Глава 6

Король стоял перед окном и внимательно рассматривал сад. Тучи отступили под натиском Дара, и солнце уже неделю согревало землю – неслыханная роскошь для соседних стран и обыденность для Австарии. Плодовые деревья готовились к цветению, и бутоны обещали богатый урожай. Но вряд ли Генрих занимался подсчетом прибыли от продажи редких яблок с острова Тов-А, прозванных в народе «медом Создателя». Вильгельм их тоже весьма ценил, как и все другие сорта, но сейчас не до того.

Лидия не упустила возможности высказать свое «фи» переездом. И тут же аккуратно потребовать компенсацию, желательно в виде драгоценностей. Вильгельм готовился к нервам со стороны женщины, но это начинало утомлять. Пусть лучше сидит и помалкивает, если хочет дождаться брачного браслета.

Генрих тоже маялся сердечными вопросами. Железные пальцы протеза тихонько постукивали друг о друга, а неестественную напряженность плеч не прятал даже плотный черный камзол.

– В следующий раз мне подсунут ребенка, –  проскрипел король. Голосовые связки тоже пострадали – в глубокий баритон закрался надтреснутый хрип. – Какого демона?

Да, в Австарии брак раньше восемнадцати не заключался. В отличие от соседней Полташ, где девочек выпихивали под венец, едва тем исполнится пятнадцать.

– Самой взрослой леди шестнадцать, ваше Величество, – напомнил без особой охоты. – К тому же остальные не сильно младше.

Железные пальцы застучали громче. Генрих чуть повернул голову, и в густых темно-русых волосах сверкнула ранняя седина.

– Демонов… долг, – выцедил сквозь зубы, и Вильгельм был с ним согласен.

Вопреки всему, королевский брак оказался даже слишком удачен. Генрих обожал свою супругу, а леди  Катарина отвечала ему взаимностью. Счастье монаршей четы омрачалось лишь отсутствием наследника. Но когда королева, наконец, забеременела, случилось страшное – заговорщикам удалось совершить покушение во время одной из прогулок.

Королева погибла на месте, а король лишился руки до локтя – ее просто оторвало куском кареты. Вильгельм лично сделал протез, но что та железка Генриху! Мужчина до сих пор не простил себе смерть возлюбленной.

– Она сказала, что ей душно и хочется к окну, – лишь однажды обронил король. – Зачем я позволил…

Горечь и сожаление Генриха были настолько острыми, что Вильгельму стало не по себе. Не хотел бы он любить настолько сильно. Но контроль над привязанностями всегда давался ему легко, и  даже Лидии Вильгельм не позволял сжать коготки на сердце слишком сильно. Да, он выбрал ее в спутницы жизни. Как подходящую для этого женщину. Красота, умение себя держать, раскованность наедине и знатный, хоть и обедневший род – а что еще надо?

– Ну, а как дела в твоем замке? – сменил тему Генрих.

Проклятье!

– Фон Арнет не доставляет хлопот.

И даже больше. Девчонка отказывалась выходить из комнаты. В его замке поселилась монашка! Ни приказов, ни капризов. Но хотя бы аппетит улучшился. К тому же фон Арнет вздумала занять себя пачканьем бумаги.

В письмах значилось, что картины восхитительны, но вряд ли девица умеет вполовину того, чему обучают живописцев. Скорее, данное определение – элемент вежливости, не больше.

На ум пришли те два холста, которые он видел в замке Арнет. До сих пор в ушах шумел прибой, а воздух хранил запахи весенней травы и яблонь. И подписи нет. Мастер пожелал остаться неизвестным. Жаль.

В серых глазах короля мелькнуло понимание.

– Предлагаю покончить с неприятными обязательствами одним махом. В честь послов я обязан устроить бал, к тому же, – тут король нахмурился, – заодно можно приурочить сие мероприятие к королевскому дню рождения.

– Еще три недели, Ваше Величество.

Но Генрих махнул рукой. Он и раньше не любил «бестолковое веселье», а после смерти жены совершенно замкнулся в себе.

– Представишь фон Арнет ко дворцу, – озвучил очевидное, – два вечера, и можешь быть свободен.

– Вы слишком щедры, Ваше Величество, – хмыкнул Вильгельм. – Надеюсь, фон Арнет выдержит.

Король опять вернулся к  разглядыванию окна. Его тоже тяготило происходящее, несмотря на то, что девушка умерла бы в любом случае.

– Покойный фон Арнет обладал честью и достоинством, пока не попал в лапы новой жены. Постарайся держать себя  мягче с его дочерью.

Доброе слово от короля? Ну надо же! Не Генрих ли предоставил ему списки с кандидатками? А до этого первый завел разговор о том, что тридцать пять лет – достаточный срок ожидания.  Проклятье само собой не рассосется.

– Постараюсь, – поднялся на ноги.

