3

Чарльз отошел в сторону сразу же, как закончилась фотосъемка.

– Ну, до скорой встречи! Приятного полета.

– Ты не летишь с нами?

– Я прилечу позже. Мне нужно решить кое-какие административные вопросы. Кроме того, я уже акклиматизировался.

Группа потянулась к поджидавшим машинам, но Сесили будто приросла к месту.

– Пошли, Сесили, нам пора, – окликнул Дуг.

Ее взгляд метался между Дугом и Чарльзом. Последний, кажется, почувствовал ее смятение; шагнул к ней и похлопал по плечу.

– Не беспокойся. У нас на горе будет куча времени, чтобы поговорить.

Сесили кивнула – его прикосновение словно приободрило ее. С трудом верилось в то, что впервые о Чарльзе Маквее она услышала меньше года назад.

Сесили все отлично помнила. Стояло холодное утро, был конец октября. «Щетки» яростно скользили туда-сюда по лобовому стеклу, лило как из ведра.

– …это видно по его глазам. У него все получится. Он наверняка соберет средства к началу следующей весны и обязательно установит рекорд, – сказал Джеймс.

Они ехали из Лондона в Форт-Уильям, чтобы принять участие в знаменитом Национальном испытании «Три вершины» и попытаться покорить самые высокие вершины Шотландии, Англии и Уэльса за двадцать четыре часа. Так как Сесили и Джеймсу нужно было копить энергию для восхождения, машину вел журналист Бен, друг и соратник Джеймса. Сесили была вся на нервах. Она переживала из-за погоды, из-за своей слабой физической подготовки, из-за предстоящей сложной задачи, и Джеймс пытался успокоить ее. Только он почему-то считал, что для этого достаточно рассказать о людях, пытающихся совершить почти невозможные альпинистские подвиги. Это была милая болтовня, но напряжение в груди не ослабевало.

– И он должен получить разрешения. Недавно китайское правительство закрутило гайки с Шиша Пангмой^[7], – включился в разговор Бен.

Он был таким высоким, что ему приходилось пригибаться, чтобы видеть дорогу.

– Он его получит. Они будут идиотами, если откажут. Он делает грандиозную рекламу горному туризму.

Несмотря на свое беспокойство, Сесили радовалась, что Джеймс так оживлен. Он редко бывал щедр на похвалы и обычно первым набрасывался с критикой на всех выдающихся альпинистов. Она была вынуждена признать, что его слова заинтриговали ее.

– Что такого особенного в этом… парне? Как, кстати, его зовут?

– Чарльз Маквей.

– А разве в горах не постоянно бьют рекорды?

Джеймс усмехнулся, поймав ее взгляд в зеркале заднего вида.

– Ты шутишь? Тут по-другому. Если Чарльз завершит свою миссию, это изменит правила игры, причем не только в альпинизме. Он раздвигает границы возможностей человеческого организма. Показывает, на что способен человек. Это переход на следующий уровень.

– Звучит круто.

Джеймс поморщился, и Сесили поняла, что «круто» – это слабо сказано.

– Я делал репортаж, когда Чарльз объявил про «четырнадцать чистых вершин», но он заслуживает гораздо больше внимания. Очень надеюсь, что мне удастся заинтересовать «НацГео» или «Дикую природу» в крупной статье. Пока никому не удавалось получить от него эксклюзивное интервью.

Бен и Джеймс продолжили развивать тему, а Сесили сидела на заднем сиденье и «гуглила» Чарльза в сетях. Она была потрясена его фотографиями на фоне бескрайних горных пейзажей и наводящих ужас троп через сераки^[8]. За всю жизнь она побывала только на Килиманджаро в Танзании. Восхождение оказалось довольно трудным. И гора была такой же высокой, как те пики, что пытался штурмовать Чарльз.

– А почему именно эти четырнадцать вершин?

– Это все горы мира, у которых высота более восьми тысяч метров, и они в Гималаях. Пики в зоне смерти. Каждую минуту, что ты проводишь на этой высоте, твое тело буквально умирает. Большинство берут с собой баллоны с кислородом, но только не Чарльз. Он пурист^[9].

– А как получается, что он способен на такое?

Джеймс на мгновение стиснул зубы.

– Не знаю. Я бы с радостью спросил у него об этом, но он не ответил ни на одно из моих электронных писем.

