Снаружи припаркован небольшой темно-серый фургончик: полагаю, он принадлежит хозяйке, Марион, которая любезно согласилась встретиться сегодня утром и поведать мне об особенностях коттеджа. Мне сказали, что он принадлежит этой семье уже три поколения. Я немного опаздываю, наверное, из-за того, что хотел помочь незнакомке, но не настолько сильно, чтобы чувствовать себя виноватым. Такое случается. Пара минут – не то, из-за чего стоит переживать.

Я паркуюсь, благодарный за то, что дождь поутих, хотя низкие, похожие на цветную капусту облака обещают скорый снегопад. Оставив Макса в машине, я отправляюсь приветствовать хозяйку.

– Ты, должно быть, Чарли! Добро пожаловать в коттедж «У моря», – говорит она, распахивая красную входную дверь. – Заходи, заходи! Покажу тебе все. Какое счастье, что я растопила камин. Ты же насквозь промок, дорогой!

Чтобы добраться до дома, я поднимаюсь по узенькой гравийной дорожке, ведущей сквозь буйно заросший сад. В воздухе пахнет свежим хлебом и растопленным очагом, эти запахи заполняют меня. Очевидно, Марион немало потрудилась, пока ждала моего приезда. Она румяная, с аккуратным серебристо-седым каре. От ее толстого шерстяного свитера и душевной улыбки становится так тепло, что я тут же чувствую себя, как дома.

– Вы Марион, да? – говорю я, и она кивает. Я протягиваю ладонь, но она неловко предлагает дотронуться до локтя. – Вы даже не представляете, как я хотел сюда приехать. Остаться наедине с Максом и природой. Спасибо, что согласились меня принять.

Марион выглядит очень довольной: ей явно нравится, что ее дом может осуществить мои мечты.

– Ну, Нил прекрасно о тебе отзывался, – говорит она мне. – Надеюсь, ты себя хорошо чувствуешь? Непростая ситуация, конечно. Тебе через многое пришлось пройти. Повезло, что у тебя есть такой друг, как Нил. Он хороший мальчик.

Челюсть у меня потихоньку отвисает. Очень интересно, как именно Нил убеждал ее разрешить мне приехать и что рассказал. Как и женщина со сломанной машиной, она косится на мои татуированные руки, растрепанную прическу и простую одежду. В такую погоду носить футболку не лучшая идея.

– Да, мы с Нилом дружим с детского сада, познакомились давным-давно.

– Должна признаться, ты не такой, как я ожидала, – цедит она, и я приподнимаю бровь.

– Надеюсь, в хорошем смысле?

– Да, – отвечает Марион, и в ее глазах блестят смешинки. – Да, в хорошем. Нил говорил, что ты скромный тихоня. И у меня сложился совсем другой образ. Наверное, не стоит в следующий раз делать поспешные выводы, но да, в хорошем смысле.

– Эм… спасибо. Наверное.

Она заправляет седой локон за ухо и смотрит на меня чуть дольше необходимого.

Будь я в своем обычном состоянии, я бы развлек себя мыслью о том, что она со мной флиртует. Может, не настолько уж и неряшливо я выгляжу.

Марион снова оживает и ведет меня в кухню, где я вижу глубокую белую раковину, шкафчики, выкрашенные в синий, и, как я и предполагал, целый поднос свежеиспеченных булочек, выложенных на клетчатое полотенце.

Картинка, как из кино.

– Ого… Как уютно.

– Да, – говорит она и стискивает руки у груди, словно восхищаясь своей работой. – Я обычно не пускаю сюда кого попало не в сезон, но, когда Нил рассказал мне о тебе, я не смогла отказаться.

– Даже так?

– Но ты себе голову этим не забивай. Теперь давай я расскажу все, что тебе нужно знать. Домик старый, но все работает, за исключением пары вещей, о которых я предупреждала по телефону, – продолжает она. – Например, чтобы закрыть дверь, нужно приложить небольшое усилие, но я покажу как. На заднем дворике есть горные ботинки и рюкзак, если тебе нравятся походы. А еще во дворе стоит джакузи. Но подогрев… нужно раза три нажать на кнопку, чтобы он заработал. Если не поможет, пни его как следует.