Но обещать не стал.

***

Мазки ложились на бумагу едва заметной тенью. Одно неверное нажатие – и портрет будет испорчен, но рука легко порхала по бумаге.

Это стало ее спасением. Отдушиной, позволившей не думать ни о прошлом, ни о будущем. Осталось только настоящее. Старый замок, богатые, но чужие покои.

А  еще Лора. Ее было много. В набросках и просто так… Девичья болтовня разгоняла тишину и, удивительным образом, дурные мысли.

Даже кошмары поблекли, хотя иногда все еще подкидывало. Под спиной мерещились каменные складки одеяла вместо добротной перины, а  внизу живота огненными сгустками пульсировала боль.

В такие моменты Бекки сразу брала в руки кисть – Лора притащила ей плохенький, но все же инструмент, да и краски нашлись.

– Не шевелись, – произнесла, не отрывая взгляда от бумаги.

– У меня сейчас руки отвалятся!  Госпожа, молю – пять минут отдыха!

Вот лиса! Руки у нее отвалятся, как же. Просто кое-кто не в меру любопытен.

– Ты же смотрела набросок полчаса назад.

– Но ведь красиво! Воистину дар Создателя!

А лесть так и брызжет.

– Была бы от него польза, – вздохнула Бекки.

Отец позволил рисовать лишь с условием, что никто не будет знать имя мастера. Раньше Бекки это было неважно, лишь бы рисовать, а теперь… Перед кем прятаться? – Ладно, отдохни.

Девушка сорвалась с места быстрее, чем последний звук растаял в воздухе.

Жадно выхватила рамку  нее из рук и замерла, впившись взглядом в набросок.

– Это… Это правда мое будет?

Вот смешная, сколько раз уже спрашивала?  И было бы чем восхищаться. Сильно Бекки не мудрила, нарисовала как есть – Лора с подносом в руках. На первый взгляд серьезная и строгая, но в голубых глазах пляшут смешинки. Даже веснушки на задорном носике улыбаются.

Егоза егозой, но работу свою знала отлично.

«С детства я тут, госпожа. Маменька еще моя работала, а потом и я… после уже. Несчастный случай»

Объяснение было неловким, и отбивающим охоту расспрашивать дальше. Впрочем, Лора находила сотни тем для разговора. Такая болтушка…

– Что будет твоим? – ударом хлыста обжег чужой голос, и Бекки замерла, чувствуя, как затягивается на горле удавка паники.

Герцог решил навестить замок. А заодно и свою жертву, то есть жену.

***

Он не знал, на что смотреть. Взгляд метался от девицы к служанке, а потом опять лип к картине. Фон Арнет… Это она – тот неизвестный мастер, чьи полотна украшали комнату. Немыслимо! Настолько живые образы просто не могли быть рождены едва живой девчонкой! Но картина в руках Лоры и слепого убедит. Проклятье!

Невольное восхищение травило кровь.

Какой дар жил в костлявых пальчиках фон Арнет! Да придворные живописцы удавятся от зависти! Но почему до сих пор ее имя не звенит на всю столицу? Демон… ему-то какое дело?!

Вильгельм нахмурился, но любопытство уже задело отравленным когтем. Почему покойный барон спрятал дар своей дочери от широкой публики? И у кого девчонка училась? Не могла же она сама… или могла? Какие точные линии! Даже отсюда видно, что служанка на картине изображена не только мастерски точно, но и с душой. Лысыми кисточками и дряной краской фон Арнет умудрилась сотворить чудо – отобразить лёгкий, как весенний ветерок, характер Лорианы.

Вильгельм шагнул вперёд, чтобы рассмотреть полотно лучше, и девчонку сдуло с кресла. Испуганным зайцем прыгнула едва ли не на середину комнаты и застыла, впиваясь в него темными глазищами. Жадность, с которой он разглядывал картину, нашла себе новую жертву.

Нарочно или нет, девушка заскочила прямо в узкий луч солнечного света. Вспыхнула в нем прозрачным туманом, такая нереально белая и тонкая, и…  знакомая. Вильгельм пригляделся внимательнее.

Да будь он проклят!  Перед ним вздрагивала и расправляла крылья фея из яблочного зернышка!

В горле пересохло.

Бред! Глупое чтиво забавляло его в детстве! Он был ребенком, а какой ребенок откажется от сказки на ночь? И, может, в юности, когда в голову пришла блажь оживить нарисованную фею. Ничего не получилось. Слишком мало металла и камней для крохотной фигурки. Влив в нее демонову прорву сил, он оставил свое первое изобретение пылиться на полке. Не подходил к нему больше и не вспоминал о той, что послужила причиной неудачи.

А вот сейчас в голове щелкнуло, отшвыривая в полузабытое прошлое.

