12

Позже, ночью, все устроились в спальне: мальчики на матрасе, прижавшись друг к другу, Сисси – свернувшись в деревянном кресле. Я прохожу по коридору в одну из других комнат. За ужином – парой изжаренных над очагом сурков – мы поспорили, стоит ли закрывать на ночь ставни. В конце концов, все ещё напуганные тесным и темным тоннелем, мы решили рискнуть и оставить их открытыми. Я этому рад. Зимний пейзаж, залитый серебристым светом луны, успокаивает мои расшатанные нервы. Даже нависающий пик излучает царственное спокойствие.

Я поплотнее запахиваюсь в парку, наслаждаясь теплом. Она лежала вместе с другими вещами в деревянном сундуке, который Бен обнаружил под кроватью. Мы все приветствовали находку криками радости, когда увидели подбитые кроличьим мехом куртки, шарфы, шерстяные носки и теплые перчатки, а еще – странный жилет, сверху донизу увешанный карабинами.

Дом постоянно поскрипывает – деревянные балки сокращаются от холода. Этот звук – временами очень громкий – напугал Бена, когда он ложился.

Я все еще слышу слова Сисси: «Все в порядке, Бен. Все хорошо».

Возможно, она права. Возможно, мы пришли. Возможно, это конец нашего путешествия, пункт назначения, Земля Обетованная. Этот домик, это заснеженное поле, эта гора. И теперь в любой момент из леса может выйти отец. Он зайдет в этот домик…

В коридоре раздаются шаги. Я вздрагиваю и разворачиваюсь, задевая рукой необструганный подоконник. Укол боли, я отдергиваю руку. На пальце выступают теплые бусинки крови.

Это Эпаф. Он сонно заглядывает в комнату, лунный свет бьет в его лицо. Я стою в тени, он не видит меня, и на его лице читается недоумение. Он уже собирается развернуться и выйти из комнаты, когда замечает что-то за окном. Он меняется в лице, бледнеет и падает на корточки.

– Эпаф? – говорю я, выходя из тени.

Он подскакивает при звуках моего голоса, но, вместо того чтобы отругать, прижимает к губам указательный палец, а потом кивает в направлении окна. Я, стараясь не выпрямляться, подхожу к нему. Снаружи кто-то стоит. Тонкая темная фигурка на фоне белого снега. Девушка. Она смотрит прямо на нас.

13

Она так же неподвижна, как и мы.

Совсем юная, на мой взгляд – не больше тринадцати или четырнадцати. С коротко остриженными светлыми, почти белыми, волосами и хрупкой фигуркой, она кажется лесным духом. На ее шее черный, как вороново крыло, шарф. Она не двигается, только переводит взгляд с Эпафа на меня и обратно.

– Не делай резких движений, – говорю я Эпафу, стараясь не шевелить губами.

– Надо закрыть ставни.

– Нет времени. Она добежит до нас за две секунды, если дать ей повод.

Мы стоим совершенно неподвижно.

– Что дальше? – спрашивает Эпаф.

– Не знаю.

Она делает шаг к нам. Останавливается. Медленно поднимает руку, указывая прямо на меня, а потом опускает ее снова.

– Я пойду к ней, – говорю я.

– Нет!

– Придется. От этого домика столько же защиты, сколько от бумажного фонарика. Если она захочет до нас добраться, она это сделает.

– Нет…

– Она не знает, кто мы. Иначе бы уже была здесь. Я выйду, заманю ее к нам, а потом мы все на нее набросимся.

– Это не…

– Другого плана у нас все равно нет. Иди разбуди Сисси. Только тихо.

Я выхожу в дверь.

Я всю жизнь прожил среди них. Я выучил их поведение, могу его копировать до малейших подробностей. Выходя на крыльцо, я стараюсь оставаться как можно более спокойным, не показывать ни малейших признаков страха. Я застываю на мгновение, прежде чем выйти из тени в круг лунного света, полуприкрыв для надежности глаза. Я стараюсь шагать плавно, плыть сквозь снег, не разбрасывая его. Слежу, чтобы мое лицо ничего не выражало. Руки висят по сторонам, не двигаясь.

И тут я вспоминаю.

У меня рука в крови.

Девушка дергается и смотрит на меня с жарким интересом. Она сгибает руки, склоняет голову набок, прищуривает глаза, а потом широко распахивает их. Делает шаг ко мне, потом еще один и еще и начинает перебирать ногами так быстро, что их перестает быть видно. Она бежит ко мне, широко улыбаясь и легко прорезая снег. Несется сквозь ночной воздух с неотвратимостью проклятия.

Я готовлюсь к ее броску. Она кинется мне на шею. Они всегда сначала вцепляются в шею.

Позади, из открытой двери, до меня доносится крик Эпафа:

– Сисси, просыпайся, просыпайся!

Кажется, он дальше, чем звезды над головой. А девушка…

Что-то не то.

Она все еще бежит. Не пробежала даже половины расстояния, но бежит только на ногах, а не на четвереньках. Ее грудь тяжело вздымается, а ноги поднимают фонтанчики снега.

