельно?

И почему у него такой пренебрежительный тон?

Она вовсе не была наивной.

– Может, один из ваших людей сможет увезти меня.

Он отрицательно покачал головой:

– Я привез всего лишь несколько человек, и их присутствие здесь необходимо. Мне очень жаль, но единственный выход для вас – уехать вместе со мной.

Кэсси прикусила язык и отвела взгляд, чтобы он не увидел в ее глазах безнадежность.

– Я тоже этого не хочу. – Его голос стал тише. – Но это единственный способ. Посмотрите на меня, Кассандра.

Удивленная звучанием своего имени на его устах, она повернулась к нему:

– Кэсси.

– Значит, Кэсси. – Темные, как ночное небо над пустыней, глаза всмотрелись в ее лицо. – Вы позволите мне быть откровенным?

– Да, я предпочитаю откровенность. – Ей нужно было знать, каково ее положение.

– Основная часть лагеря считает, что я доволен этим соглашением. И что вы на него согласны.

Ее глаза стали огромными, как только до нее дошел смысл его слов.

– Если они сочтут, что все наоборот, то Мустафа отдаст вас кому-нибудь другому и найдет для меня замену. Или оставит вас себе. – Темные глаза, казалось, видят ее насквозь. – Хотите ли вы пойти на подобный риск?

Ужас чуть было не заморозил кровь в ее жилах, и Кэсси задрожала, вспоминая похотливые лица мужчин в толпе, наблюдавшей за тем, как ее передавали в руки шейху, словно какой-то трофей.

Она с неохотой кивнула. Придется остаться.

Полчаса спустя Кассандра стояла, распрямив плечи, не отрывая взгляда от картины, изображающей сад с фонтанами, умело подстриженными деревьями и прекрасными дамами. Первая играла на музыкальном инструменте, вторая расчесывала длинные черные волосы третьей. Еще одна женщина собирала цветы.

– Это сад удовольствий, – пробормотал низкий голос позади нее.

Кэсси прокашлялась.

– Да? – Она старалась не замечать жар его тела и то, как от него словно бы воспламенялась вся ее кожа.

– В подобных странах сад – настоящий рай, место, где льется чистая вода, пахнет цветами и красота радует взор.

Кэсси знала – он специально отвлекает ее от того факта, что ему все еще не удалось разомкнуть цепь вокруг ее талии, но все равно поддалась успокаивающему звуку его голоса. Полчаса доброты и утешения – и ужас остался позади. Напряжение сошло на нет, оставив вместо себя тревогу. Теперь она чутко реагировала на другие вещи. Например, на его присутствие, на отклик ее собственного тела. Может, дело в пережитом стрессе, но Кэсси дрожала от одного прикосновения его больших рук к ее талии.

– А кто эти женщины на картине? – спросила она, пытаясь собраться с мыслями. Ее слишком беспокоило то, что старинный замок на цепи никак не поддавался и не желал размыкаться.

– Теперь не двигайтесь. Замок очень тугой.

Кэсси затаила дыхание, когда он запустил пальцы под цепочку, стараясь разъединить звенья.

– Женщины олицетворяют радость всех семи чувств. Успокаивающая музыка, запах цветов, вкус сладкого нектара, удовольствие от прикосновения и зрительная красота.

– Это так захватывает. Я думала, это просто красивый дизайн.

– Это нечто большее. Такое оформление можно понимать на нескольких уровнях.

Она чувствовала мягкое прикосновение его волос на своем голом теле, когда он склонился над старым замком.

– В самом деле? И какое у него еще может быть значение?

Раздался легкий скрип, затем – едва слышный щелчок. Через минуту Амир выпрямился, держа в руке один конец стальной цепи и древний замок. Мужчина улыбнулся, отчего лицо этого самодержавного владыки пустыни преобразилось, помолодело и стало безумно красивым. Отвратительная цепь теперь больше не сдерживала ее. Конец.

– Картина также является метафорическим выражением удовольствий, которые можно найти в объятиях возлюбленной, – у Кэсси даже сердце замерло, – ощущение ее мягкой кожи, звук ее вздохов, женский аромат, ее красота и вкус.

Его взгляд упал на ее губы, и кровь в жилах Кэсси закипела.

Мгновение спустя он отошел, сосредоточившись на цепи в своих руках.

Кэсси глубоко вздохнула, говоря себе, что она безумно рада. Ее взор упал на цепь, и она обхватила себя. Быть привязанной, словно животное, – это унизительно.

