Металлическое танго

– Ники-малыш, почему ты не можешь написать статью с первого раза? – Мистер Келлерман хотел было швырнуть листок бумаги в корзину, но увидел, что та переполнена. И тогда он поджег распечатку и бросил ее в пепельницу.

«Что-то новенькое, – подумал Ник. – Не помню, чтобы редактор курил». Он осмотрел кабинет. Грязные носки и трусы, валявшиеся на полу, говорили о многом. Мистер Келлерман точно здесь спал, и не одну ночь.

– Красиво горит, – заметила Элизабет.

– Так-то это наша работа, – сказал Ник.

– Угу. Красиво горит наша работа.

Мистер Келлерман закурил сигару от догорающей статьи, а потом закашлял.

* * *

Связь с прошлым, ставшая возможной благодаря Флёр, навела Ника на мысль, как можно спасти родителей и всех тех, кто исчез год назад. Идея была банальной до неприличия. Об этом было снято так много фильмов, что сработать она была просто обязана.

– Когда Лаплас рассказал своему коллеге по Академии Наук Пьеру Мешену о странном ящике, который притащили в мой амбар крысы, тот заинтересовался и присоединился к нам, – прочла Флёр новую запись из дневника. – Ящик был из твердой бумаги. Внутри него находились… хлопья (так было написано на нем). Мы изучили ящик. Лаплас предположил, что он с другого конца света, потому что ничего подобного в нашей стране не делали. Будучи ответственным за измерение времени в Академии Наук, Мешен, конечно же, отбросил вариант Лапласа (ведь все надписи на ящике были на французском) и указал на более правдоподобный вариант, в который мы не могли поверить.

В углу ящика была указана дата – 15 марта 2020 года. Этот день же еще не наступил? Как можно в это поверить? Странный розыгрыш. Но Мешен был уверен, что это возможно, потому что мы имели дело с, казалось бы, невозможной аномалией, в которой происходили необъяснимые вещи. Если грань существует, говорил он, то почему ящик, которого не должно быть, не может существовать?

В тот день мы провели три эксперимента с этим серым ящиком и его серым содержимым. Сперва Лаплас предложил мне попробовать хлопья. Я нехотя, но согласилась. Было вкусно. Потом я решила пройти через границу, жуя эти хлопья. В результате хлопья как бы вывалились у меня изо рта и куда-то исчезли. Третий эксперимент заключался в том, чтобы сдвинуть ящик за границу. Когда Мешен начал это делать, то ящик начал исчезать у нас на глазах.

– Удивительно, они делали то, что делаем мы, – сказал Ник. – Жаль, нельзя поскорее узнать, что там было дальше.

– Уи, но полагаться только на дневник не стоит.

– Почему?

– Потому что может быть слишком поздно. Я же уже говорила.

– Ты права. «Клуб тех, кого нет» должен действовать, как действовали его основатели.

– Говоришь ты уверенно, а идеи-то у тебя есть, Лаплас?

– Да. Сначала мы запомним свои настоящие имена, а потом изменим прошлое. И тогда мы сможем спасти всех, кто исчез.

– Исчез?

– Да, я же говорил, что, когда появились сумеречные зоны люди, находившиеся в них, просто исчезли. Поэтому я и занялся экспериментами, чтобы вернуть их.

– Ясно. Но знаешь, твоя идея с изменением прошлого может сработать.

Флёр подняла руку вверх, растопырив пальцы, будто бы хотела схватить солнце, и посмотрела в небо.

– Так давай изменим миропорядок! – воскликнула она. – Начнем операцию «Георгины»!

– Гео… что?

– Цветы такие семейства астровые, не слышал?

– Слышал, но почему не подсолнухи?

– А должны быть? – Флёр приподняла левую бровь.

– Ну да, ты же помешана на них… а впрочем, знаешь, к черту, – Ник махнул рукой.

Элизабет усмехнулась.

– Ты чего? – спросил Ник.

– Вы всегда так весело ругаетесь, – ответила она.

– Может быть, этой ненормальной и весело, но мне…

– Нормальной быть глупо, Лаплас, – заметила Флёр. – Запомни это. Так что давай займемся изменением прошлого. Мне нужны данные, чтобы как-то повлиять на мое настоящее или твое прошлое.

– Я думаю, нужно начать с чего-то простого…

* * *

– Эй, старик, не спишь? – спросил Ник, подходя к Альфреду. Тот так укутался в пальто, что казалось, ему холодно.