Тут я понимаю. Я изучаю ее, и мои предположения подтверждаются. Но не до конца. Одна последняя проверка. Все или ничего: я поднимаю вверх перепачканный кровью палец. Она бросает взгляд на мою руку, задерживая его на одну бесконечную долю секунды. А затем спокойно переводит глаза на мое лицо.

Она не одна из них, она одна из нас.

– Эй! – кричу я ей, не зная, что говорить. – Эй!

Она все еще бежит ко мне. И тут я слышу сзади, все ближе, скрип половиц.

Я разворачиваюсь, высоко вскинув руки. Сисси бежит по коридору, я вижу ее тень. Рука поднята, в ней блестит, готовясь взлететь, кинжал.

– Сисси, стой!

Поздно. Она подбегает к порогу, ставит одну ногу на крыльцо и кидает кинжал. Я стою прямо на пути, и ей приходится бросать клинок в сторону, по дуге.

Я не медлю – нет времени. Изогнутая траектория дала мне три секунды. Я прыгаю вперед и несусь к девушке. Она ко мне – я к ней. Жужжание затихает, затем снова становится громче.

Это кинжал. Он летит к ней. К нам.

Я кидаюсь на девушку, одной рукой хватая ее поперек груди. Мы валимся в снег. В то же мгновение кинжал пролетает над нами.

Я не трачу время:

– Сисси! Нет!

Сисси уже закидывает руку назад, держа еще один кинжал.

– Она, как мы! Она, как мы! – воплю я.

Кинжал застывает в поднятой над головой руке Сисси, потом рука медленно опускается. Мальчики выбегают из темноты. Я вижу их широко распахнутые глаза и недоуменно наморщенные лбы.

Девушка поднимается, отряхивается от снега.

– Где Источник? – она смотрит на меня, на остальных. Глаза у нее ледяного голубого цвета, в них нет ни капли тепла.

Мы смотрим на нее в ответ, не зная, что сказать.

– Где Источник, где Источник?

Наконец после минутного молчания Бен говорит:

– О чем ты?

Теперь ее очередь непонимающе смотреть на нас.

– Источник, у вас должен быть Источник.

В конце концов Бен задает вопрос, который всех нас мучает:

– Кто ты?

14

Только когда мы возвращаемся в дом и встаем вокруг стола, она отвечает на вопрос.

– Клэр, – говорит она. – Четыре буквы.

Сисси рассматривает ее, даже не пытаясь скрыть недоверие.

– Ты живешь здесь? – спрашивает она. – Это твой дом?

Девушка мотает головой.

– Не, нетушки, – говорит она.

Мы все непонимающе на нее смотрим.

– Извини? – переспрашивает Сисси.

Но Клэр не обращает на нее внимания и поворачивается ко мне:

– Вы принесли Источник?

– О чем ты? – не понимаю я. – Что это за Источник?

Ее маленький подбородок вздрагивает. Она моргает, выбегает из комнаты в коридор, лихорадочно осматривается и бежит в спальню. К тому моменту, как мы ее догоняем, она уже перевернула сумку Эпафа, вывалив на кровать альбом и всю его одежду.

– Ты что себя позволяешь? – резко спрашивает Сисси, вырывая сумку у нее из рук.

– Скажи, где Источник! – требует девушка.

– Мы не знаем, о чем ты говоришь, – отвечает Эпаф.

– Знаете! Крагмэн сказал, что вы придете. Он сказал, что вы принесете Источник.

– Кто сказал? – спрашивает Эпаф. – Кто этот Крагмэн?

Они продолжают засыпать девушку вопросами. Они, но не я. Я чувствую, как у меня перехватывает горло, хватаю с кровати альбом, пролистываю его до страницы с портретом отца и сую в лицо девушке.

– Это он? – кричу я. Все замолкают и поворачиваются ко мне. – Это Крагмэн?

Клэр опускает взгляд на портрет, и я вижу по глазам, что она его узнала. Но отвечает она только:

– Нет, это не он.

Мне становится грустно.

– Этот человек, который тебе о нас рассказал, – спрашивает Сисси, – этот Крагмэн, он живет здесь?

Девушка мотает головой:

– Нет, он живет далеко отсюда.

– Тогда отведи нас к нему, – говорю я.

– Сначала покажите мне Источник, – голос у нее мягкий и высокий, как у лесного духа, но я слышу в нем нотки упрямства, – тогда я вас к нему отведу.

– Сначала отведи нас, – возражаю я, – а потом мы покажем тебе Источник.

Бен смотрит на меня вопросительно.

– Хорошо, – отвечает Клэр, подумав, но в глазах у нее по-прежнему светится подозрение. – Отправимся на рассвете.

– Не, нетушки, – отвечаю я. – Мы отправимся сейчас.

Клэр пристально рассматривает мое лицо. Я вижу, что ее внимательный взгляд скрывает какие-то неясные мысли. На долю секунды в ее глазах вспыхивает что-то, похожее на узнавание.

– Ладно. Собирайтесь. Это далеко.

