Он не мог меня забыть, не так быстро. Он хотел меня, это желание витало в воздухе.

– Да-а-а! – прошептал он страстно.

– Ах! – простонала я, почувствовав, как его палец погрузился в меня.

Он двигал пальцем внутри, находя ту самую волшебную точку, прикосновение к которой заставляло все мое существо трепетать от восторга.

– Андрей, еще. Добавь еще один. – попросила я, и моя просьба была удовлетворена.

Вонзив ногти в его кожу, я царапнула ими по спине, и мы оба застонали.

– Назови свою любимую букву.

– Что?

– Любую букву из алфавита.

– Ты действительно хочешь знать это сейчас? Может отложишь? – он собирался поцеловать меня, но я отстранилась.

– Черт возьми, скажи любую букву!

Сдавшись моему напору, он озадачился, и воспользовавшись его задумчивостью, я поменяла позицию, оседлав его.

– Сегодня, я хочу быть главной. – ответила я на вопрос, застывший в его глазах.

Наклонившись, я стала целовать его торс, от чего его дыхание стало громче. Я посмотрела на него снизу-вверх, он наблюдал за мной.

– Так что там с буквой?

– Пусть будет «М».

– Хорошо.

Я ловко расстегнула его брюки и, встав с постели, стянула их по его ногам, как и свои трусики. Забравшись на кровать, я перекинула ногу через его торс, и оказалась спиной к нему. Не знаю почему я выбрала такую позу. Наверное, чтобы не смотреть ему в глаза.

Я обхватила его толстый возбужденный член, и провела головкой по моим влажным складкам. Он гортанно простонал, а я задрожала от охвативших меня ощущений. Он прочно стоял кверху, и я убрала руку, позволив бедрам самим совершать необходимое трение. Я уперлась руками в бедра Андрея. Он поднялся и его грудь коснулась моей спины. Его руки легли мне на плечи, и он провел носом по моим волосам. Я чуть откинулась на него, поведя бедрами вперед, так что его член оказался около моего входа.

– Подожди. – прошептал он, опалив мое ухо жарким дыханием.

Но я не хотела ждать, и плавно опустилась на него.

– Ана! – обвиняюще воскликнул Андрей.

Тяжело выдохнув, я замерла и прижалась затылком к его плечу. Мои бедра поднялись и вновь опустились.

– Боже, как хорошо! – простонал он, я повернула голову к его лицу, и наши губы отыскали друг друга.

Я стала двигаться более энергичнее, а он расстегнул застежку моего лифчика, и накрыл мои груди своими широкими ладонями. Он покусывал мою шею, но делал это осторожно, явно не желая меня скомпрометировать. Его пальцы сжимали и мяли мои соски, и я волновалась, как бы его действия не спровоцировали преждевременное выделение молока.

Мои бедра пластично двигались вперед-назад, описывая круги, и он наполнял меня снова и снова. Я знала, что не продержусь долго, вскоре мои внутренние мышцы начали сжиматься. Я запустила одну руку Андрею в волосы и долгожданное высвобождение, наконец, охватило меня.

Я вернулась в реальность, ощутив, как плоть Андрея запульсировала во мне. Он пытался разделить наши тела, но я вцепилась в его бедра, пока не почувствовала, как горячая струя его семени устремилась в меня.

Навалившись на Андрея, он обнял меня и упал на спину. Плавные ритмичные движения его груди успокаивали меня, покачивая, словно на волнах.

– Зачем ты дала мне кончить в тебя?

– Тс-с-с. – моя рука накрыла его рот.

– Ты не боишься? – прошептал он так, чтобы я поняла чего именно.

«Конечно, нет», хотелось сказать мне, но вместо этого я лишь молча улыбалась. Все что могло произойти, уже произошло.

Я лежала и делала вид, будто уснула, чтобы не пропустить момент, когда Андрей тоже заснет. Спать и правда хотелось, но я не могла себе позволить этого, тогда мы проснемся вместе, и я не смогу уйти так, как планировала.

Наконец, он уснул, я подождала, когда его сон станет более крепким, и выбралась из его объятий. Одеваясь, я все время смотрела на него. Причин этому было две: я следила, чтобы он не проснулся, и наиболее правдоподобная – мне хотелось наглядеться на него.

