Глава 4

– Джози, я тебя не вижу, куда ты пропала?

Джози гневно посмотрела в спину прохожему, который только что налетел на нее, а затем снова подняла телефон и увидела лицо Мемо – и половину лица деда.

– Извини, – сказала она. – Это издержки субботней прогулки по центру Лондона.

Особенно в предрождественскую субботу, когда все носятся в панике или веселятся напропалую, не обращая внимания на встречных и поперечных. Кто бы говорил, думала Джози, стараясь быть объективной: держать перед собой мобильник и следить, куда идешь, – трудновыполнимые задачи, но Мемо настаивала на том, чтобы поговорить по видеосвязи, как было запланировано.

– Детка, ты могла бы постоять на месте, а то твоя голова так дергается, что у меня в глазах рябит.

Джози рассмеялась, переходя дорогу от станции метро «Грин-парк».

– Брось, Мемо, ты не настолько старая. Да и не получится – я опаздываю на встречу.

При мысли о том, с кем она собиралась встретиться, у нее засосало под ложечкой, но она постаралась, чтобы волнение не отразилось на лице.

– С Биа? – поинтересовался дед, заполняя собой весь экран. Мемо тут же цыкнула на него – это была ее территория.

– Нет, не с Биа, – Джози помотала головой. Дед познакомился с Биа несколько лет назад на дне рождения Джози и был ею очарован.

– А с кем тогда? – требовательным голосом осведомилась Мемо, отпихивая деда к краю красного дивана – он был у них, сколько Джози себя помнила, и в том месте, где дед неизменно садился каждый вечер, чтобы смотреть по телевизору местные новости, имелась вмятина.

– У меня есть и другие знакомые, – уклончиво ответила Джози.

– Разумеется, – сказала Мемо. Ее карие глаза, такого же оттенка, как у Джози и какой был у папы, вызывающе блеснули – этот блеск внучка видела всякий раз, когда говорила, что ее обидели в школе. В последнее время этот блеск появлялся слишком часто – судя по всему, Мемо не особенно верила заверениям Джози в том, что ей «страшно нравится жить в Лондоне».

– А где Биа? – поинтересовался дед – на половине его лица, доступной обзору, отображалась легкая печаль.

– Она… – Джози замялась, – на пути в Аргентину.

– В Аргентину! – Мемо с улыбкой провела рукой по своим волосам – седым, потому что я стара, моя милая, скажем прямо, но аккуратно подстриженным в стиле «боб», для чего каждую неделю наведывалась в деревенскую парикмахерскую. – А помнишь, Джон, как мы ездили в Аргентину? – Она ткнула в бок деда, который что-то пробурчал в ответ, и снова повернулась к Джози, ожидавшей на светофоре. Джози была почти у цели. В животе снова екнуло, и она молча приказала ему угомониться. – Это было очень увлекательно, турне по Южной Америке. Я тебе рассказывала об этом, Джози?

– Да, – подтвердила она. К тому времени, когда Джози окончила школу, Мемо рассказала ей все истории, связанные с поездками, в надежде, что она сделает перерыв в учебе, но у Джози не было тяги к путешествиям.

– Постой, – нахмурилась Мемо, – если Биа уехала, тогда с кем ты будешь встречать Рождество?

– Я… – Джози отвернулась от экрана, делая вид, что смотрит по сторонам при переходе улицы.

– Ты что же… Ты же не собираешься праздновать его с Оливером, нет?

– Конечно, нет. – Джози поморщилась.

Дед пробормотал что-то вроде «Я бы ему все высказал».

– Только не говори, что будешь на Рождество одна-одинешенька в этой крохотной квартирке!

– Мемо, я уже тысячу раз говорила тебе, что мне нравится быть в Рождество одной. – Это лишь отчасти было неправдой, говорила себе Джози, потому что лучше уж быть одной, делая вид, что это обычный день, чем ехать в деревню, где погибли ее родители. – И мне нравится моя квартира, – возразила она.

– Она, конечно, славная, – Мемо взмахнула изящной ручкой, – но, может, к нам, а? Хелен придет, и мы все будем очень рады тебе.

– Не могу, – твердо сказала Джози. – И потом, в сочельник у нас на работе вечер, – добавила она, заранее отметая любые возражения, которые могла выдвинуть Мемо. – Так что смысла нет. – Она смахнула экран вниз, чтобы узнать время, и прикусила губу. Такими темпами она придет на место раньше двух, а это недопустимо. Она значительно умерила шаг, что было даже к лучшему – холодный воздух обжигал щеки, но от быстрой ходьбы стало жарко, а приходить на встречу разгоряченной и запыхавшейся ей не хотелось.