– Чего изволите, господин Эрхарт? – ответил он в полудреме.

– Есть дело.

Альфред открыл глаза и бодрым голосом проговорил:

– Я принимаю наличные, безналичные платежи, с недавних пор даже акции. Чем вы хотите со мной расплатиться? Криптовалютой тоже не брезгую.

– Сколько?

– Двадцать долларов. Не зимбабвийских. Предпочитаю видеть президента Джексона на купюре.

– Какой же ты все-таки жадный, старый скупердяй. Откуда ты только такой вылез?

Альфред пожал плечами.

– Из влагалища моей матушки много десятилетий назад. Помню яркий свет и…

– Стоп! – воскликнул Ник. – Будет тебе двадцатка, только замолчи. – Он порылся в карманах джинсов и все-таки смог что-то найти.

– Не фальшивая? – насторожился Альфред.

– Да ты охренел, старик!

Ник еще некоторое время возмущался такой дерзостью, а потом все-таки перешел к делу. Он рассказал Альфреду все, что знал о сумеречных зонах, а заодно развеял все мифы и опасности, связанные с аномалией.

– Мы хотим изменить прошлое, это самый простой способ спасти моих родителей и всех, кто пропал из-за… – Ник запнулся, не зная, как назвать случившееся.

– Из-за этого вот, – сказала Элизабет. – О! Капелька падает!

– Да. Этого вот, – согласился Ник.

– Какую роль в этом представлении играю я? – спросил Альфред.

– Ты же живешь в этом городе со времен палеозоя?

– Да, господин Эрхарт. Удалось и неопротерозой застать. В привычном понимании это значит тридцать лет, если мне память не изменяет. А она изменяет.

– Значит, зимой 2003 года ты мог быть здесь?

– Совсем наверняка.

– Мы хотим изменить что-то незначительное, перед тем как менять что-то значительное.

– Хороший план. И что вы предлагаете?

– С тобой в прошлом свяжется девушка. Чудаковатая девушка. Немного ненормальная. Но кто без странностей. Она скажет, чтобы ты что-то сделал, что сквозь время донесется до настоящего.

– Например?

– Не знаю, если в то время ты делал себе татуировку на заднице, то она может предложить другой рисунок.

– У меня нет татуировок.

– Так, может, сделаешь в 2003-м на левой ягодице?

– Вряд ли.

– Может, у тебя есть что-то памятное? Цепочка, часы… не знаю… консервированный тунец? – Ник начал ходить из стороны в сторону как метроном. Это помогало думать.

– Нет у меня ничего такого… хотя…

– Что? – Ник остановился.

Альфред приподнял шляпу.

– Эту шляпу я получил в подарок 30 ноября 2003 года.

– Так-так-так, – Ник вновь замаячил. – В прошлый четверг она говорила, что у нее было 24 ноября. У нас тогда было 19 мая, а сейчас 24 мая, выходит, у нее 29 ноября. Надо спешить…

– Что?

– Да ничего, трудно поверить, что ты смог запомнить, когда тебе подарили дурацкую шляпу.

– Она не дурацкая. Это английская шляпа фирмы «Кристис». Очень хорошая работа.

Ник ничего не ответил.

– Она черная, – заметил Альфред. – А могла быть белой.

– Отлично, значит, изменим цвет шляпы, – сказал Ник и протянул ему руку. – Поднимайся.

– Зачем?

– Пойдем в сумеречную зону.

– Но я не могу оставить сэра Достоевского одного.

– Потому что он утащил твою флягу?

– Нет, потому что он мой друг.

– Фляга у него?

Альфред поводил глазами из стороны в сторону, а потом сказал «Да» и вздохнул. Тогда он еще не знал, что она ему очень пригодится. А если бы знал, то выпил бы на дорожку.

Когда Альфред с собакой пересек границу сумеречной зоны, к ним тут же бросилась Флёр.

– Бонжур, где тебя носило, Неккер? – сказала она. – Я тебя давно ищу! Думала, ты погиб насовсем. Три ночи не спала, две спала, на шестую поела блинчики сюзетт. Было вкусно.

Альфред посмотрел направо, а потом налево, и тут до него дошло, что обращаются все-таки к нему. Он приподнял брови и указал на себя пальцем.

Дости рванул к Флёр.

– И тебе бонжур, барон Порталь, – она обняла собаку и начала чесать ей за ушком.

Ник прошел мимо Альфреда и похлопал его по плечу.