Вильгельм стиснул зубы, отгоняя наваждение. Проклятье! Что на него нашло?! Плевать, на кого похожа или как хорошо рисует фон Арнет. Его это не касается!

Главное – девчонка заметно поправилась. Он и сам не ожидал. Две недели назад к алтарю ковыляла высохшая мумия, а сейчас его гипнотизировала взглядом пусть и худая, но вполне живая на вид девица. Браслет сработал в полную силу? Похоже…

– Решили подарить картину служанке? – выцедил сквозь зубы, продолжая разглядывать неожиданную художницу.

Девушка вздрогнула, будто он не вопрос задал, а ударил наотмашь.

– Да, – и, подумав, добавила. – Герцог.

Злость так и вскипела. Костлявость пропала, а нервов не прибавилось! Может, ещё в обморок упадет для полноты картины? И эту дерганную тихоню он должен тащить на бал? Гори он синим пламенем.

– Господин, Вы же не против? – пискнула Лора, прижимая к себе рамку.

Да ему вообще плевать!

– Через неделю в королевском дворце состоится бал, – проигнорировал вопрос. – К вам прибудет модистка.

Фон Арнет и рта не раскрыла. Что там, и не шелохнулась даже. Она, вообще, поняла, о чем речь? Или её не интересует не только пища, но и наряды? Судя по безвкусному платью – так и есть.   Все в том же рубище, а новые платья наверняка не тронуты. Зря только отдал распоряжение их сготовить!

Круто развернувшись, Вильгельм покинул комнату. Ему срочно нужно в мастерскую. И бокал хорошего яблочного сока.

Но настороженный и совершенно холодный взгляд фон Арнет всколыхнул задремавшее чувство тревоги. И он никак не мог понять причину.

***

Она смогла выдохнуть только после того, как тяжёлая дверь  захлопнулась. От накатившей слабости чуть не села, где стояла, но кое-как доплелась до кресла.

– Госпожа, вам дурно? Ох, совсем бледненькая… Я сейчас!

Лора суетилась у стола, забыв о картине. А Бекки сосредоточенно отсчитывала дыхание. Перед глазами мелькали темные мушки, и в ушах шумело.

О, Создатель… королевский бал! С герцогом! Ей сейчас же надо сломать ногу или хотя бы палец…

– Вот, пейте. Это чай ваш любимый…

Да, травы Хельги она выдала за чай, все равно шустрая Лора нашла бы их.

Под нос сунули чашку, но руки так дрожали, что Бекки не рискнула взять – ещё расплескает.

А может, вылить и дело с концом? Отвар сработал даже слишком хорошо – появился аппетит, и по капле в тело стала возвращаться жизнь. Пальцы больше не казались худыми, сухость кожи исчезла, а вчера утром под тонкими ниточками волос показался  пушок ее прежних локонов – густых и гладких.

– Госпожа, – Лора ловко втиснула в ладонь злополучный кусок фарфора, – пейте!

Рука дернулась, и Бекки сама не поняла, как залпом осушила сладковатый напиток.

– Вот и умница, вот и ладно, – забормотала девушка, – греночки Ваши…

Перед носом оказался золотистый кусочек с капелькой яблочного джема. Дикий голод скрутил желудок, и Бекки чуть не вырвала тарелку из рук служанки.

Да,  надо поесть. Сосредоточится на хрустящем хлебе и нежной яблочной сладости. Ей просто померещилось. И хмурый хозяин на пороге, и пронизывающий до костей взгляд черных глаз. А дышать все ещё трудно… и кончики пальцев будто изо льда.

Лора присела напротив. По обыкновению, разгладила передник и мечтательно вздохнула.

– Я всего один раз побывала в королевском дворце. Дивное место! А какая там галерея! Покойная королева, убереги ее Создатель, ручку свою приложила. Полотна один к одному, и все то лес, то сад или вот когда еду рисуют…

– Натюрморт, – прошептала Бекки.

Ещё полтора месяца назад она бы все отдала за возможность своими глазами увидеть картины великих художников, но сейчас ей хотелось зарыться с головой в одеяло и сказаться больной. О, если бы это могло сойти за правду, но де Грейсторам не отказывают…

– Король не слишком жалует утомительные танцы, госпожа. Вам не придется много двигаться.

Ах, если бы причина была в этом! Да лучше плясать всю неделю без продыха, чем играть перед публикой роль счастливой герцогини де Грейстор. Бекки не хотела врать и находиться рядом с герцогом тоже!

Мысли бестолково метались из стороны в сторону. Бала не избежать – ее заставят туда пойти, не добром так силой. Проклятые приличия… Лучше бы дракон уволок на танцы свою любовницу!

– А завтра обязательно придет модистка, – беззаботно щебетала Лора, – надеюсь, это будет миссис Джорджина… Ах , Вы не представляете, какую красоту она шьёт!