– Как так случилось, что Хелен будет с вами на Рождество? Почему она не празднует с семьей Майка?

Мемо закатила глаза.

– Она порвала с Майком, разве я тебе не говорила?

– Да что ты? Неужели? – Майк был третьим мужем ее тетушки Хелен, и Джози надеялась, что на этот раз брак продлится дольше предыдущих. Она вздохнула. – Выходит, ты была права. Сколько ты им давала – полгода?

– Насчет Хелен, моя дорогая, я всегда права – мать все знает про свою дочь. – В разговоре повисла пауза – Джози лишилась матери, и в отличие от бабушки ее мама никогда не узнает все про свою дочь. Потом Мемо улыбнулась, и печаль, возникшая между ними, рассеялась – так эффективно ее прогонять умела только Мемо. – Я говорила тебе, что на днях столкнулась с Пиппой Коуп, мамой Бет Коуп? Ты с ней училась в школе.

– Помню, – отрешенно произнесла Джози.

– Так вот, Пиппа сказала, что Бет снова беременна! Ну не славно ли?

– Конечно, – согласилась Джози, хотя на самом деле последний раз она встречалась с Бет лет в пятнадцать и знать не знала, что у той уже есть ребенок, так что особых поводов для восторгов не было.

– Для детей у нас благодать, как считаешь?

Джози досадливо фыркнула, когда поверх шума и сигналов машин до нее донеслись дребезжащие звуки рождественской песенки. Улицы были запружены людьми, народу все прибывало. Остановившись, она прислонилась к ограде парка. Продолжать разговор по видеосвязи в этой толчее не имело смысла.

– Да, Мемо, для детей там благодать, только у меня их нет, так что давай не будем об этом, о’кей?

– Просто к слову пришлось, – сказала Мемо, слегка вскинув бровь, как бы подчеркивая свою мысль. – Пусть даже так, но в кругу семьи тебе будет веселее, разве нет?

– Мне весело, – автоматически произнесла Джози. Мемо поджала губы и, судя по всему, была готова продолжить эту тему, но тут, к счастью, дед улучил момент и, кряхтя, стал подниматься с дивана.

– Что, дедушка, опять спина донимает? – нахмурилась Джози.

– Она самая, – ответила Мемо. – Сколько раз ему говорила, чтобы не пользовался этой чертовой газонокосилкой-развалюхой, она же тонну весит, но ведь ты его знаешь.

Джози посмотрела вперед, в сторону «Зимней страны чудес».

– Мемо, прости, мне надо бежать, иначе я опоздаю.

– Но мы же не проверили цитату! На этой неделе моя очередь.

– Ладно, – Джози сделала знак бабушке, чтобы та начинала.

Мемо выдержала паузу и драматически воздела руки.

– «То же, что и ей!»

Джози театрально закатила глаза.

– Да ладно, мы его вместе смотрели! – Мемо выжидала. – «Когда Гарри встретил Салли». Это был любимый фильм твоей мамы, – кивнула она.

– Я помню, ты говорила, – улыбнулась Джози. Бабушка и дедушка были родителями отца, но Мемо охотно делилась воспоминаниями и о маме, и Джози любила ее за это. – А теперь мне действительно пора прощаться, хорошо?

– Ладно, ладно. Люблю тебя, моя дорогая. – Из телефона донесся приглушенный звук. – Дед говорит, что тоже любит тебя, у него печенье во рту.

– Ну вот мы и определились с моим рейтингом: внучка против овсяного печенья. Я вас тоже люблю.

Джози нажала отбой и, сунув телефон в карман, начала проталкиваться к воротам, где они с Максом договорились встретиться.

Макс ждал ее, стоя с небрежным видом и сунув руки в карманы пальто, у заграждения рядом с аляповатой золотистой аркой. На ней красовались слова «Зимняя страна чудес», а по одну сторону возвышался Санта-Клаус в очках, снисходительно улыбавшийся прохожим. Макс еще не заметил ее, что, учитывая толкотню и давку, было неудивительно. Черт, она совсем забыла, сколько здесь бывает народу. Две девушки вступили под арку, и обе обернулись на Макса. Казалось, он не обратил на это никакого внимания, и Джози никак не могла понять, то ли он привык к этому, то ли действительно не осознавал своей привлекательности.

Опустив голову и то и дело поднимая взгляд, она быстро двигалась в его сторону, стараясь избежать неловкости прямого зрительного контакта, когда видишь друг друга издалека, а потом отводишь глаза и снова смотришь, пока не подойдешь вплотную. В отличие от других ожидающих, Макс не вертел в руках телефон, а стоял совершенно спокойно, наблюдая за людьми, проходящими под аркой. Музыка, доносившаяся изнутри, стала слышнее – это была не благозвучная мелодия, а подборка дребезжащих рождественских джинглов, смонтированных воедино и образующих нечто сразу узнаваемое, но трудно определимое.

