Генриетта задавалась вопросом: неужели она действительно столь глупа, чтобы принять тираду Ричарда за проявление его беспокойства к себе? Да он ни капельки не переживал, лишь опасался, что она может впутаться в какую-нибудь историю и оскандалить его перед новыми умными лондонскими друзьями. Ведь она как-никак выглядит по-деревенски, и родственники у нее совсем незнатные.

Заталкивая в рот вторую половинку печенья, Генриетта утешала себя тем, что ей достало мужества возразить против презрительного высказывания Ричарда о ее отце.

«Ну откуда же папе знать, что делается в лондонском обществе, – твердо сказала она. – Тебе же известно, он в последнее время очень редко выбирается в столицу, только если пройдет слух о какой-нибудь редкой книге, которая должна появиться на рынке».

Как бы то ни было, она вынуждена признать, что частично обвинения Ричарда оправданны. Недели, проведенной в городе, хватило, чтобы понять, что тетушка Ледбеттер, выйдя замуж за предпринимателя, лишилась возможности посещать самые популярные светские салоны, как справедливо, хотя и презрительно заметил Ричард.

«В любом случае, – продолжила она тогда, не желая показывать разочарования, – если бы он и знал, счел бы свет довольно легкомысленным. Он никогда не судит людей по их рангу или состоянию, это тебе конечно же известно. Ведь тебе не раз доводилось слышать из его уст, что истинная ценность человека в его характере или интеллекте».

Генриетта потянулась еще за одним печеньем, радуясь тому, что заняла с Ричардом такую позицию, при этом все еще питая иллюзии на его счет. Но ничто не сможет заставить ее терпеть критику в адрес отца, из чьих бы уст она ни исходила.

Кроме того, отец и без того корил себя за то, что дочь достигла двадцатидвухлетнего возраста, а он до сих пор не предпринял ничего, чтобы подыскать ей мужа.

Когда Генриетта впервые несмело упомянула о том, что ей хотелось бы провести сезон в Лондоне, на его лице появилось слегка удивленное выражение, как всегда, когда ему приходилось сталкиваться с хозяйственной стороной жизни.

– Ты уверена, что уже достаточно повзрослела, чтобы задумываться о замужестве? – Он снял очки и положил их перед собой на письменный стол. – Разумеется, дорогая, если хочешь отправиться в Лондон, так и нужно поступить. Предоставь это мне.

– А ты… ты не забудешь?

Это очень на него похоже. Вместо того чтобы пожурить дочь за столь смелые слова, он лишь улыбнулся и заверил, что не забудет, ведь речь идет о таком важном обстоятельстве, как будущее единственной дочери.

И отец не забыл. Просто понимал все по-своему. У Генриетты духу не хватало разуверить его в том, как хорошо она проводит время в столице, поэтому письма домой были восторженными и туманными.

Миссис Криммер продолжала щебетать, Генриетта уже несколько минут не слышала ничего из того, что она сказала, всецело поглощенная в свои мысли и методичное поедание печенья из вазочки. На протяжении последних нескольких дней в ее голове снова и снова проигрывались события бала у мисс Твининг. Этот опыт оказался для Генриетты чрезвычайно болезненным, ибо она возлагала большие надежды и на бал, и на мисс Твининг. Она надеялась, что они смогут стать подругами. Мисс Твининг не обращала внимания на непопулярных родственников Генриетты и даже предложила ей называть себя Джулией. Вздохнув, она потянулась за последним печеньем.

Случившееся на балу в корне пресекло возможность того, что между ней и мисс Твининг может возникнуть дружба, даже если у них и есть что-то общее. А времени на то, чтобы это выяснить, не представилось, Генриетта покинула бал раньше мисс Уэверли, поэтому общество услышит и поверит ее версии развития событий. Девушке было отлично известно, что эта интриганка не упустит такого отличного шанса очернить репутацию соперницы.

Но Генриетте было все равно, больше не хотелось когда-либо снова выходить за пределы социального круга своей тетушки.

Какой в том смысл?

– Посмотрите, какой первоклассный экипаж, – заметил мистер Бентли, опирающийся о подоконник другого окна и развлекающий себя наблюдением за проезжающим мимо транспортом.

Этот молодой человек был приятелем младшего сына мистера Криммера. Генриетта считала, что его задача на сегодня не только в том, чтобы морально поддержать друга, пытающегося завоевать расположение Милдред, но и сопроводить его в ближайшую пивную по истечении положенного по этикету получасового визита, дабы помочь воспрянуть духом.