– Да, она тебе, да, она охренительно ненормальная, – заметил он. – И да, добро пожаловать в безумный цирк. Конкурсы у нас – закачаешься.

Следом прошла Элизабет и тоже похлопала Альфреда по плечу.

– Странненькая, – заметила она.

Альфред шмыгнул носом и сказал:

– Надо выпить.

Флёр вдруг зажмурилась, потрясла головой и еще раз посмотрела на новичков в сумеречной зоне.

– Обозналась, пардон. Мне показалось, Лаплас привел новых шевалье. Вы так похожи на министра финансов Жака Неккера. Я подумала, что вы его преемник.

– Ладно старик, а собака, по-твоему, тоже похожа на шевалье? – спросил Ник.

– А что? – возразила Флёр.

– Да ты готова взять первых встречных в клуб.

– С Мешеном это сработало.

– Даже удивительно.

– Нон, это чистая математика. Лаплас все рассчитал много лет назад. К тому же в письме сказано, что шевалье придут вслед за тобой.

– Да я кого угодно могу вслед за собой привести.

– Тогда мы проверим кого угодно.

– А если я приведу его? То и его проверишь?

– Тот, кто ищет находится в моем времени. Так что не приведешь.

Ник вздохнул.

– Ладно, черт с ним. Ты на полном серьезе предлагаешь проверить собаку и старика?

– Уи.

– По-твоему, бомж может быть преемником министра финансов?

– Уи, а по-твоему, собака может быть преемником врача?

Ник растерялся, открыв рот, и выдавил из себя лишь протяжное «Эээээ».

– Поэтому проверим обоих, – подытожила Флёр. – На всякий случай.

– Ладно, – согласился Ник. – Лишь бы это поскорее закончилось.

– Что происходит? – спросил Альфред.

– Они решают, стоит ли загадывать загадки тебе и Дости, – ответила Элизабет.

– А зачем?

– Секрет, – Элизабет загадочно поводила глазами из стороны в сторону.

Альфред поднял флягу, которую обронил Дости, и сделал глоток. Немного подумав, сделал еще и второй на всякий случай. Он решил, что лишним не будет.

– Я готов, – сказал Альфред.

Флёр достала письмо из своего потрепанного портфеля и зачитала загадку шевалье Неккера:

– Ты дал мне три имени, но верно одно. В каждом из обликов скрыто оно. Кто я?

– Можешь подумать, – сказал Ник. – Никто сразу не угадывает.

– Вода, – не раздумывая ответил Альфред. – Что дальше? Если нужно платить взнос, то я пас.

Наступила тишина.

Никто не ожидал такого быстрого ответа.

– Ээ… – после паузы произнес Ник. – Если ответ верный, то ты должен принести предмет памяти, как-то связанный с ним.

– Альфред фон Зутнер взносы не платит! – воскликнул Альфред и покачал головой.

– Это не взнос, предмет останется у тебя.

Альфред почесал затылок, потом бороду и буквально через пару секунд достал флягу из кармана.

– Подойдет? – спросил он. – Это единственное, что у меня есть.

– Что за фарс?! – возмутился Ник и вскинул руки. – Так не бывает.

Альфред нехотя передал флягу Флёр. Она внимательно изучила ее, осмотрела буквально каждую деталь, заостряя внимание даже на царапинах.

– Выглядит очень старой. И совершенно точно она связана с разгадкой. Жаль, надписи уже стерты. А откуда она у вас?

– Этого я не могу сказать, юная госпожа. Это случилось несколько лет назад. Я вышел вечером на прогулку, а потом все как в тумане. Проснулся я уже с этой флягой. В ней был отличный шотландский виски.

– Возможно, алкоголь – это и есть ключ.

– Серьезно? – недоумевал Ник. – Давай еще собаку сделаем шевалье.

– Не понимаю твоего возмущения, Лаплас, – спокойно проговорила Флёр. – Разве плохо, что мы станем на шаг ближе к правде?

– Нет, но так не бывает!

– Почему?

– Да потому что собака не может быть шевалье!

– Тебе откуда знать?

– Да она даже не может разгадать загадку!

– Дости умный, – возразила Элизабет. – Не обижай его.

– Нехорошо это, господин Эрхарт, – согласился Альфред.

Ник вознес руки к небесам и сказал:

– За что мне все это!

А потом он выдохнул и продолжил:

– Загадывай уже загадку, ненормальная. И покончим с этим фарсом.

Флёр пробежалась глазами по письму, ее взгляд остановился на загадке шевалье Порталя.