Напоследок, я написала прощальную записку, и чтобы не терзать себя мучительными сомнениями, поспешила скорее покинуть номер.

***

Андрей проснулся, спустя несколько минут после того, как Ана ушла. И сразу заподозрил что-то не ладное, не ощутив ее рядом.

– Ана? – произнес он не громко, приподнявшись на локтях.

Оглядев комнату, он заметил, что пропали все ее вещи.

– Ана. – повторил он громче, но в ответ слышал лишь тишину.

Он обошел все комнаты, но нигде не было и намека на ее присутствие. Произошедшее начинало казаться сном. Хорошим сном. Желая опровергнуть свое предположение, Андрей стремительно спустился в холл, так что едва не пропустил стойку ресепшена.

– Простите, вы не видели здесь девушку в темном пальто? – спросил он администратора.

– Мимо меня проходит много людей. – ответила ему миловидная белокурая девушка.

– Это было недавно.

Девушка отвела взгляд, задумавшись.

– Да, я вспомнила, она еще сильно торопилась.

Ее слова подтвердили, что все это было на яву. Андрей нетерпеливо смотрел на нее, и следующие слова она произнесла, как приговор.

– Она ушла.

Он опустил взгляд на стойку, за которой находилась девушка и хмуро произнес:

– Спасибо.

– Что-то случилось? Она что-нибудь украла? – беспокоилась администратор.

– Нет, ничего. – сказал Андрей, повернувшись к дверям.

«Разве, что мое сердце», добавил он мысленно.

Он вышел на улицу и, хотя знал, что ее там нет, все равно огляделся по сторонам. Вернувшись обратно, он обвел пустым взглядом номер, и обнаружил на столе ее записку:

Прости. Это было прекрасно. Я навсегда запомню каждое мгновение этого волшебного момента. А.

P.S. Ты всегда будешь со мной.

– Черт! – выкрикнул Андрей, скомкал бумагу и запустил с такой силой, будто это могло помочь.

Он был зол. Он был так зол, на нее за то, что сбежала не объяснившись, на себя за то, что разговаривал так с ней. Но она вывела его из себя, считая, что можно запросто появится через несколько месяцев, и предложить переспать. И это оскорбило бы его, если бы он не желал того же. Так кто кого использовал?

***

Приехав обратно, я все время находилась в ожидании чего-то. Будто Андрей мог как-то проявить себя. Но у него не было никакой информации обо мне, кроме номера телефона, по которому он мог отследить мое местоположение. А вот теперь мои волнения усилились. Но раз он не воспользовался такой возможностью раньше, может и сейчас не станет. Я немного успокоилась, хотя толика тревоги все же осталась.

Когда я снова пришла к Жене, у меня было ощущение камня на сердце, но я не считала встречу с Андреем изменой, просто я не видела другого выхода, как избавить себя от сексуального напряжения.

В этот обеденный перерыв я была у Жени. Мы уже поели овощного рагу с говядиной, и я убирала контейнер обратно в пакет.

– Ой! – внезапно вскрикнула я, приложив руку к правой стороне живота.

– Что такое? – всполошился Женя.

– Ничего. Во мне растет футболист, пнул меня сейчас.

– Ну-ка. – он положил руку мне на живот. – Ну, привет, маленький хулиган! Тебе не терпится увидеть мамочку, да? Подожди немного, еще не время. А пока я могу рассказать тебе какая она у нас красивая. Шелковистые русые волосы, дымчато-зеленые глаза, коралловые губы. И фигурка у мамы, что надо.

– Жень, что ты рассказываешь ребенку?

– Правду. Я хотел бы рассказать какая у нее улыбка, но сейчас она не улыбается. – и как по заказу я начинаю улыбаться. – Другое дело. Увидев эту открытую ослепительную улыбку, на душе всегда весна. Правда сейчас мама немного бледная, уставшая. Пока я не могу быть с вами рядом всегда, так что давай договоримся не беспокоить мамочку понапрасну. Хорошо?

Он говорил серьезно, ожидая ответа.

– Ты чувствуешь?

Не успела я открыть рот, Женя приложил мою ладонь к тому месту, где только что лежала его рука. И мой вопрос отпал сам собой, я ощущала такое тепло, словно зажала в руке нагретую лампочку.