Я приподнимаю брови.

– Ну, не слишком сильно. Думаю, ты понимаешь, о чем я, – говорит она, снова покосившись на мои руки. Ее взгляд опять задерживается дольше, чем нужно. – Так, о чем это я? Ах да, сад. Сад огорожен, но в паре мест ограда может не выдержать, так что имей в виду, если собака любит погулять.

– Макс может.

– И в душе может пойти холодная вода, если ты не… О! Секундочку, – говорит она, когда вдруг раздается звук подъезжающей машины. – Ты кого-то ждешь?

Она вытягивает шею в сторону входной двери.

– Нет, – отвечаю я, увлеченно разглядывая лес, раскинувшийся за коттеджем. Вдалеке море и лес под боком – это местечко настоящий кусочек рая. – Если честно, компания – последнее, что мне сейчас нужно.

Звук закрывающейся дверцы побуждает Марион засуетиться, она спешит вниз по коридору, вытирая руки о полотенце и бормоча под нос:

– Я-то уж точно никого не жду. Странно, здесь тупик, но, может, кто-то не туда повернул? Такое иногда бывает.

Я иду вслед за ней – мало ли, вдруг этот незваный гость представляет какую-то угрозу, – но прежде чем она успевает выйти из дома, дверь открывается и перед нами предстает рыжеволосый мужчина со впечатляющей бородой.

Он слегка горбится, будто несет на плечах небосвод, и одет так, что я по сравнению с ним выгляжу, будто намеренно прихорашивался.

– Марион?

– Расти?

– Что происходит? – спрашивает он, заходя внутрь так вальяжно, будто дом ему принадлежит. И довольно быстро я соображаю, что, похоже, так оно и есть.

На нем тяжелое пальто цвета хаки, синяя рубашка в клеточку и мешковатые джинсы, которые явно видали виды, а его лицо – лицо мужчины лет шестидесяти – выражает замешательство.

– Ты что здесь делаешь? – сквозь стиснутые зубы спрашивает Марион, выдавив вежливую, неискреннюю улыбку. – Сейчас же не сезон, Расти!

– Это мой дом, не думал, что мне надо заранее согласовывать визит!

– Это наш дом, раз уж мы женаты последние тридцать лет, – поправляет его она. Интересно, не забыли ли они о моем присутствии. – Ты в последнее время сюда приезжаешь только из-под палки. В чем дело?

Стоит, наверное, ретироваться. Извиниться, раскланяться, притвориться, что нужно в туалет, – что-то в таком духе. Очень уж неловко. Расти все потирает бороду, и вблизи я замечаю в ней серебристую проседь. Удивительно, как у него вообще остались рыжие волосы, учитывая ледяное напряжение между супругами.

– Я приехал проверить… эм… Просто хотел… Вообще-то, тебя могу о том же спросить, Марион, – продолжает мужчина. – Что ты здесь делаешь?

Его навыки ухода от ответа впечатляют.

– Я заселяю своего гостя, – говорит Марион, снова заправляя свои недлинные волосы за ухо.

– Но мы не сдаем коттедж на Рождество.

– Да, да, знаю, но я решила сделать исключение. Это Чарли. Друг Нила, одного из наших частых постояльцев, хотя вряд ли ты их знаешь. Как бы там ни было, я позволила ему приехать. Он проведет здесь Рождество.

Глаз у мужчины дергается, а потом вдруг раздается звук еще одной подъезжающей машины, и мы дружно впериваемся взглядами в окно. Я вспоминаю, что до сих пор не выпустил Макса, поэтому пытаюсь просочиться между владельцами – пусть они разбираются, а я пока выручу свою собаку, – но не тут-то было: Расти преграждает путь, словно бойцовский пес.