– И он завернул сюда, будто кто-то едет с визитом. Ого, так и есть! Этот человек направляется прямо к крыльцу!

Заслышав эти слова, тетушка Ледбеттер, к всеобщему удивлению, резво вскочила с дивана и в мгновение ока оказалась у окна.

– Боже! – воскликнул она, отталкивая в сторону мистера Бентли и выглядывая наружу. – Он обещал, что явится с визитом, но я и помыслить не могла, что он сдержит слово, даже невзирая на то, как обстоятельно он расспрашивал, где мы живем.

Генриетта замерла, не донеся до рта последнее печенье. Со своего места ей тоже был виден элегантный парный двухколесный экипаж, который остановился перед их домом, возничего она тоже узнала.

– Генриетта, дорогая, – молвила тетушка, поспешно разворачиваясь, чтобы смотреть племяннице в лицо, – возможно, мне следовало сказать об этом раньше, но… – Она замерла, заслышав стук дверного молоточка. – Лорд Дебен сказал, что может заглянуть к нам, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке после… – Она оборвала фразу на полуслове, будто только что сообразила, что в ее гостиной полно народу. – После того, как тебе стало дурно на балу у мисс Твининг.

Доносившиеся из холла голоса сообщили присутствующим, что лорд Дебен уже в доме.

Миссис Ледбеттер поспешила обратно к дивану, присела и, расправив юбки, приняла скучающую позу, словно графы наносили ей визиты каждый божий день.

Все разговоры разом стихли, а взоры обратились на двери.

– Лорд Дебен, – провозгласил дворецкий Уорнес.

Он вошел в комнату и замер, презрительно осматривая собравшихся.

Генриетта разозлилась. Точно такое же выражение застыло на его аристократичном лице в доме мисс Твининг, будто он сам не мог до конца поверить в то, что почтил этот дом своим присутствием. В то время она еще не знала ни его имени, ни титула. Как бы то ни было, впечатление, которое он производил на окружающих, его собственное осознание этого и высокомерная манера уже снискали ему ее нерасположение.

Дебен обвел ничего не выражающим взглядом гостиную и заметил Генриетту.

– Мисс Гибсон, – произнес он, направляясь через комнату прямиком к тому месту, где она сидела. – Надеюсь, сегодня вы чувствуете себя лучше?

Генриетте стоило огромных усилий не бросить ему в лицо обвинение в том, что он напрочь лишен хороших манер, или язвительно поинтересоваться, уж не забыл ли он их сегодня дома. Ну какой воспитанный гость станет игнорировать и хозяйку, и гостей?

Правда, Ричард во время своего визита вел себя подобным образом, ставя себя много выше местного общества, не удостоив гостей тетушки ни единым словом, презрительно назвав их горсткой клерков и лавочников. В защиту хороших манер Ричарда Генриетта могла сказать лишь то, что он по крайней мере небрежно кивнул тетушке, прежде чем всецело сосредоточить внимание на ней.

Когда лорд Дебен склонился к ее руке, она не чувствовала себя польщенной. Похоже, он хотел поцеловать ей руку, но она не дала ему этого сделать, поднеся ее ко рту и демонстративно надкусив последнее печенье.

Милдред ахнула.

Выражение лица Дебена ничуть не изменилось.

– Вид у вас до сих пор несколько болезненный, – заметил он, поворачиваясь спиной ко всем прочим, тем самым исключая из беседы. – Мне следует отвезти вас на прогулку в парк. Это мигом вернет вашим щечкам румянец.

– Вам следует отвезти меня на прогулку в парк, – эхом вторила Генриетта, про себя возмущаясь тем, какой же он ужасный наглец.

Неужели думает, что ей недостанет ума заметить, как пренебрежительно он относится к ее дорогой тетушке? А если предположить, что она вообще не хочет с ним никуда ехать? Но не успела Генриетта сообщить ему, что никакая сила на свете не заставит ее покинуть гостиную в обществе человека, который явно считал себя слишком хорошим для местного общества, как мистер Бентли воскликнул:

– Я бы уж точно не упустил прекрасной возможности прокатиться в экипаже по парку, уж поверьте мне на слово! Как и посидеть рядом с вами, милорд. – Он послал Генриетте полный зависти взгляд. – Какая же вы счастливица!

Тяжелые веки лорда Дебена слегка опустились, а губы изогнулись в усмешке, когда он, повернувшись к Бентли, произнес:

– Я не имею привычки приглашать молодых джентльменов сопровождать меня на прогулке по парку в час модного променада.

Юный почитатель замолчал, залившись краской.