Мы лежали на его постели, и думали над именем ребенка.

– Может, Михаил? – предложила я.

– Сильное имя. На немецком будет звучать, как Михаэль.

– Или Максим.

– Максимилиан. Длинновато, но тоже неплохо.

– Почему ты все имена преобразуешь в иностранную форму?

– Потому что мы находимся в Европе.

– Да, но пока не закончится мой контракт с клиникой.

– Ты хочешь уехать?

– Да, я не хочу жить в Германии.

– Ладно, есть куча других стран. Франция?

– Нет.

– Америка?

– Нет.

– Бельгия?

– Нет. – быстро ответила я.

После того, что случилось, эта страна теперь табу для меня.

– Лихтенштейн?

– На какие деньги ты собрался жить в Лихтенштейне? Послушай, я хочу жить в России. И не хочу, чтобы мой ребенок был немцем.

– Не знал, что ты такая патриотка. Война давно закончилась.

– Все равно, я не буду здесь жить, и по истечении трех лет мы с сыном уедем домой, и тебе не удастся уговорить меня остаться.

– Я надеюсь, твое рьяное желание вернуться на родину не связано с тем, что там настоящий отец ребенка?

– Я вышла за тебя замуж, взяла твою фамилию. И когда ребенок родится у него тоже будет твоя фамилия. Разве все это не доказывает, что его отец ты? Ты же сам говорил, что отец не тот, кто родил, а кто воспитал. – я взглянула на часы. – Мне пора. Давай закончим этот разговор, пока он не перерос в ссору.

Вечером у меня начал болеть живот, и так как до родов еще было время, я выпила таблетку и легла спать. Но вскоре проснулась от сильной тянущей боли внизу живота. Я откинула одеяло и ощутила под собой мокрую простынь. Включив светильник, я поняла, что это не недержание, у меня отошли воды. С этой мыслью пришла и первая схватка. Стараясь не паниковать, я дотянулась до телефона и, скользнув пальцем по экрану, выбрала номер в записной книжке. Длинные гудки тянулись один за другим. Их было столько, сколько времени занял новый приступ схваток.

– Слушаю. – ответил низкий мужской голос.

– Доктор Майер, это Анна Баркова. – вымолвила я, когда болезненный пик немного спал. – Простите за поздний звонок, просто у меня отошли воды.

На заднем фоне раздался шум, будто что-то упало.

– Может, мне вызвать скорую?

– Я сам позвоню, а вы откройте дверь.

– Хорошо.

– Назовите ваш адрес.

***

Ланс Майер выскочил из постели, когда услышал новость. Он одновременно одевался и разговаривал с Аной. Закрыв дверь, он набрал на дисплее номер один, один, два, и приложил телефон к уху.

– Диспетчер, слушаю.

– Нужна скорая, женщина рожает, у нее отошли воды. Возраст примерно двадцать семь лет. Адрес Венлоер Штрассе, 37 – монотонно говорил Майер, спешно спускаясь по лестнице. – Я сейчас еду туда, но если я не успею везите ее в университетскую клинику.

– Хорошо, бригада уже выехала.

Майер положил телефон на пассажирское место своего автомобиля, завел двигатель, и скрипнув колесами, помчался по указанному Аной адресу.

Когда он приехал, санитары уже везли ее на каталке в машину. Ее лицо было блеклым, она выглядела измученной от частых схваток.

– Анна. – он подбежал к ней.

– Доктор Майер, я оставила сумку с вещами, там. – она схватила его за руку и не отпускала, пока очередная схватка не закончилась.

– Я заберу ее, не волнуйтесь.

– Простите, но нам пора. – вклинился в их разговор врач.

– Вы знаете куда ее везти?

– Да, нам сообщили.

Загрузив Ану в машину, закрыли двери, и скорая поехала, оповещая всех о своем движении громкой сиреной. Майер быстро метнулся в квартиру, закрыл ее, и бросив сумку на заднее сидение, поехал за скорой.

***

Я находилась в родовой палате, и лежала на кровати, похожей на гинекологическое кресло. Медсестра мягко убирала с моего вспотевшего лица, вылезшие из-под шапочки, прилипшие пряди волос. Со времени предыдущей потуги прошло секунд пять и у меня было в запасе еще несколько секунд, чтобы передохнуть.