Мы идем за ней, терзаясь множеством вопросов, но утомительный путь и необходимость не отставать делают все разговоры невозможными. Я понимаю, почему она хотела дождаться рассвета. Путь занимает намного больше времени, чем я ожидал. Мы идем в темноте вдоль журчащего ручья и выходим из леса. Наш путь лежит вверх, мы оставляем деревья далеко внизу и пересекаем кажущееся бесконечным поле голого гранита. Много часов мы пробираемся по этим каменным волнам, гладкая поверхность которых блестит в лунном свете, как множество лысых голов. Вид здесь, наверху, потрясающий: водопады срываются с отвесных утесов, густой хвойный лес устилает дно долины. Но я слишком измучен, чтобы наслаждаться видами. И слишком болен. Температура туманит голову, мне жарко, и при этом я дрожу от ледяного ветра. Высота меня тоже не щадит, вызывая дурноту и головокружение.

Дорога упирается в отвесный горный склон. В граните укреплены металлические тросы, по ним мы и забираемся наверх. На середине пути мы останавливаемся перевести дыхание. С головокружительной высоты я вижу далеко внизу блестящую, как серебряная нить, реку Нид. Она выглядит такой маленькой и безобидной. Мы продвигаемся дальше и оказываемся на вершине уже совершенно измученными. Клэр все нипочем; она нетерпеливо переминается с ноги на ногу, пока мы судорожно глотаем воздух. Она пинает подвернувшиеся под ноги камни, то и дело кидая взгляд на наши сумки. Очевидно, она пытается высмотреть Источник, что бы это ни было.

В конце концов на рассвете, когда наши ноги от долгого спуска уже окончательно утрачивают чувствительность, Клэр неожиданно резко сворачивает влево и протискивается в узкую щель между двумя камнями. Когда мы, следуя за ней, выходим с другой стороны, то словно оказываемся на другой планете.

Вместо безжалостного ветра горного склона нас встречает тишина хвойного леса. Мы радостно вступаем под его полог, на зеленую траву, где между гордыми колоннами секвой то тут, то там виднеются хризантемы. Легкое журчание становится громче, и мы наконец подходим к его источнику – горному ручью. Клэр предлагает нам напиться. Вода удивительная: сладкая и хрустально свежая. Утолив жажду, мы идем вперед веселее и продвигаемся куда быстрее, чем раньше.

– Почти пришли, – говорит Клэр.

Теперь лес пронизывают солнечные лучи, выхватывая все новые формы и тени. Все здесь пропитано теплом и светом. Птицы, невидимые с земли, щебечут в кронах деревьев над нами. Свернув в очередной раз, Клэр складывает ладони рупором и издает переливчатый крик. Мы такого раньше никогда не слышали. Бен смотрит на нее во все глаза.

– Я предупреждаю Миссию, – поясняет Клэр. – Они должны знать, что я вас нашла.

И тут лес неожиданно заканчивается. Мы замираем на месте.

Над нами вздымается стена крепости, высотой в несколько этажей. Она построена из огромных валунов, соединенных массой бетона, камней и древесных стволов. Солнце поднимается над окружающими вершинами, и плачевное состояние крепости становится очевидным. Только угловую башню, облицованную гладкими темными листами железа, с длинным огибающим окном, поддерживают в порядке. В окне горит свет.

– Это кабинет Крагмэна, – указывает Клэр.

Клэр ведет нас к раскрытым воротам – двум огромным листам металла, в шесть дюймов толщиной и высотой в три человеческих роста. Судя по ржавчине на рельсах, по которым они должны ходить, ворота давно не закрывали. Скорее всего, не один год. Клэр снова подносит руки ко рту и испускает очередной переливчатый вопль.

Мы проходим через ворота и оказываемся в крепости.

– Ого, – произносит Бен тихо, как будто боится спугнуть видение.

Внутри оказывается целая деревня. Рассветное солнце освещает ее, окрашивая сияющим красным цветом домики с соломенными крышами. Согретые ревущими внутри очагами, они кажутся уютными, как подушки. Из высоких декоративных труб спокойно струится дымок. В домике поблизости открывается окно. В нем появляется лицо, за ним тут же еще одно.

Перед нами струится ручей с прозрачной, как хрусталь, водой. Над ним перекинут вымощенный галькой мост, камни которого блестят в рассветном солнце, как приветливо подмигивающие глаза.

Открывается еще больше окон, в них высовываются большие и маленькие головы. Распахиваются двери, и на улицу высыпают люди. Бен хватает Сисси за руку.

– Сисси? – шепчет он в радостном потрясении.

Она улыбается:

– Теперь все будет хорошо.

Люди выбегают на улицы, как стая золотых рыбок, в одеждах ярких веселых цветов. Они не торопятся, но идут к нам, странно переваливаясь с ноги на ногу. Я вижу, как сверкают их глаза.

– Много вас здесь? – спрашивает Эпаф.

– Пара сотен, – отвечает Клэр.

Мы останавливаемся у мостика. На другой стороне это же делает толпа местных. Мы смотрим друг на друга. Лица у них здоровые, с полными щеками, от которых идет сонное тепло: многие еще в пижамах и не успели расчесаться.