– Да, с этим может выйти проблемка, – говорит он, разминая руки. – Понимаешь, я тут тоже решил сделать исключение. И тоже позволил кое-кому заселиться в коттедж на Рождество. Как раз она и подъехала.

– Что?! Расти!

– Ну, я же не знал, что ты тоже кого-то заселила… – быстро бормочет Расти. – Может, если бы мы чуть больше разговаривали вместо того, чтобы…

– Нет, этого недостаточно, – говорит Марион, и ее голос становится все громче по мере того, как голос ее мужа затихает. – Как ты смеешь делать что-то за моей спиной?! Обычное твое поведение, Расти Куинн. Ничего нового!

Пока на моих глазах продолжает разворачиваться ссора, я слышу, как хлопает во дворе дверца машины. Во мне просыпаются инстинкты психотерапевта, и я не могу удержаться от того, чтобы не вставить свои пять копеек.

– Прошу прощения, что перебиваю. Мы только что познакомились, но, судя по всему, вы оба действовали, не посоветовавшись с другим? – выпаливаю я. – Может, дело в недостаточной коммуникации, но проблема явно двусторонняя.

Расти и Марион одаряют меня недобрыми взглядами, но затем смотрят друг на друга, хоть и предполагая, что я могу быть прав, но никак не желая уступать. Именно в этот момент на пороге появляется потенциальная гостья.

– О, снова здравствуйте, – говорит она и выглядит крайне смущенной. Что ж, теперь нас четверо. – В чем дело? Я думала, мой приезд должен остаться в…

– Роуз?! – восклицает Марион, и на ее лице читается, как бы так помягче выразиться, ужас. – Что ты здесь делаешь?

– Эм… привет, Марион. Не ожидала приветственного комитета, – говорит сбитая с толку гостья.

Расти обхватывает голову руками, а Марион с отвращением смотрит в потолок, скрипя зубами.

– Это ужасно, невероятно неловко, – отчитывает его она, ее лицо чуть ли не сереет от отчаяния. – Страшно неловко.

Перед нами стоит женщина, которую я встретил на дороге. С желтым зонтом, странной машиной и следами от масла на щеках. На пальто, когда-то чисто синем, серо-грязное пятно у кармана, но ее помада все еще идеальна, и выглядит незнакомка так, будто вышла из другой эпохи.

– Думаю, тебе нужно кое-что объяснить, – говорит Марион, выстреливая взглядом сперва в мужа, а потом пуская очередь по всем сразу. – Что здесь делает она?

Расти демонстрирует дипломатию, которой так не хватает его жене.

– Ладно, давайте не будем нервничать, – мягко говорит он, потирая обветренные руки. – Да… Вот что. Почему бы нам не пройти в дом и не решить, что мы будем со всем этим делать?

– Звучит как отличная идея, – соглашаюсь я.

– Я поставлю чайник, – говорит Марион, впереди всех шагая на кухню. – Но чай будешь делать ты, Расти.

– Не отказалась бы от кофе, – говорит модная женщина, снимая пальто.

– Роуз, я бы на твоем месте не перегибал палку, – шепчет Расти, отчего новоприбывшая закатывает глаза. – Давай не будем горячиться. Только спокойствие.

Он смотрит на меня и долго, протяжно выдыхает, словно этот воздух он собрал из каждой клеточки тела, даже из кончиков пальцев. А потом следует на кухню за женой, которая, как я уже понял, пленных не берет.

Думаю, мне нравится этот Расти, но каким бы милым он ни был, из коттеджа я съезжать не собираюсь. Овербукинг там или нет – мне без разницы.

Я жил ради этого момента. Мне нужен этот отдых, иначе я сломаюсь, раз и навсегда.

И этим я ни для кого не готов жертвовать.

* * *

Несколькими минутами позже мы вчетвером сидим у разожженного камина в убранной бесчисленными безделушками и цветами гостиной коттеджа «У моря», и от напряжения такое чувство, будто на нас наседают стены. Сердце беспокойно заходится, – а такого не случалось уже несколько недель, – напоминая, почему я собирался в эту поездку один.