– Ну, поехали. – сказала врач, положив руку на мой живот. И я вцепилась одной рукой в край кровати, другой – в руку медсестры. – Тужьтесь, хорошо, еще раз, достаточно. Отдыхайте.

Короткий промежуток времени я часто дышала, как собака, потом сжимала руки в кулаки, задерживала дыхание и снова напрягала мышцы пресса.

– Умница, Анна, вижу головку. Так, теперь тужьтесь, а сейчас дышите, дышите. Тужьтесь, еще сильнее, еще.

Я закрыла глаза и, стиснув зубы, продолжала выталкивать своего ребенка наружу, пока он растягивал меня изнутри. И вдруг, к моему последнему отчаянному крику прибавился еще один пронзительный, цепляющий душу. И наступила легкость, не было ни боли, ни схваток, лишь ощущение абсолютного счастья.

– Это мальчик. – врач перерезала пуповину и передала ребенка медсестре. Та начала мыть его под слабой струей воды. Потом подошел врач-неонатолог и стал осматривать его.

– А пока малыша готовят, нам нужно еще поработать. Последний раз потужиться, чтобы вышел послед.

Я снова напряглась, на этот раз без болевых ощущений, и «родила» плаценту, через которую всю беременность мы с малышом поддерживали связь.

Медсестра закутала ребенка в теплое одеяло и передала его в мои нежные объятия. Это такие волнующие мгновения, первый раз я чувствовала своего ребенка кожа к коже, вдыхала его запах, ощущала его вес. У него быстрое сердцебиение и крохотные почти прозрачные пальчики. Маленький человечек лежал на моей груди и причмокивал ротиком, делая сосательные движения. Закрыв глаза, он повернул ко мне голову, и я осторожно поцеловала его в лоб.

– Назовите пожалуйста имя ребенка. Это нужно для документов. – сказала доктор.

– О, а я еще не определилась с выбором. Можно сделать это попозже?

В палату вошла медсестра, и я переключила внимание на нее.

– Снаружи доктор Майер спрашивает нужно ли сказать вашему мужу? – сообщила она.

– Передайте, что ничего пока говорить не надо. Я ни хочу его беспокоить.

Она кивнула и вышла из палаты. А пока нам с малышом дали время побыть наедине, отдыхая после усердной работы, проделанной ради этой встречи.

– Итак, кто же ты? – задумчиво произнесла я, проведя подушечкой пальца по маленькому, как пуговка, носику сына.

– Мирон? – советовалась я с малышом, который никак не отреагировал на предложенный мной вариант. – Нет. Может, Миша? Тоже – нет? А как тебе Максим?

– Максим. – тихо позвала я, и сын откликнулся, едва заметно, и наверняка непроизвольно, сжав своей тоненькой ручкой мой палец. – Так ты у нас Максим?

***

Утром нас пришел навестить доктор Майер, и я сразу обратилась к нему с просьбой.

– Вы не могли бы помочь мне? Я хочу увидеться с Женей.

– Конечно, я позову его. – он поднялся со стула, но я остановила его.

– Нет, вы не поняли. Я хочу подняться к нему.

– Я не уверен, что вам уже можно вставать.

– Может, найдется другое решение.

После согласия моего врача, в моей палате появилось кресло. Мне помогли перебраться на него, дали Максима на руки, и доктор Майер повез нас знакомится с молодым папой.

Мы остановились возле палаты Жени, он уже не спал. Передав сына Майеру, я встала с кресла и подошла к стеклянной стене. Услышав мой стук, Женя поднял глаза, и улыбнулся мне. Он не сразу заметил, что я в больничной одежде. А когда заметил, его лицо стало задумчивым. Его взгляд опустился к моему «сдувшемуся» животу, и моя улыбка стала еще шире. Он обратил лицо ко мне, в его глазах застыл немой вопрос. Тогда я вернула Максима к себе на руки, и слегка наклонилась, чтобы его стало видно. Женя поднялся с кровати и тоже подошел к стеклу. Будто что-то почувствовав, сын повернул к нему голову. Женя смотрел на него не отрываясь, прижавшись лбом к стеклу, и в его глазах блестели слезы. Желая успокоить его, я приложила ладонь к стеклу, и Женя прильнул к нему лицом. Мне так хотелось обнять его, как никогда в своей жизни. Повинуясь порыву, я снова передала сына, стоящему все это время рядом доктору, и влетела в палату мужа. Я крепко обняла его, едва не сбив с ног, и он ответил мне тем же, будто не видел меня целую вечность.