– Вам будет гораздо удобнее без этого. – Гнев окрасил его голос, сильные пальцы сжались на ржавых звеньях, прежде чем уронить их на землю с глухим стуком. – Мне придется убрать ее подальше утром.

– Спасибо, ваше высочество. – Неужели это ее голос, такой слабый и прерывистый?

Их взгляды скрестились.

– Я думаю, можно отбросить формальности. Вы можете называть меня Амиром.

Кэсси сглотнула. Почему это простое, разумное предложение тронуло ее до глубины души? Неужели она так отчаянно пыталась найти дружелюбное лицо и вежливое обращение? Она по-прежнему чувствовала себя такой… уязвимой.

– Спасибо, Амир. – Она замолчала, прислушиваясь к звуку его имени на своем языке. – А как насчет этой? – Она положила руку на тонкую цепочку вокруг своей талии.

Он проследовал взглядом за ее движением.

Кэсси зарделась.

– Можете снять ее?

– Мне понадобятся инструменты. С собой у меня их нет.

Кэсси ощутила укол тревоги. Неужели ей придется и дальше носить эту цепочку? Конечно, она была не тяжелая, но она служила напоминанием о том, в каком положении она очутилась. О том, что она теперь рабыня на цепи. Радость от освобождения испарилась, как только к ней вернулось ощущение суровой реальности.

– Как только мы вернемся в Тарахар, мы быстро от нее избавимся.

Кэсси молча кивнула, сказав себе, что она должна быть благодарна за его благие намерения. Внезапно она почувствовала себя усталой и истощенной, словно из нее ушла вся энергия.

Амир указал на массивную старомодную сидячую ванну, которую слуги наполнили горячей водой. Завитки пара поднимались от ее поверхности.

– Я оставлю вас. – Он повернулся, но остановился перед выходом. – Позовите, если вам что-нибудь понадобится.

Не так много часов прошло с тех пор, как он покинул шатер. Все это время он лелеял ярость, планируя подходящее наказание для Мустафы и для тех, кто занимался похищением людей. Тем не менее его мысли постоянно возвращались к милому личику Кэсси Денисон, к ее мужеству и решимости. К ее роскошному телу.

Те долгие минуты, когда он возился с замком на ее талии, были для него сущей пыткой. Он не спросил ее еще о том, как с ней обращались похитители, и от одной только мысли об этом желчь поднималась к горлу. Ее невинные вопросы о старой картине на стене, скорее всего похищенной Мустафой из одной из древних крепостей, направили мысли Амира в слишком интимное русло.

Теперь ему были знакомы ее запах, ощущение от прикосновения к ней, звук ее голоса. В один момент пьянящего безумия он задался вопросом, какова она будет на вкус, если лизнуть ее длинную шею, но подобные мысли он привык обрубать на корню.

Сказывалось воздержание последних месяцев. Слишком долго не было женщины в его постели. Его советники правы. Чем скорее он женится, тем лучше. Любовницы тоже годились для удовлетворения подобных нужд, но он устал от их требовательности. Как давно ищущие его расположения красивые женщины стали ему надоедать? Жена не будет цепляться. Жена будет занята при дворе, станет воспитывать детей. К тому же она привнесет в его жизнь уют и комфорт.

Амир улыбнулся своим мыслям.

Именно в тот момент он понял, что у женщины в его воображении были глаза насыщенного синего оттенка и шелковистые льняные локоны.

В спальне было тихо и темно, на застилавшие землю ковры падал лишь приглушенный свет единственной лампы. Кэсси остановилась на пороге с колотящимся сердцем.

Кровать была огромной. На ней с легкостью могли бы уместиться четверо, да еще бы и место осталось. Да, он дал ей слово. Он заверил ее, что она в безопасности. И все же Кэсси не могла разделить с ним постель. По ее позвоночнику пробежала дрожь. Она тихо прошла внутрь по толстым коврам. Затаив дыхание, она подошла к кровати и подтащила к себе подушку. Он лежал не шевелясь, дыша размеренно и спокойно. Кэсси задрожала в негодовании. Как он мог так быстро заснуть после всего, что произошло? Ему что – все равно? Кэсси быстро завернулась в плащ и свернулась калачиком на ковре рядом с кроватью. Положив голову на мягкую подушку, она блаженно вздохнула. Каждая косточка в ее измученном теле болела.

– Вы не можете спать там, – раздался ясный голос из темноты.

Она замерла.

– Я предпочитаю спать в одиночестве.