– Может, мне стоит написать ему? – сказал Бен.

– Попробуй рискни, черт побери.

Бен оторвал от руля обе руки и поднял их в знак капитуляции.

– Шутка… Да получишь ты свое интервью! Ты же знаешь, что альпинисты дико суеверны. Наверное, не хочет ни с кем разговаривать, пока не закончит миссию.

– Как ты, Джей. Ты же надел те же самые носки, что носил на Аконкагуа?^[10] – поддразнила Сесили своего парня, разряжая атмосферу.

Бен и Джеймс постоянно соперничали за лучший материал, однако прошли через множество путешествий. Сесили помнила, как не находила себе места от тревоги, когда они штурмовали самую высокую вершину в Южной Америке. Они добились успеха, и она радовалась вместе с ними, хотя все это время была в безопасности и просидела дома, в Лондоне. Тогда она впервые испытала на себе действие «вершинной лихорадки». Стремления достичь вершины во что бы то ни стало.

– Мои верные горные носки, – Джеймс подмигнул, – творят чудеса.

– Только не на Килиманджаро. – Она погладила его по руке. – Я все еще переживаю из-за этого. Надеюсь, на этот раз я тебя не подведу.

Он перегнулся через спинку сиденья и взял ее за руку.

– Тогда было по-другому. А здесь не придется иметь дело с высотой. Ты отлично подготовилась. У тебя все получится, детка. Не о чем беспокоиться.

У нее не получилось.

На третьей горе, Сноудоне – или Ир-Виддфа, – Сесили чувствовала себя дико измотанной, потому что после двадцати часов восхождений сначала на Бен-Невис в Шотландии, а потом на Скофул-Пайк в Англии во время долгих переездов от горы к горе не смогла нормально отдохнуть.

– Я не смогу, – сказала она, когда, карабкаясь по мокрым камням, они преодолели половину узкого, как острый нож, Криб-Гоха. – А ты иди. Если поторопишься, то сможешь уложиться в двадцать четыре часа и пройти испытание.

– Я не брошу тебя.

Джеймс встал над склоном и смотрел вниз, пока Сесили пыталась добраться до него, перебираясь через камни.

– Бесполезно. Больше не могу. Я вернусь к машине – тут недалеко. У Бена есть термос с горячим чаем. Прошу тебя, второго Кили я не перенесу.

Она увидела на лице Джеймса борьбу. На Килиманджаро он вернулся вместе с ней. Но сейчас мог закончить маршрут.

– Если ты уверена…

– Уверена. Смотри, дождь заканчивается. Со мной все будет в порядке. – Она промокла насквозь, пальцы заледенели.

Он поцеловал ее.

– Двигайся прямо к машине, ладно? Сигнал здесь плохой, так что я не смогу узнать, как ты. Доберусь до вершины и вернусь через пару часов.

– Ладно. Иди!

И он пошел.

Но Сесили не двинулась к машине. После того как он ушел, она стала свидетелем того, что навсегда врезалось ей в память.

Женщина сорвалась вниз. У нее на глазах.

Следующие несколько часов стали самыми ужасными. Сесили ждала команду горных спасателей, постоянно дуя в свисток, чтобы задать направление.

– Ты герой, – сказал Джеймс, когда они встретились, и крепко прижал ее к себе.

Только Сесили не чувствовала себя героем. Она всего лишь ждала спасателей. Она не смогла спасти ту женщину. Не смогла предотвратить случившееся.

Когда они вернулись в Лондон, Джеймс написал статью, в которой назвал ее «Героиней Сноудона».

Сесили сожалела об этой статье. И сделала то, что считала правильным: записала то, что с ней случилось, – свою историю. В результате появился сырой, примитивный блог «Неудавшееся восхождение». Она описывала свой шок от увиденного. Свою печаль. И глубокое, укоренившееся осознание неудачи – она не смогла подняться на вершину Килиманджаро, не смогла дойти до финиша в «Трех вершинах», не смогла спасти женщину.

Она отправила эту историю Мишель, редактору онлайн-журнала «Дикая природа». Статья оказалась вирусной. Благодаря Джеймсу читатели тоже увидели в ней героя. Благодаря ее неустрашимой искренности в рассказе о неудачах при штурме вершин статья привлекла огромную аудиторию. Однако было нечто, о чем Сесили умолчала, – то, как глубоко скорбит по женщине, с которой была знакома совсем недолго. Рана была еще свежа.