– Когда это произошло? – нетерпеливо интересовался Женя.

Я отстранилась от него, он с любопытством смотрел в мои глаза.

– Ночью. – ответила я, и поцеловала его.

Потом мы оба посмотрели за стекло, на нашего сына на руках Майера.

– Милая, как ты справилась с этим одна. – моя голова прижималась к груди Жени, и он гладил мои волосы.

– Со мной был доктор Майер.

– Это самый прекрасный ребенок.

– Я так хочу, чтобы ты взял его на руки, чтобы ты был с нами, дома.

И вдруг я начала плакать.

– Скоро все так и будет. Знай, сегодня ты подарила мне крылья.

Женя поднял мое лицо к себе, и утер пальцем мои слезы. Вслед за этим снаружи раздался сердитый детский плач.

– Похоже, кто-то ревнует.

Я улыбнулась.

– Я назвала его Максимом.

– Мне нравится. – согласился со мной Женя, и поцеловал меня в висок. – Иди, а то он поднимет на уши все отделение.

Поцеловавшись на прощание, я снова села в кресло, и мы уехали обратно.

Когда в дверь моей палаты постучали, я думала это пришел Майер, и не ожидала увидеть за дверью главврача.

– Можно?

– Доктор Крамер!? Конечно, входите.

– Как вы себя чувствуете?

Заведя руки за спину, он медленно продвигался в центр комнаты.

– Спасибо! Все хорошо.

– Чудесный малыш. – сказал доктор Крамер, заглянув в люльку, где спал Максим.

– Спасибо!

– Вижу вы уже встаете? Когда планируете вернуться к работе?

– Если позволите, мне понадобится пара дней.

– Хорошо. Привыкайте к новой для себя роли.

***

Через несколько дней нас с Максимом отпустили домой. Но перед тем, как спуститься к машине, мы заглянули к Жене. Он знал, что мы зайдем, и не мог усидеть на месте. Он сновал от одной стены комнаты в другую и все время потирал руки. Это было нервное. Ведь он первый раз будет находиться с Максимом в непосредственной близости. Когда мы вошли, Женя замер.

– Привет! А вот и мы.

– Он такой красивый.

Максим был одет в синий утепленный комбинезон с медвежьими ушками на капюшоне.

– Это точно. Хоть сейчас на обложку журнала «Мой ребенок». – я пыталась разрядить обстановку, и у меня получилось, уголки губ Жени вздернулись вверх.

– Жень расслабься, это твой сын. Он уже здесь, с нами. Все хорошо. Возьми его на руки.

Говоря это, я медленно приближалась к нему.

– Хорошо. – сказал он, проведя ладонями вдоль бедер.

Я улыбнулась.

– Успокойся. Если ты будешь нервничать, он сразу почувствует это. Держи.

Не спеша и аккуратно, Максим переместился с моих рук в бережные папины объятия.

– И не дави на голову.

– Хорошо. – снова повторил он.

Но скоро Максим начал кряхтеть и извиваться. Женя широко раскрыл глаза и уставился на меня.

– Ань.

Я поняла его намерение отдать ребенка, когда он стал отдалять от себя руки.

– Нет-нет. – я вздернула руки вверх. – Успокаивай сам и себя заодно. Я говорила, что он все чувствует.

Обреченно вздохнув, Женя прижал Максима обратно к себе. А я тихо засмеялась.

– Шшш. – шептал он себе под нос, покачивая сына. – Ну что ты, брат. Не узнал меня? Ведь это я тот противный голос, что общался с тобой через маму.

– Что ты делаешь? – с улыбкой произнесла я.

– А что, так в фильмах показывают. Ребенку, еще не родившемуся, почему-то не нравится голос папы.

– А-а.

Странно, но Максим и правда успокоился. Мне нужно было еще забрать сумку, я оставила своих мальчишек, и вернулась к себе в палату. Но все мои вещи исчезли. «Вероятно, доктор Майер уже забрал их», подумала я, и развернулась к двери.