– Мы уже это обсуждали, Кэсси. – Он вздохнул. – И… вы все еще не доверяете мне?

– Это не… – Конечно, в этом дело. В доверии.

Но как она могла доверять незнакомцу?

Внезапно сильные руки подняли ее и прижали к обнаженной твердой груди. Ужас нахлынул на нее, она попыталась вырваться из его рук, но тщетно. Казалось, мускулы под ее судорожно сжавшимися пальцами сделаны из обтянутого шелком железа. Воздух со свистом вышел из ее легких, когда Амир уронил ее на кровать. Не успев оказаться на матрасе, Кэсси рванулась к выходу, но шейх сел рядом, перехватив ее запястья. Знакомая ситуация.

– Хватит! Хватит. Вам ничего не грозит.

Не грозит? Кэсси уставилась на широкий мускулистый торс, поросший темными волосами. Ее сердце не выдержит еще одного испытания.

– Вы не можете спать на полу. Вы будете спать здесь, со мной, чтобы утром, когда придут слуги, у них сложилось впечатление, что о вас хорошо позаботились. Это ясно? – Его сверкающие глаза вперились в ее испуганное лицо. – Кэсси? Вы понимаете? Должно казаться, мы провели ночь как любовники. Ради вашей собственной безопасности. Если только вы не хотите, чтобы вас забрали.

Кэсси с трудом сглотнула. В горле саднило, словно его натерли наждачной бумагой.

Амир наклонился, и запах сандалового дерева защекотал ее ноздри.

– Договорились?

– Вы не оставляете мне выбора! – Она не сомневалась, что, вздумай она уйти с кровати, он вернет ее обратно.

– Рад, что вы понимаете. – Амир подвинулся и потянулся к чему-то на кровати.

Кэсси замерла, загипнотизированная игрой его мышц под гладкой кожей. Она никогда не осознавала, каким впечатляющим может быть мужское тело.

– Вот. – Амир положил ей в ладонь что-то холодное. – Мой подарок вам. – Он выпрямился.

Нахмурившись, Кэсси отвернулась от него, чтобы посмотреть на тяжелую вещичку в руке.

– Держать надо вот так. – Он вытащил из ножен сверкающее при свете лампы смертоносного вида лезвие.

– Да вы что, издеваетесь? – недоверчиво зашипела Кассандра.

– Держите его при себе, пока я не верну вас в надежное место. Это гораздо лучше, чем нож для чистки овощей, который вы обронили.

Ошеломленная, она посмотрела на его растянувшиеся в улыбке губы, затем заглянула в мрачные глаза, выражение которых противоречило беззаботному тону.

И внезапно она поверила. Она доверяла ему.

– Не расставайтесь с ним даже во сне, Кэсси. И если что-то вас напугает ночью, помните, у вас есть он. – С этими словами Амир взял ее за руку и приставил острие кинжала к своей груди.

У нее ушли последние силы на то, чтобы не уронить тяжелый нож. И все же глубоко внутри ее что-то шевельнулось, пока она смотрела на него из-под тяжелых век. Ее сердце сжалось. Он дал ей не просто моральную поддержку, он вернул то, что было силой у нее отнято, – силу для защиты себя самой. Нож опасно задрожал в кулаке, и Амир обхватил ее руку своей и отвел в сторону, на прохладный хлопок простыни.

– А теперь отдыхайте. Никто не причинит вам вреда. – Он отпустил ее, на мгновение задержав руку возле ее лица, словно хотел погладить по щеке.

Затем его рука опустилась. Он резко поднялся, возвышаясь над ней, расправив широкие плечи. Прежде чем она успела ответить, он накрыл ее одеялом. Он постоял немного, глядя на нее, затем пошел к кровати. Кэсси проследила за ним взглядом. Его мощный торс, мускулистые ягодицы и бедра, подчеркнутые пижамными штанами с низкой талией, были неописуемо приятным зрелищем. Она смотрела, как он поднимает покрывало с другой стороны кровати и заползает под него. Не говоря ни слова, он повернулся к ней спиной. Как долго она лежала, вперившись взглядом в его широкую спину, Кэсси не знала. В конце концов она закрыла глаза, не в силах бороться с усталостью. Тогда она и поняла, что чувствует себя в полной безопасности. Не из-за его слов. Не из-за беспокойства в его глазах. Не из-за кинжала, который он дал ей, чтобы она смогла обороняться, даже против него. Сколько лет прошло с тех пор, когда ее укладывали в постель на ночь и подтыкали одеяло? Когда к ней относились с такой нежностью?