И все же она рискнула – открылась миру. Это принесло свои плоды. Сесили впервые ощутила себя на пути к успеху. И поняла: нужно что-то еще, чтобы карьера пошла в гору.

И тут появился Чарльз.

Неожиданным побочным эффектом печального восхождения на Сноудон стал новый взгляд на миссию Чарльза. Следующей весной, когда он отправился на Аннапурну, первую гору из списка, Сесили и Джеймс отслеживали его продвижение в онлайн-формате. В статьях Джеймса появлялось все больше и больше похвал. На Дхаулагири, третьей вершине, Чарльз спас итальянского альпиниста от неминуемой смерти. Эта история тронула Сесили до глубины души. Вот человек, который не только стремится достичь чего-то для себя; он готов рискнуть всем ради жизни других. Вот он, настоящий герой. Не то что она.

В своем восторженном восприятии Чарльза Сесили была не единственной. История дошла до основных СМИ, и теперь весь мир наблюдал. Чарльз воспринял это спокойно. С каждой покоренной вершиной шумиха вокруг него становилась громче.

Сесили была поражена, когда узнала, что оказалась единственным журналистом, которого пригласили послушать его выступление на мероприятии по сбору средств в Лондоне после успешного восхождения на К2^[11]. В то время он был на полпути к окончанию миссии и нуждался в свежих вливаниях наличности, чтобы дойти до конца. Джеймс аж позеленел от зависти, но Сесили успокоила его тем, что взяла с собой. На мероприятии Чарльз сделал удивительное заявление: на свою финальную в миссии гору, Манаслу, он собирается взять команду. И это лишь дополнило образ легенды. «Я способен не только на это, я могу повести за собой людей».

Чарльз нашел ее на приеме, устроенном после мероприятия. Большой зал Королевского географического общества был забит народом. Взгляды собравшихся следили за ним в надежде хоть минутку пообщаться с героем дня. Однако внимание Чарльза было обращено исключительно на Сесили.

– Я ищу журналиста, который пошел бы со мной на финальную гору. И хочу, чтобы это была ты.

Она едва не поперхнулась шампанским и почувствовала, как напрягся Джеймс.

– Что, простите?

Если Чарльз и заметил его неудовольствие, то никак это не показал.

– Идем со мной на Манаслу. Это хорошая гора, она доступна и новичкам. Тем более таким красивым. Единственный способ отдать должное моей истории – увидеть все своими глазами. И задокументировать. Рядом со мной.

Сесили помотала головой, хмыкнула, но Чарльз не смеялся. Она сглотнула, посмотрела на Джеймса.

– Подождите, серьезно? Я не могу…

– Можешь. И когда мы вместе достигнем вершины, ты получишь интервью.

– А если не достигну?

Чарльз улыбнулся; его голубоватые, как лед, глаза блеснули.

– Без вариантов.

…Вот так все было. Тот самый переломный момент в карьере, который Сесили так ждала. Он все решил. Она идет на гору.

* * *

Дуг кашлянул, глядя на часы. Какой же он нетерпеливый! Поймав ее взгляд, жестом пригласил следовать за ним и пошел к машинам.

– Желаю хорошо провести время в Самагауне и в базовом лагере, – сказал ей Чарльз. – Сконцентрируйся на подготовке. Ходи в ротации. Почувствуй себя как дома. Сделай так, чтобы экспедиция стала твоей. Я знаю, что у тебя получится. Когда я приеду, мы сразу двинемся к вершине. А потом и поговорим.

– Спасибо, Чарльз. Удачи.

Сесили последовала за руководителем. Автоматические двери разъехались, и ей в лицо ударил теплый, влажный, клейкий воздух. Скоро начнется буря.

Она оглянулась. Чарльз стоял со сложенными на груди руками и смотрел ей вслед. Девушка забралась на заднее сиденье рядом с Заком и Грантом, и машины повезли их к площадкам, откуда вертолеты должны были доставить их в деревню Самагаун и к подножию Манаслу.

Сесили ощущала ликование от мысли, что ей предстоит оказаться в самом сердце Гималаев, однако не могла игнорировать тревогу.

Она приехала написать историю, однако никак не могла избавиться от ощущения, что история осталась в Катманду.