Макс увидел ее, когда она была в нескольких метрах, и, развернувшись к ней лицом, вынул руку из кармана и приложил к виску, как бы салютуя.

Подойдя к нему, Джози изобразила радостную улыбку.

– Привет!

Одной рукой в черной перчатке она придерживала сумочку на плече, а другая была опущена, и она совершенно не знала, что ей делать со своими руками, они вдруг стали ей мешать. Все так же улыбаясь, она указала на вход с другой стороны металлического заграждения.

– Пойдем?

Кивнув, Макс обошел вслед за ней заграждение и встал в очередь, которая, к счастью, шла быстро.

– Ну что, улетела ваша соседка? – спросил он, глядя на нее, между тем как они двигались вперед, стараясь держать дистанцию с двумя дутыми куртками и коляской впереди. Волосы у него были по-прежнему растрепаны, а значит, этот кавардак на голове, придававший ему бесспорный шарм, возник не по причине падения.

– Что? А, да, – Джози кашлянула, чувствуя себя идиоткой. – Улетела сегодня утром.

Вспомнив, как Биа в леопардовых сапожках на каблуках в четвертый раз ввалилась в квартиру, объявив, что забыла жизненно важный новогодний аксессуар, а потом, ругаясь на чем свет стоит, запихивала его в битком набитый чемодан, Джози улыбнулась. Ее багаж явно весил больше двадцати трех дозволенных килограммов, но, когда Джози попыталась сказать об этом, Биа только отмахнулась. Да ерунда все это, Джоз, конечно, меня пропустят. И Джози не сомневалась, что именно так будет – Биа как-то уболтает на регистрации, чтобы обошлось без доплаты за перевес.

Младенец в коляске завозился, наполнив установившееся между ними молчание плачем и воплями, и одна из Дутых Курток склонилась над коляской, отчаянно пытаясь убедить малыша, что все в порядке. Потом Дутая Куртка обернулась, и оказалось, что она принадлежит блондинке с короткой стрижкой каскадом. Женщина повела глазами по сторонам и с извиняющимся видом улыбнулась Джози – та улыбнулась в ответ, выказывая понимание. Интересно, родители брали ее с собой в такие места, когда она была малышкой? Вероятно, да, потому что запах сахарных орешков с рождественских рынков неизменно навевал смутные мысли о веселье, горячих напитках и бабочках в животе. То было одно из многих позабытых воспоминаний о родителях – воспоминаний, выветрившихся из ее неокрепшего мозга, прежде чем они успели схватиться, несмотря на усилия Мемо.

Когда раздраженная кассирша в рождественской шапке нетерпеливо подала им знак подойти, Джози и Макс двинулись с места одновременно. Кассирша злобно взирала на них, явно жалея, что подписалась на эту треклятую праздничную работенку.

– Эээ… – Джози замялась и посмотрела на Макса. Она не знала, сколько билетов брать – один или два. Предполагается, что она заплатит за него?

– Два билета? – подсказала кассирша, глядя на Джози, как на придурочную.

– Да, пожалуйста, – сказал Макс, доставая из кармана пальто бумажник. При виде этого потертого бумажника и кучи торчащих из него карточек, квитанций и бумажек Джози сморщила нос. Как он там что-то находит? Макс протянул кредитную карту, и кассирша, не поднимая глаз от экрана, выдала им билеты.

– Сейчас, – сказала Джози, роясь в сумочке, – кажется, у меня были наличные, одну минуту.

Помотав головой, Макс опустил бумажник в карман и, ловко маневрируя и даже не дотрагиваясь до Джози, отвел ее в сторонку от трех девиц, устремившихся к кассе.

– Бросьте, не надо.

Джози замялась, но потом кивнула и улыбнулась в знак признательности, решив, что настаивать будет невежливо. Она заправила за ухо непослушную прядь волос, жалея о том, что послушалась Биа и надела шапку. День, конечно, был холодный, но пар изо рта не шел, небо – чистое, и солнце согревает прохладный воздух. Вскоре, когда солнце зайдет, шапка, перчатки и шарф будут кстати, но сейчас, когда они двигались по импровизированной аллее ярмарки, где по обе стороны стояли палатки с едой, Джози было жарко. Но снять шапку тоже был не вариант, потому что волосы, конечно же, примялись, о чем Биа, само собой, не подумала, когда этим утром перед отъездом обряжала ее в шикарный зимний наряд.

Макс шел в своем темпе, размашистым, хоть и вальяжным шагом, и ей казалось, что она должна бежать, иначе не успеет за ним.

