Глава 2. Личные дела

Возле дома не осталось ни одной машины. Наша развалюха одиноко приткнулась у обочины, мы беспрепятственно развернулись и выехали. Из-за рабочей суеты я совсем позабыл о пари, но Уилкинс помнил все. Едва мы свернули на широкую улицу, он потребовал:

– Гони полдоллара.

– Прости, не ношу с собой мелочи… – увидев, что шутка не встретила отклика, я добавил, – Ей-богу, с наличными совсем плохо. Отдам, когда загляну в банк.

– Только не затягивай, – помолчав, согласился напарник, – По правде, у самого ни шиша, а Дженни обещал привезти что-нибудь. Она так расстроилась, что папы не будет на выступлении…

По крыше барабанил дождь. Я уставился в окно, за которым мелькали однотипные дома жилого района. На душе было скверно: послала же нелегкая это дело. Ума не приложу, за что хвататься, а если убийца хорошего парня останется на свободе, никогда себя не прощу.

Хотелось выпить. Рука потянулась в карман за сигаретами, но Уилкинс кстати закашлялся. Покосившись на него, я решил, что потерплю. И вообще буду решать проблемы по мере поступления. В конце концов, кое-чему жизнь научила. Первым делом надо разобраться с шерифом: если этот недоделанный ковбой будет ставить палки в колеса, добра не жди. С такими престарелыми солдафонами лучше всего работает неприкрытая лесть. Признаю его превосходство, и этот осел у меня в кармане.

Когда мы подъехали к площади, часы на здании городской ратуши показывали полдень. В участке кипела работа: дежурный за стойкой отвечал на телефонные звонки, остальные бестолково суетились. Судя по всему, здесь не привыкли к серьезным делам – это мне даже на руку. Если поработаю как следует, то местные и не заподозрят, каких некомпетентных долдонов к ним прислали из Бостона.

С этой мыслью я направился прямо в кабинет шерифа, видневшийся за приоткрытой дверью, Уилкинс – следом. Мердок сидел, закинув ноги на стол; ковбойская шляпа украшала голову оленя, приколоченную над оружейным сейфом. Чтобы достать ее, коротышке придется забраться на стул или сбить оттуда метким выстрелом. Судя по целехоньким деревянным панелям, которыми были обшиты стены, шериф предпочитал первый вариант. Впрочем, наградные грамоты, висевшие позади него, говорили в пользу второго.

Налюбовавшись обстановкой, я обратился к хозяину:

– Не потревожим? Нам хотелось бы поговорить с вами о деле.

– Присаживайтесь.

Мердок кивнул на видавший виды диванчик в правом углу. Небось дрыхнет там, когда никто не видит. Его собственное кожаное кресло с высокой спинкой и резными подлокотниками, не иначе, попало сюда прямо с блошиного рынка. Сам шериф напустил на себя важный вид, будто занимал пожизненную должность президента какой-нибудь банановой республики.

Мы закрыли за собой дверь и уселись. В кабинете было душно; я снял шляпу, а Уилкинс даже ослабил галстук, слишком яркий для его летнего светло-серого костюма. За сезонами и погодой напарник не следил, за модой тоже. Пуговицы с трудом удерживали на округлом брюшке полы пиджака, штаны же мешочком висели на старом заду. Рубашку вечно украшало пятно от горчицы или детская отрыжка. Его младшему недавно стукнуло четыре, а старший давно воспитывал своих детей, но одежда по-прежнему выглядела так, будто ее хозяин с утра до ночи нянчит младенцев.

Шериф внимательно разглядывал напарника. Похоже, внешний вид Уилкинса начал вызывать справедливые подозрения относительно нашего профессионализма. Надо было начинать разговор, пока Мердок не сделал правильных выводов.

– Давайте к сути, – сказал я, – Нам потребуется максимум информации о покойном.

– Все есть в его личном деле. Возьмите у дежурного – скажите, я велел.

– Само собой, шериф, но речь не только о формальных данных. Что за человек был Генри Шумер? Чем жил? С кем жил?

– Я с ним особо не приятельствовал. Шумер пришел в мой участок сразу после войны. Звезд с неба не хватал, служил ровно. Был нападающим в местной команде ветеранов… По правде, тогда баскетбол его интересовал сильнее карьеры.

