Цитаты из книги «Песнь Давида»

Я никогда не встречал ей подобных, но в то же время чувствовал, будто знаю ее всю свою жизнь. С того момента, как я взглянул ей в лицо и почувствовал эту щемящую оду радости и паники, я очаровывался ею все больше, больше, больше, пока не понял, что не могу остановиться, не могу отвернуться, не могу поступить правильно. А правильным поступком, умным поступком, было бы держаться от нее подальше. Но меня еще ни разу не обвиняли в излишней мудрости.

А я уж точно пойду до самого конца. Если снова увижу ее под собой, с рассыпанными вокруг головы волосами, поглаживающими меня руками, я не смогу остановиться. Но пока я не был готов пойти так далеко. Возможно, никогда не буду. Поскольку, независимо от ее слов, независимо от того, оскорбительно это или нет, Амелия Андерсон – красивая, храбрая и СЛЕПАЯ, черт побери! – не из тех девушек, с которыми играют. Не из тех девушек, с которыми просто Но как бы я ни был абсурдно, до слез, бесконечно рад, что она в порядке, я все равно не был готов.

Ее губы были мягкими и сладковатыми. В эти секунды я обращал внимание на каждую мелочь: как мой щетинистый подбородок царапал ее гладкую щеку, как наши губы трепетно прикасались друг к другу, как ее шелковистое дыхание перехватило от нетерпения, как ее локон щекотал мое лицо, когда я стал вести себя чуть напористее. А затем Милли страстно ко мне прижалась, требуя большего, и все детали размылись в пьянящем желании и понимании того, что тебя желают в ответ.

– Или, возможно, ты думаешь, что, дернув за эту ниточку, распутаешь целый клубок. Что это один из тех невинных поступков с пагубными последствиями.

– Можно тебя о кое-чем спросить, Таг? – Ее голос звучал тоненько и жалобно, будто она обращалась к моему сердцу, которое находилось прямо под ее губами. Его ответного лихорадочного биения должно было быть более чем достаточно. Наверное, поэтому Милли и не стала дожидаться устного ответа. – Ты боишься поцеловать меня? – С чего бы мне бояться? Я чертовски боялся.

– Конечно, боялась. Я постоянно боюсь. Первое время после потери зрения я была так напугана, что днями напролет сидела в комнате и играла на гитаре. Но потом я поняла: если позволить себе бояться всего на свете, то с тем же успехом я могла быть не только слепой, но и мертвой. Это напугало меня куда больше. Единственное, что я вижу, это себя, понимаешь? То, что происходит внутри меня. Мои мысли, чувства, страхи, недостатки. Это единственное, что я четко вижу, все остальное – догадки. Думаю, слепота заставляет нас прийти к согласию с самими собой.

– Он хорошо меня знает. Розовый мой любимый цвет. – Да? Почему? – Потому что у него есть запах. Вкус. Каждый раз, когда я пробую что-то розовое, мне вспоминается цвет. На секунду он полностью наполняет мой разум, но затем вновь исчезает.

У тебя ямочки на щеках и выемка на подбородке. – Мама уронила меня в детстве, и мое лицо серьезно пострадало. Что тут скажешь?– А-а, понятно, – ее рука поднялась выше и провела по моей переносице. – Тут та же история? – Амелия коснулась шишки, которую я получал снова и снова.– Не-е, тут мама не виновата. Это результат моего любимого времяпровождения. Ее ладони спустились ниже, изучая контуры моих скул и челюсти. Кончики ее пальцев коснулись волос, которые обрамляли мою шею, и Амелия замерла. Затем задумчиво намотала одну прядку на палец, и между ее темных бровей появилась морщинка.

Я хочу почувствовать твою улыбку. Я слышу, когда ты улыбаешься, – мне нравится этот звук. Но я хочу его почувствовать. Можно? – ласково спросила она.

– Ничего, уже скоро… Через пару месяцев я смогу слышать два любимых звука одновременно. – Тебе нравится журчание ручья? – Ага. С наступлением весны я часто прихожу на мост и просто слушаю. Это многолетняя привычка.