– Без меня тебе не разгадать, кто я. Кто я?

– Гав-гав, – пролаял Дости.

– Он говорит, что ему нужно подумать, – перевела Элизабет.

– Зачем ты подыгрываешь этой ненормальной? – спросил Ник.

– Бьен, – сказала Флёр. – Пока месье Дости думает, нам нужно вернуться к делу.

– Аллилуйя! – воскликнул Ник.

– Шевалье Неккер, тебя уже ввели в курс дела? Лаплас должен был рассказать тебе все о необычном месте, в котором мы сейчас находимся.

– Стоп! – возразил Ник. – Почему он уже шевалье? Когда он успел вступить в «Клуб тех, кого нет» и получить тайное имя?

– Пока ты возмущался, я успела пробежаться по записи из дневника. Фляга оказалась ключом, точнее, алкоголь. Но на полную расшифровку уйдет время.

– Но у него нет клейма подсолнуха!

Флёр подняла указательный палец и замерла на секунду.

– Ты прав, Лаплас. Так не пойдет. Неккер, а ну давай сюда руку.

Пока Флёр рисовала секретный знак клуба на запястье Альфреда, он сказал:

– Люблю тайные общества. Ничего, что я уже состою в нескольких?

– Ничего, – ответила Флёр.

Рисунок был готов.

– Добро пожаловать в «Клуб тех, кого нет»! – воскликнула Элизабет. Она достала из рюкзака термос с зеленым чаем, стаканчики и несколько пирожных, а затем разложила все на лавочке. – Давайте отметим, что нас стало четыре.

Альфред не мог отказаться от такого предложения, только он подлил в свой чай шотландский скотч. А потом еще раз на всякий случай. Лишним не будет, уверял он себя и был прав.

Флёр тоже с радостью восприняла инициативу Элизабет, хоть и знала, что нет большого смысла в том, чтобы есть еду из настоящего, и все-таки она попробовала пирожное и чай.

Даже Дости попытался примазаться к празднику, и только Ник воспринял это как трату времени. Устроили тут, понимаешь, пир на лавке, думал он, отпивая чай из стакана.

Когда чаепитие закончилось, Флёр уставилась на Альфреда как-то уж слишком серьезно, а потом спросила:

– Чего бы ты хотел изменить в своей жизни, Неккер? Может быть, я смогу это сделать.

Альфред смотрел Флёр в глаза и молчал какое-то время. Отчего-то легкомыслие стерлось с его морщинистого лица и не вернулось даже тогда, когда он рассказывал о последнем дне ноября 2003 года, который провел с дочкой. Дочь тогда потащила его в магазин за подарком на Рождество, потому что боялась, что не успеет его купить. Одна шляпа была черной, а вторая – белой. Выбор пал на черную.

– Этого ты хочешь? – спросила Флёр.

Альфред кивнул.

– Так значит, если я первой возьму черную шляпу, затаюсь где-нибудь, то у тебя просто не будет выбора и в следующий раз мы увидим на твоей голове белую шляпу?

– Верно, юная госпожа.

Флёр вдруг зажмурилась, прикоснулась рукой к голове и начала тереть правый висок.

– Даже удивительно, что ты это помнишь, Неккер, – сказала она. – После всех приключений, которые мы все пережили, я боялась, что с мозгами у тебя стало совсем плохо. Помнишь перестрелку в парке, которую вы с Дюпюи устроили, чтобы спасти голого месье? Дюпюи еще ранили тогда, но ты вытащил его несмотря ни на что!

– Да, помню, словно это было вчера.

– Это как раз вчера и было. Кажется.

Флёр ударила себя по голове ладонью два раза, а потом закрыла глаза. По ее довольной ухмылке можно было понять, что теперь все в порядке.

– Старик, не подыгрывай ей! – вмешался в разговор Ник, а сам подумал: что это было? – Лучше скажи, ты помнишь, сколько было времени, когда твоя дочь подарила тебе шляпу? Это было до обеда или после?

– Примерно в 3:15 пополудни, – ответил Альфред. – Но юной госпоже следует затаиться в магазине как минимум до 3:30 и ни в коем случае не подходить ко входу.

– Ээ… но… а впрочем, плевать.

Флёр позвала всех встать поближе, чтобы образовался круг, как она уверяла, символ крепости тайного общества. Она сказала, что следующая встреча состоится завтра в пять пополудни в этом же месте, когда миссия будет выполнена.

Слова прозвучали, и все разошлись.