– Тогда? – я наклонился вперед, – А потом что-то изменилось?

Мердок пожевал губами сквозь усы. Было видно, что тема для него не слишком приятна.

– В прошлом году я назначил его своим помощником – не за какие-то там заслуги, просто не хотел брать на эту должность салагу в обход «старичка» – и после этого Шумера будто подменили. Раньше он всякий день убегал на свои тренировки, иной раз даже с дежурства мог свинтить, а теперь ни-ни. Отчеты стал заполнять аккуратно, на летучках все рвался выступать…

– Выслуживался, одним словом, – вставил Уилкинс, сразу завоевав себе сто очков рейтинга.

– Так точно. Я не сразу сообразил, что он на мое место метит, а потом… Ну а что попишешь, годы-то идут. На пенсию, понятное дело, никому не хочется.

Я ткнул в бок напарника, который уже открыл рот, чтобы возразить, и спросил:

– Как другие на это смотрели?

– Одни косо, другие – ровно. Прямо скажем, должность шерифа в таком городишке золотых гор не сулит, и все-таки прибавка к жалованью неплохая, да и власть, само-собой, и уважение… В общем, не он один хотел получить повышение.

– Я верно понял, что друзей в участке у Шумера не было?

– Нет. Раньше у нас служил Хэйнс, но ушел после травмы, – они давние закадыки. А с другими так, здрасте-до свидания. Плакать по нему здесь никто не станет.

– Понятно… – я мысленно сделал пометку и решил перейти к более конкретным вопросам, – В момент убийства он был в полицейской форме – позднее дежурство?

– Шумер патрулировал город прошлой ночью. Заступил в десять вечера.

– Он был в патруле? И когда последний раз созванивался с участком?

– На кой ему звонить, если ничего не происходит? Вечером взял машину, расписался в журнале – и до утра поминай как звали.

– Но всю ночь не выходить на связь… Почему же дежурный не поднял тревогу?

– Потому что здесь это обычное дело, – пожал плечами шериф, – Патрулирование улиц – простая формальность, преступность в городе низкая.

– Неужто полицейским Саннивейла позволено на посту бить баклуши? Благословенное место, – вздохнул напарник.

– Баклуши никто не бьет. Потасовки иной раз случается, или какой-нибудь ветеран нажрется таблеток, а потом хватается за пистолет и гоняет жену по двору – но такие вызовы бывают редко. Обычно патрульный объезжает город, заглядывает в ночные заведения, а остальное время может и отдохнуть…

– Вздремнуть, например, или заехать домой?

– У Генри дочь семнадцати лет… На его месте я бы вообще отказался от ночных дежурств, – ухмыльнулся шериф.

– Вы хотите сказать, он проверял ее? Кстати, где девушка сейчас?

– Она у соседки, побежала туда сразу после того, как нашла тело. А насчет проверял… ну, не так чтобы… На его месте любой отец бы беспокоился.

– А где же была мать девушки?

– Сбежала десять лет назад, – ответил Мердок, – Исчезла с концами. Шумер только в прошлом году оформил развод.

– Сбежала? – настороженно переспросил Уилкинс, – А точно? Не избавился ли от нее он сам?

– По-вашему мы тут совсем идиоты? Это дело чистое. Генри в ту ночь дежурил в участке, хватился жены утром. Мы по горячим следам все разнюхали. Она села на ночной поезд, это запомнили и дежурный по станции, и проводник в вагоне. Доехала до Бостона – и поминай как звали.

– Как же так? Оставила маленькую дочку дома одну? – изумился напарник, – Что за мать такая?

– По правде сказать, этому никто не удивился. Мег тогда было лет семь, она уж ходила в школу. А Дебору всегда считали не от мира сего: ни подруг, ни дамских клубов каких-нибудь; все книжки читала да в кино бегала… Она ведь совсем девчонкой вышла за Генри. Красивая была, этого не отнять. Такую птичку даже в золотой клетке не удержишь, что уж говорить о жизни с копом. А характер у Шумера совсем не сахар: с жены он глаз не спускал, хотя она и повода как будто не давала думать дурного.

– Бил ее?

– Вряд ли. С виду все было пристойно, только счастливой эту пару язык ни у кого бы не повернулся назвать.