– Итак, – он посмотрел на нее с высоты своего роста, – куда теперь?

– Может, на каток? – запыхавшись, предложила она.

– На каток… – Макс сразу нахмурился, и Джози очень захотелось стиснуть зубы. Это была его дурацкая идея пойти вместе, так что мог бы, по крайней мере, изобразить энтузиазм.

– Да, – более уверенно сказала она. – На каток. – Она снова заставила себя улыбнуться. – Будет здорово! – Может, заодно лед отчуждения сломаем, подумала она про себя, радуясь каламбуру, хотя произносить его вслух не стала. – Думаю, нам сюда. – Она решительно направилась в нужную сторону, игнорируя его скептическую физиономию.

– Я вообще-то не настолько хорошо…

– Неважно! – Ее голос звучал так же натужно весело, как у продавщицы, кипящей энтузиазмом, но она ничего не могла с собой поделать. – Все дело в практике, – настаивала она. В любом случае это лучше, чем прогуливаться в неловком молчании.

Они пришли на каток к началу очередного «сеанса», по словам толстячка-распорядителя, им повезло. В раздевалке они переобулись, и Джози ее белые пластиковые коньки оказались впритык. До начала сеанса оставалось пять минут – они неловко проковыляли к краю катка, при этом Макс корчил рожи, а затем навалился на бортик, наблюдая за катавшимися из предыдущей группы.

Джози разглядывала светловолосую девчушку, на вид лет семи-восьми, которую возил по льду отец – лицо у нее было сосредоточенное, ноги почти не двигались, она пыталась держать равновесие. Когда девчушка споткнулась и, широко раскрыв глаза, ухватилась за отцовскую руку, Джози улыбнулась. Отец чуть засмеялся, что-то сказал дочери, и они снова начали медленно кататься.

Джози почти бессознательно потерла шрам на левом запястье, скрытый перчаткой. Как-то она каталась на льду вместе с родителями. То был крытый каток, совсем не такой, как этот, но отец поддерживал ее так же, как эту девчушку. Ей помнилось, что папе почему-то пришлось уйти с катка, и он перепоручил ее маме. Поначалу она отказывалась кататься с мамой, говорила, что с ней не так хорошо, как с папой, но ее уговорили, развеселили, растормошили. А потом, как Джози того и боялась, мама упала. И вместо того чтобы выпустить руку Джози, она, стараясь удержать равновесие, ухватилась за нее и увлекла дочь за собой. Все страшно разволновались, потому что Джози не произнесла ни звука, даже не заплакала, когда ударилась рукой о лед. Сначала думали, что у нее сломано запястье, но оказалось, что это растяжение. На память о том дне на руке у нее остался круглый шрам, но это помогло ей научиться различать право и лево.

– Джози? – Услышав свое имя, она слегка вздрогнула и подняла глаза на Макса, который внимательно смотрел на нее. – Все в порядке?

– Да. – Она улыбнулась, стараясь прогнать приступ меланхолии. – Простите, задумалась.

– Сейчас запускают на каток, так что если вы хотите… – Он махнул в сторону выхода на лед.

– Да. Да, конечно, пойдем.

Неуклюже переступая, Джози направилась к выходу, радуясь тому, что не одна она выглядит так, точно идет на ходулях.

– С вами точно все в порядке? – Макс, спотыкаясь, следовал за ней, держась за бортик, чтобы удержать равновесие. Черт, и это они еще на лед не вышли.

– Абсолютно, – отмахнулась она. Потому что на первом свидании объяснять, что ее посетили воспоминания о покойных родителях, это явно перебор. Впрочем, никакое у них не свидание, твердо сказала она себе. Макс, конечно, привлекательный, но, похоже, никогда не смеется, а это никуда не годится. И потом, она буквально вчера рассталась с Оливером.

Джози первой ступила на лед и сразу прижалась к бортику, чтобы дать дорогу Максу. Повернув голову, она наблюдала за тем, как он осторожно, глядя себе под ноги, двинулся следом. На лице у него было такое отчаянно сосредоточенное выражение, что она засмеялась – он поднял на нее глаза и робко улыбнулся в ответ.

– Я пытался донести до вас, что не мастак в этом деле.

Она только покачала головой, по-прежнему улыбаясь, и отважилась сделать еще несколько неуверенных шажков вперед. Большинство катающихся уже были на льду, а те, что жались к бортам, все как один, были младшими школьниками.

Джози обернулась на Макса.

– Ну, смелее, у нас все получится.

Она слегка оттолкнулась и попробовала подражать женщине, ехавшей впереди. Правая нога, левая нога, правая, левая. Макс двигался следом – она видела его боковым зрением, но оборачиваться не посмела из страха отвлечься.