Сил спорить нет, так что до нынешнего момента я был относительно немногословен. Но даже попытайся я что-то вставить, это было бы сложно, так активно переругивались Роуз и Марион, расположившись на бежевом и голубом диванах друг напротив друга. На самом деле я использовал тактику, которую выработал за годы врачебной практики: сперва выслушать, потом комментировать.

– И я приехала аж из Дублина, с очень нетерпеливой и игривой собакой, – умоляет Роуз, довольно убедительно аргументируя, почему именно она, а не я, должна остаться в коттедже на Рождество. – Это была непростая поездка, и мне пришлось в дороге ужасно тяжело. А откуда приехали вы?

А, это она меня спрашивает.

– Из Белфаста, – отвечаю я.

– То есть практически с соседней улицы, – говорит она так, будто только что заработала дополнительные очки.

– Мы тут не проделанным расстоянием меряемся, – говорю я, хотя и не уверен, что хочу, чтобы она это слышала.

– Может, и нет, но только здесь я смогу пережить Рождество, так что я чем угодно воспользуюсь, чтобы повысить свои шансы, – отвечает она. – Мое пальто, скорее всего, испорчено. Машина сломалась в нескольких милях от города, и я добрых полчаса стояла на обочине под ливнем. И после всего, что я вытерпела, вы говорите мне возвращаться домой?

– Я ничего вам не говорю, – отвечаю я, чувствуя, как смягчаюсь от ее оправданий. – Знаю только, что я остаюсь, так что…

Так и тянет сказать, и я вообще-то первый сюда приехал, но это прозвучало бы по-детски, так что я молчу.

– Прости, Роуз, но ты попросту не можешь остаться здесь, – говорит Марион, прежде чем ее муж успевает ответить. Отсутствие у нее эмпатии поражает даже меня, все-таки история Роуз показалась мне искренней и весьма убедительной. – Расти действовал без моего ведома, так что придется тебе ехать домой. Ну если только не хочешь найти какой-нибудь другой дом неподалеку. Могу поделиться с тобой парой контактов.

– Они мне ни к чему, – отвечает Роуз, и, хоть она и кажется поникшей, но явно не сдается. – Я все варианты пересмотрела, прежде чем попроситься приехать сюда, но даже в гостиницах номера уже заняты, не говоря уж о домах, куда можно приехать с собакой.

Марион тяжело вздыхает.

– Слушай, очень неловко получилось, что мы договорились с вами обоими, обычно такого не случается, – говорит она, – поэтому сдачей коттеджа руковожу я, а не мой муж. Мне правда очень жаль, честно, но вариантов нет, если только Расти не предложит какой-то выход из положения.

Расти приподнимает брови, потом смотрит в потолок. Если честно, выглядит он так, будто ему не терпится поскорей убраться отсюда.

– Так я и думала. Прости, Роуз, – говорит Марион. – Прости. Могу тебе пообещать, что такого не повторится.

– Ну… тогда, наверное, я с вами прощаюсь, – говорит Роуз, прикусывая губу и пожимая плечами. – Я умею проигрывать. Я не настолько горда или в отчаянии, чтобы умолять, так что поеду, пожалуй, пока погода совсем не испортилась. Спасибо, что попытался, Расти. Как-нибудь в другой раз, да?

– Ох, Роуз.

Расти выглядит так, будто вот-вот заплачет. Он поднимается.

– Все в порядке, – заверяет его она. – Надеюсь, я не стану причиной ссоры между вами. Все равно я решила приехать сюда в последний момент, так что вернусь домой, к своим прошлым планам. В любом случае спасибо. Всем хорошего Рождества.

Она встает, подхватывает под мышку запачканное пальто, одергивает объемное платье и с гордо поднятой головой шагает к выходу из гостиной.

– Разве что…

Ну, опять. Чарли, герой и спаситель. Хватит уже лезть, куда не просят.

– Что? – спрашивает Марион, уперев руки в бока.

– Разве что? – спрашивает Расти.