Напарник сокрушенно покачал головой. Между тем слова шерифа о горячих следах навели меня на счастливую мысль. Если сработает, я выиграю пару очков, а заодно избавлюсь от напарника – по правде говоря, он часто действует мне на нервы. Я повернулся к Уилкинсу:

– Вот что: выясни у дежурного, какие заведения работают в городе по ночам, и езжай по адресам…

– Думаешь, бармены и продавцы запомнили, в котором часу к ним заглядывал патрульный? – с сомнением спросил он.

– Лучше поспеши, пока они все не позабыли. Потом напишешь отчет. Вперед!

Бормоча что-то под нос, Уилкинс исчез за дверью. Я не без облегчения закурил и спросил насупленного шерифа:

– А жена Шумера точно сбежала одна? Может быть, здесь замешан любовник?

– Во всяком случае, в поезде она ехала одна, а в Бостоне никто не встречал… Детектив, едва ли эта история имеет отношение к вашему делу.

– К нашему делу, шериф Мердок. Для местных я ноль без палочки. В Саннивейле распоряжаетесь вы, а без вашей поддержки со мной некоторые и говорить не станут.

Усы шерифа дрогнули, а уголки губ самодовольно приподнялись. Я не прогадал: старый осел купился на самую банальную лесть, даже приосанился в своем дурацком кресле. Теперь бы не спугнуть… Искусство вылизывания задниц требует терпения и некоторого изящества.

– Мы на одной стороне, детектив Бойд, – наконец, сказал он, – Можете рассчитывать на меня в этом расследовании.

– Рад это слышать. С вашего позволения теперь я хотел бы ознакомиться с личным делом, – надев шляпу, я слегка ему козырнул, – Буду держать вас в курсе.

– Моя рука всегда на пульсе! – донеслось мне вслед перед тем, как дверь в кабинет шерифа закрылась за спиной.

Ковбойская шляпа, любовь к цветастым фразам – почему дураки всегда стремятся выделиться?

Через несколько минут я получил у дежурного личное дело Шумера и в поисках спокойного места набрел на комнату отдыха в глубине участка. Здесь даже была кофеварка и коробка засохших пирожных. От сладкого я решил воздержаться, взял свободную кружку – возможно, она принадлежала Шумеру – налил себе дрянного кофе и устроился на диване. Раскрытую папку положил на колени и зарылся в бумажки.

Генри Шумер, родился 18.06.1920 г. в Саннивейле, штат Массачусетс…

Местная школа…

Успехи в баскетболе, даже получил стипендию в колледже, но не оправдал ожиданий и был отчислен год спустя. Играл в любительской команде, не имел постоянной работы, жил с родителями…

Обвенчался с семнадцатилетней Деборой Уикс в мае 1941-го…

Призван в армию США в декабре того же года… Пехота…

Дочь родилась через две недели после призыва, в его отсутствие…

Вон что: ей восемнадцать стукнет через пару месяцев!

Во время войны умирают родители Шумера…

После демобилизации идет служить в полицию Саннивейла…

Март 1956-го: назначен помощником шерифа…

Январь 1957-го: оформлен развод с Деборой Шумер…

Небогатая биография. Я записал в блокнот все, что могло иметь отношение к делу. Не люблю бумажную работу, но лучшего способа расставить разрозненные факты по местам не знаю. Сходил в уборную, чтобы выплеснуть остывший кофе в раковину, потом вернулся и налил свежего. Снова уселся и полистал дело: выписка из бухгалтерии: денежный перевод на оплату обучения М. Шумер в Католической школе для девочек… Значит, засунул дочку к монашкам. Надеялся, что ее там научат добру? И почему в доме нет поздних фотографий девушки – неужели М. Шумер ничего не добилась за последние годы?

Я взглянул на часы: напарнику пора бы уже вернуться. Оставив папку рядом с кружкой на низком столике, я направился к дежурному и попросил вызвать для допроса дочь жертвы.

– Она должна быть у соседки…

– У мисс Гувер, – подсказал он, – Сейчас позвоню. Она нынче отпросилась с работы, чтобы не оставлять Мег одну, так что сама ее быстренько привезет.

– Вы хорошо знакомы?

– Ни в коем разе, сэр. Просто моя свояченица работает под ее началом. Мисс Гувер – старшая сестра в больнице.

