Цитаты из книги «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла»

Не отдавайте ни руки, ни сердца, пока не найдете веской причины расстаться с ними. Если же не найдете, то утешьтесь вот такой мыслью: пусть одинокая жизнь приносит мало радостей, зато в ней нет и невыносимых горестей. Брак, бесспорно, переменить вашу жизнь к лучшему, но я про себя убеждена, что обратный результат куда более вероятен.

Хотя высокие мечты юности слишком часто сменяются пошлым практицизмом зрелости, это ведь еще не делает их ложными.

Но зачем же жаловаться, если я тебе не надоела и ты мной доволен? – Ну, чтобы оправдать собственные недостатки, а то зачем же? Или ты думаешь, я буду таскать на своих плечах все бремя моих грехов, если рядом есть женушка, готовая помочь мне, а на плечах у нее ни единого собственного греха?

Но я ни на минуту не забывала, что все эти горести в какой-то мере навлекла на себя сама в слепом упрямстве, и твердо решила переносить их, не ропща

Какого дьявола я буду тратить свои мысли и чувства на этого никчемного идиотика?

А ее глаза! Нет, я о них не забыл – ведь в них-то и заключался главный секрет ее обаяния: миндалевидные, темно-карие, почти черные, они постоянно меняли свое выражение, но в нем всегда было что-то либо почти… я чуть было не написал «дьявольски» лукавое, либо неотразимо обворожительное, а часто и то и другое.

Нет, прекрасная дама, любоваться вами издали – жребий более завидный, чем делить с вами кров!»

Если бы вы любили так, как люблю я, – ответила она с глубокой серьезностью, – то не были бы столь близки к тому, чтобы меня потерять. Не позволили бы ложной щепетильности и гордости встать между нами. Вы бы понимали, что все эти суетные различия в знатности, положении в свете, богатстве – лишь прах в сравнении с общностью мыслей и чувств, с союзом искренне любящих родственных душ и сердец.

пусть одинокая жизнь приносит мало радостей, зато в ней нет и невыносимых горестей. Брак, бесспорно, может переменить вашу жизнь к лучшему, но я про себя убеждена, что обратный результат куда более вероятен.

Ну и что же? – спросил он с холодной наглостью, рожденной бесстыдством и сознанием безвыходности своего положения