Генриетта подумала о том, что он и ее не пригласил, а скорее отдал приказание.

– Очень мило с вашей стороны пригласить Генриетту, – проворковала тетушка, посылая племяннице многозначительный взгляд. – Большая честь для нас, и так неожиданно. Ей потребуется совсем немного времени, чтобы подняться наверх, надеть капор и плащ. За спиной лорда Дебена послышались шелестящие звуки: миссис Ледбеттер энергично подавала племяннице знаки. – Не правда ли, дорогая?

А вот и нет. Как было бы хорошо, если бы она выставила этого графа прочь из дома, высказав ему все, что думает по поводу его манер, а не заискивала перед ним.

– Поторопитесь, – отрывисто сказал Дебен, которому наконец удалось схватить ее за руку и рывком поднять на ноги. – Не хочу, чтобы мои лошади простаивали.

Лошади простаивали! Что ж, этим замечанием он поставил ее на место. Благополучие собственных лошадей волнует его куда больше, чем ее чувства.

Да кем он себя возомнил? Как посмел явиться сюда и сознательно оскорблять всех вокруг?

Генриетта поспешно выскочила из комнаты, кипя праведным гневом, который полностью разогнал апатию, владевшую ею со времени бала, ей даже приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы подняться утром с постели.

Негоже в самом деле заставлять лошадей ждать! Генриетта подчеркнуто громко поднялась по лестнице и ворвалась в комнату.

Она подскочила к своему изысканно украшенному платяному шкафу и рывком распахнула дверцу, кипя негодованием по поводу того, как граф осадил бедного мистера Бентли, который с мальчишеской восторженностью высказался о красоте лошадей. Точно так же поступили бы и ее братья.

А еще Дебен посмел игнорировать тетушку и кузину, все потому лишь, что они имеют отношение к торговле! Решил, что все люди одинаковы.

Что ж, она ему покажет одинаковость.

Быстро просунув руки в рукава плаща с плотно прилегающим верхом и пышной юбкой, Генриетта промаршировала по коридору в комнату тетушки и принялась безжалостно перебирать ее меха, пока не обнаружила лисицу. Перекинув мех через плечо, Генриетта бросила мимолетный взгляд в зеркало, чтобы убедиться, что лиса в самом деле совсем не сочетается с плащом, чего она, собственно, и добивалась. И отправилась в комнату Милдред, позаимствовала капор с высокой тульей, украшенный парой ярко-красных страусиных перьев. Этот головной убор Милдред получила лишь накануне.

Не прошло и пяти минут, как Генриетта снова появилась в гостиной. При виде ее Милдред широко раскрыла рот от удивления, а тетушка издала сдавленный вскрик.

Лорд Дебен, стоящий у окна рядом с мистером Бентли, склонил голову набок, лениво осматривая ее наряд.

– Вижу, яркие краски появились уже от одного предвкушения прогулки на воздухе, – нараспев произнес он. На лице при этом не дрогнул ни единый мускул.

– О да, – с улыбкой согласилась Генриетта, приближаясь к нему. – С нетерпением жду, чтобы меня увидели сидящей в экипаже рядом с вами, когда мы будем кататься по парку в час модного променада.

Поделом ему! Граф производил впечатление человека, который ни за что не допустил бы, чтобы его заметили в компании столь вульгарно разодетой особы. Возможно, он снизошел до приглашения на прогулку девушки, имеющей более низкое по сравнению с ним социальное положение, но хотя бы проследил за тем, чтобы его наряд выглядел безупречно. Познаний Генриетты в области мужской моды хватало, чтобы понять, что его одежда сшита очень дорогим эксклюзивным портным. Кроме того, граф совсем недавно побрился, на его щеках еще был виден блеск, который обычно сохраняется после бритья не более часа. Когда же он склонился к ее руке, Генриетта почувствовала исходящий от него запах масла бергамота.

– Приехав в город, я и подумать не могла, что мне будет оказана такая честь – прокатиться по парку со столь значительным человеком. Да еще и в таком… первоклассном экипаже.

Генриетта с радостью отметила, что лицо графа с каждой секундой становится все более непроницаемым.

– Когда вы в следующий раз нанесете нам визит, мистер Бентли, – улыбнулась она молодому человеку, который с ужасом переводил взгляд с безукоризненного графа на капор, украшенный страусиными перьями, – я непременно представлю вам полный отчет о прогулке.

Лорд Дебен жестом показал Генриетте следовать впереди него, и они удалились. Страусиные перья на капоре при этом подпрыгивали в такт ее воинственной походке.