– И свояченица звонит вам, чтобы доложить, когда начальница не выходит на работу?

– Так весь город только об этом и говорит, – развел руками коп, – Телефон целый день не умолкает, и хорошо, если один звонок из десяти по делу.

– Мда… Когда приедут, снимите у девушки отпечатки пальцев – надо будет сверить их с теми, что нашли на месте преступления. Потом ко мне: я буду в комнате отдыха.

Уилкинс прибыл через полчаса, когда я успел выкурить еще полпачки и опустошить кофеварку. Похмелье наконец осталось позади, но от избытка кофеина потряхивало.

– Отдыхаешь! – напарник плюхнулся рядом, утирая пот, – А я вот ношусь по городу, будто бешеная собака.

– Ну, не пристрелили же тебя… Что удалось узнать?

– Ничего особенного. Мальчишка из ночной бакалеи видел Шумера в половине одиннадцатого, а в бар – отвратное место, тебе бы там понравилось – он заглянул в начале двенадцатого. Даже посидел немного, выпил кофейку. Во сколько отчалил – не помнят.

– И все?

– А что ты еще хотел? Бар ближе всего к жилым кварталам, наверняка Шумер после него сделал пару кругов по району и поехал домой.

– Значит, предположения дока Белла верны. Время смерти – около полуночи. Едва ли убийца с ним разговоры разговаривал перед тем как всадить пулю в брюхо…

– А у тебя что нового? – напарник потянулся к личному делу жертвы.

– Почти ничего. Рано женился, дочка родилась пока был на фронте – едва ли они очень близки… Можешь взять ознакомиться, я тут закончил. Кстати, девчонка вот-вот приедет для допроса, она все еще у соседки. Некая мисс Гувер.

– Та старушенция на крыльце соседнего дома?

– Едва ли. Она – старшая сестра в больнице, должна быть все-таки помоложе.

– Воображаю, синий чулок в белом чепце, – фыркнул Уилкинс, – Небось окучивала этого одинокого соседа годами.

При всей снисходительности к прекрасному полу мой старик отчего-то ненавидел старых дев. Может быть, ему мерещилась в них какая-то угроза? Пока я обдумывал эту мысль, в дверь просунулась голова дежурного.

– Детективы? Мисс Шумер приехала, ждет у моей стойки.

– Отлично, – я поднялся с диванчика, к которому уже начал привыкать, – Комната для допросов свободна?

– Она почти всегда свободна. Отсюда первая дверь направо по коридору, – голова исчезла.

– Девчонку в комнату для допросов, как преступницу, – с неудовольствием протянул Уилкинс.

– Не волнуйся, понапрасну обижать не стану. Пока займись отчетом. Свободных столов в участке хватает.

Пожалуй, допрошу я девчонку один, а то старик, чего доброго, предложит ее удочерить. Оно бы и ничего, да только миссис Уилкинс с меня голову за такое снимет. Сказать правду, у него куда больше способностей к бумажной работе, чем к розыскной. Заполнять протоколы, писать объяснительные – вот с чем мой напарник справляется лучше всего. Собственно, этим он обычно в нашей команде и занимается, а я терпеть не могу всей этой бюрократической возни.

Мы вместе вышли в коридор. В общем офисе Уилкинс плюхнул папку на свободный стол, уселся и придвинул к себе лист бумаги. Я же проследовал дальше, на встречу с первой свидетельницей. Скамейка для посетителей располагалась у самого входа; из-за высокой стойки дежурного я до последнего не видел, кто на ней сидит. Там было две женщины. Одна – миниатюрная и совсем юная блондинка – очевидно, мисс Шумер. А вторая…

Вам доводилось когда-нибудь попасть под артиллерийский обстрел? Мне пару раз «повезло». И вот что скажу: взгляд зеленых глаз мисс Гувер ошеломил меня куда сильнее. Потом уж я рассмотрел все остальное: стройные ножки, обтянутые чулками телесного цвета, длинные пальцы без единого колечка, фарфоровую кожу, алую помаду и огненно-рыжие волосы. Какое на ней было платье? Что за туфли? Хоть убей, не помню, какой наряд она выбрала в тот день. И тогда, и после мне чаще хотелось раздеть эту женщину, чем одеть.