– Разве что мы оба останемся? Поделим коттедж на двоих? – предлагаю я, осознавая, что вообще не продумал этот план. – Так можно? Конечно, придется сообразить, как друг другу не мешать…

– Поделите? – переспрашивает Марион, вежливо посмеиваясь над моим предложением. – Поделите? Чарли, дорогой, я тебе даже не успела тут все показать!

– Да, но…

– Нет-нет. Тут всего одна спальня, вы оба никак не сможете разместиться, – теперь ее лицо выглядит строгим. – И самое главное – вы друг друга не знаете. Вряд ли ты так себе представлял этот отпуск. Приехал ради тишины и уединения, а приходится ютиться с незнакомкой!

Мы с Роуз встречаемся взглядами не дольше, чем на секунду, но я успеваю разглядеть, что та уверенная, независимая женщина, которую я повстречал на обочине, – всего лишь фасад, за которым она прячется, пытаясь стойко смириться с тем, что ее отправляют обратно в Дублин.

– Спасибо, но Марион права, – говорит она громко и твердо, и только искрящиеся зеленые глаза выдают ее истинные чувства. – Вам хорошо провести время, Чарли. Это особенное место, и очень мило с вашей стороны было предложить нам остаться в коттедже вдвоем. Но вам повезло отыскать его первым. Так что наслаждайтесь.

Я бросаю взгляд на Расти. Он пялится на свои развязавшиеся шнурки.

– Пока, Роуз, – говорит он, медленно завязывая их, но она уже ушла.

Через пару минут я слышу, как с третьей попытки заводится двигатель. Она уезжает благородно, не выказав ни грамма недовольства или злобы. Не уверен, что я смог бы поступить так же.

– Нам надо поговорить, – одновременно говорят Марион и Расти.

Расти выглядит так, словно будто вот-вот разразится проклятиями, а Марион меряет шагами комнату, сложив на груди руки.

– Пойду пока принесу свои сумки.

Я выхожу на улицу, чувствуя себя немного виноватым, и вскоре за мной вылетает Расти, запрыгивает в свой пикап и поспешно уезжает, оставляя позади следы от шин и выхлопные газы. Я заглядываю в окно коттеджа и вижу Марион, промакивающую глаза перед зеркалом на камине.

– Так, молодой человек, бегите к огню, просохните, погрейтесь, – говорю я Максу, который очень терпеливо ждал, пока мы закроем все вопросы по заселению. – Мы ни в чем не виноваты. Так что самое время насладиться отпуском, раз уж мы сюда приехали.

Макс спрыгивает с сидения машины и бежит к открытой двери в дом, давая мне возможность впервые за последний час остановиться и побыть наедине со своими мыслями.

Я смотрю, как на соломенную крышу падают снежинки, и вдруг понимаю, что это место и впрямь может быть особенным, как и сказала Роуз.

Закрывая глаза, я слышу звук необузданного прибоя, и, если верить описанию коттеджа на сайте, море тут в двух шагах. Но думаю, что пройтись все-таки придется. И сколько бы я ни пытался насладиться местной красотой и уединением, мыслями я возвращаюсь к Роуз, представляя, как она едет обратно, в Дублин, оставляя это волшебное местечко позади.

Я по себе знаю, какого рода грусть побуждает человека провести Рождество в одиночку. Интересно, какая у нее история. Чем больше я об этом думаю, тем сильней мне хочется догнать ее. Я представляю, как останавливаю ее и убеждаю остаться, как бы это ни шло вразрез с нашими планами.

Но потом телефон вибрирует, и иллюзия разбивается на кусочки. Конечно же, это Хелена.

Ты уже добрался? Как оно там? Жду фотографий! Присылай поскорее, пожалуйста. Тебе правда понравился мой наряд? А то я еще успею переодеться.

Черт побери.

Мне жаль, что ты проиграла, Роуз, но мне очень нужен этот отпуск. Кому-то достается все, а кому-то – ничего.

Что ж. Самое время попробовать те свежеиспеченные домашние булочки.