Ник был так воодушевлен, что всю ночь бродил по городу в размышлениях о том, что скажет родителям, когда увидит их вновь, и что скажет брату, который не верил в него.

* * *

Ровно в 5:00 пополудни из разрисованной кирпичной стены в сумеречной зоне на Тремонт-стрит вышла черно-белая девушка с подсолнухом в волосах. Она выглядела напряженной и потерянной. Нетипично для Флёр де Солей. Никаких ухмылок и дурацких выражений лица. Даже ее шаги к лавочке, где Ник и Элизабет коротали время за шахматами (Ник проигрывал уже в пятый раз), были короткими и нервными, словно она и идти не хотела.

Странно.

Когда Флёр подошла к лавочке, то ее беспокойство куда-то пропало. Выражение лица стало прежним – легкомысленным.

Странно.

– Что? – спросил Ник, не понимая, почему Флёр вдруг начала ухмыляться.

– Я думала, что ничего не вышло, но… – она указала рукой за спину Нику и Элизабет, – похоже, я могу управлять прошлым, Лаплас. А значит, мне подвластно все!

Ник и Элизабет обернулись и увидели Альфреда в белой потрепанной шляпе. Теперь он выглядел еще более по-дурацки, чем прежде. Шляпа совершенно не шла к его черному пиджаку и порванным брюкам, держащимся на веревке, завязанной бантом.

– Получилось, – сказал Ник, сам тому не веря, а потом воскликнул: – У нас получилось, Элизабет!

– Шах и мат, – сказала Элизабет, сдвинув ферзя.

Ник поднес телефон ко рту и под запись сказал:

– Эксперимент «Мечта» показал, что прошлое можно изменить. Мисс де Солей, поколдовав в 2003-м году, вынудила мистера фон Зутнера купить другую шляпу. А это значит, что уже скоро мы сможем спасти всех, кто исчез год назад!

– Ты-то кого собрался спасать, амбесиль? – Флёр указала на себя большим пальцем. – Шевалье де Солей здесь я. Перекрою время одним щелчком пальца и исправлю все! – Она сняла варежку и попыталась щелкнуть пальцем. Не получилось. – Уи. Я не умею щелкать пальцами, но смеяться запрещаю!

Элизабет хихикнула.

– Но тебе можно, Мешен.

– Ты даже не знаешь, кого нужно спасать, – сказал Ник. – А я знаю… знаю, где найти списки людей. К тому же ты вроде бы хотела побеждать неких их, кем бы они ни были. Это я хотел людей спасать.

– Кто же виноват, что все смешалось? Люди, кони, кеды, беды и мое обещание помочь тебе, пускай и не закрепленное мизинчиком.

Ник вдруг почувствовал, как на него нахлынула волна усталости. Нет, это было целое цунами. Он тяжело и протяжно вздохнул, а потом спросил:

– Ты можешь вести себя нормально?

Но вопрос был риторическим. И пока эти двое ругались, Элизабет обнаружила что-то действительно красивое. Она даже вытащила из рюкзака фотокамеру.

Альфред стоял рядом с Дости, когда Элизабет подошла к нему и навела объектив на белый потрепанный котелок.

– Странно, – сказала она. – Но красиво.

– О чем вы, госпожа Франк? – глаза Альфреда забегали.

Но Элизабет не пояснила.

– Хватит! – застонал Ник. – Я не могу больше спорить с тобой.

– У тебя здесь нет власти, Лаплас, – сказала Флёр. – Тем не менее мы можем отложить наш разговор на потом и сосредоточиться на наших дальнейших действиях по изменению прошлого, спасению исчезнувших людей и закупориванию сумеречных зон.

– Согласен.

– Но прежде нужно что-то делать с этим, – Флёр провела рукой вдоль горизонта, а потом указала на тротуар, видневшийся в проходе между секциями строительного забора.

– О чем ты?

– Я не психолог, но, Лаплас, мне кажется, люди из настоящего не очень хорошо относятся к людям из прошлого.

Как раз в этот момент в сумеречную зону влетел пакет мусора, разбивший как кегли небольшую горку из цветной упаковки, которая успела образоваться здесь за последние дни.

– Пламя загорается от искры, – заметила Флёр. – Это искра.

– Не понимаю, – сказал Ник.

– Видел того, кто бросил мусор?

– Да.

– Это не просто мусор, это целый пакет мусора. А это значит, что этот человек дотащил его от дома до сумеречной зоны, чтобы выбросить. Ненависть медленно поглощает твое настоящее, Лаплас.